При мысли о любви я вспомнил Аэбуту и направился в спальню. Войдя, я увидел спящую девушку, поскольку уже за всеми хлопотами настала ночь и большинство обитателей дворца легли спать. Я, к сожалению, не входил в их число, для меня трудовая жизнь только начиналась.

Проверив девушку и отметив, что у нее все в порядке, я направился было в тому, чтобы смыть с себя грязь и заботы прошедшего дня, но не дошел до бани. В таблинуме меня ждали, оказывается, многочисленные помощники и советники, целая толпа народу.

Лакома хотел переговорить насчет снабжения палатинов, Евмен должен согласовать проведение Розалий и санитарных мер в инсулах, затем здесь находились Лаэлия, Гордий, Алетий, Аул Миний Лукреций и имперский казначей Ариний Баэбий Беллатор, высокий худощавый мужчина, умеющий мгновенно складывать в уме трехзначные цифры и обладавший фотографической памятью.

Я покорил этого работника курии, когда рассказал про арабские цифры, в том числе про возможности, которые они открывают при подсчете. Беллатор и не думал, что можно проделать с цифрами такие трюки, особенно ему понравилось использование процентов не только для торговых и денежных сделок, но и простое употребление при вычислении финансовых и бюджетных сводок.

— В войсках бродит смута, — сказала Лаэлия. — Они требуют выполнения обещания твоего отца о предоставлении им бесплатных земельных наделов. Если ты этого не сделаешь, они могут восстать.

— Если обещал мой отец, то пусть он и выполняет, — ответил я. — Причем здесь его сын?

Лаэлия покачала головой:

— Ты играешь с огнем, император.

Я улыбнулся и сказал:

— Ладно, ты знаешь, что существует такой способ, как подобное уничтожать подобным? Позови ко мне Эрнака и Тукара, мы обсудим с вами, что делать дальше.

В общем, с помощниками и советниками я сидел, не поднимая головы от восковых табличек с расчетами, а когда они ушли, обнаружил, что уже начало светать. Принимать баню уже не было сил, я вернулся в спальню и рухнул на клинию. Рядом лежала Аэбута и я хотел обнять ее, поцеловать и заняться любовью, но уснул, едва только успев подумать об этом.

Долго поспать мне не дали, в конце концов, уже начался новый день. Вскоре явились слуги, а именно Герений и начал тихонько будить меня, поскольку ему было дано строгое указание поднимать меня, несмотря ни на что, даже угрозу убийства.

Поскольку я не просыпался и безмятежно храпел, инструкции позволяли Герению действовать радикальным образом. Он взял кувшин с ледяной водой и вылил мне на лицо. Результат превзошел все ожидания, я тут же вскочил и забыл про любой сон на свете.

Поначалу я хотел убить преданного слугу, как, впрочем и каждый раз после такого пробуждения, но вовремя опомнился. Тогда я приказал подать еще воды для умывания и тащить завтрак.

К тому времени проснулась и Аэбута, на которую тоже попала вода.

— Тебя всегда будят таким образом? — спросила она. — Это же так ужасно, особенно зимой. Я бы могла разбудить тебя гораздо нежнее и лучше.

— Было бы отлично, но ты тоже спала в это время, — сказал я, вытираясь. — Так что нет, ты бы не успела встать так рано, как мне надо. Что будешь делать сегодня?

— Я вызову отца во дворец, — сказала девушка, усаживаясь в постели. Туника сползла у нее с плеча и почти обнажила грудь. — Пусть приезжает, ты же хотел поговорить с ним насчет книг.

— Да, конечно, а ты что будешь делать? — спросил я и подтащил столик с завтраком поближе к ней. — Отец заберет тебя, чтобы снова выдать замуж?

— А разве ты не хочешь жениться на мне? — спросила Аэбута, пробуя оливку. — Что ты так уставился на меня, будто впервые увидел? Или ты за свободную любовь?

— Хм, а ты согласна и на свободную любовь? — тут же спросил я. — Говорят, у вас, среди дочерей знатных патрициев, в последнее время это является мощным течением.

— Не надо путать меня, хитрец, — улыбнулась моя очаровательная гостья. — Ни одна девушка никогда не откажется от замужества в пользу свободной любви, кроме, разве что, куртизанки. Но и та в глубине души мечтает об этом с любимым. Поэтому тебе будет трудно от меня отделаться. Я хочу, чтобы ты женился на мне прямо сегодня.

— Ну что же, я обязательно подумаю об этом, а вот что ты скажешь о том, чтобы снова сходить в библиотеку? — спросил я. — Я хочу предложить тебе место вивика библиотеки при дворце, а если все получится, то и прокуратора книгохранилищ по всему городу. Ты будешь следить за тем, чтобы свитки находились в чистоте и порядке?

Аэбута смотрела на меня круглыми от удивления глазами.

— Ну, что ты скажешь? — спросил я. — Если не хочешь, так и скажи, только я не знаю другого человека, кто так любил бы библиотеки и свитки. А я обычно стараюсь назначать человека по его склонностям к определенному роду деятельности.

— Это было бы прекрасно, Ромул, — ответила Аэбута. — Я даже и мечтать о таком не смела. Неужели я каждый день буду находиться в библиотеке да еще и получать за это деньги? Ты можешь даже не жениться на мне, этого подарка мне хватит. Хотя нет, жениться все равно надо.

— Мы обсудим это потом, — поспешно сказал я и поднялся из-за стола, потому что чувствовал, что если останусь, меня обязательно поженят на девушке. — А сейчас мне надо идти, не скучай и скорее отправляйся в библиотеку.

Идти мне и в самом деле надо было скорее, потому что меня ждала важная встреча с одним гениальным человеком. Он с недавнего времени жил в подвалах дворца, причем я переселил его сюда почти насильно, потому что он не желал съезжать со своего места. Его звали Атий Калияс, и он был земляком Филоника, греком из Сиракуз.

Помимо всего прочего, это был человек, на которого я рассчитывал во всех своих начинаниях. Дело в том, что Калияс был великолепным изобретателем, настоящим преемником гения Архимеда и предтечей Леонардо да Винчи. В каждую эпоху на земле рождаются такие самоучки, которые могут видеть сквозь века и делать открытия, опережающие время.

Про Калияса мне рассказал, конечно же, Донатина. Когда мы обсуждали систему вентиляции и водоотведения в храме Венеры, где он раньше служил, советник поведал, что ее сделал и усовершенствовал некий даровитый человек, который способен придумать, что угодно. Я заинтересовался и вскоре поехал к изобретателю инкогнито, потому что тот наотрез отказался ехать во дворец.

Он вообще был со странностями и не любил выходить на улицу и появляться на публике. Что же, для меня это было даже к лучшему. Калияс даже не узнал меня, как императора, а тут же начал рассказывать про свой проект подводной лодки, очень даже разумный и почти не отличающийся от аналогов двадцать первого века. Я дал ему пару советов насчет люков и перископа и тем самым сразу покорил его сердце.

Нужно ли говорить, что создателем арбалета и манубаллисты, а также землеройной машины являлся как раз Калияс? Кроме того, именно от него исходили советы по устройству газопровода. Я уже подкинул ему эскизы и проекты десятков других изобретений, и бедный ученый днем и ночью ломал голову над тем, чтобы воплотить их в жизнь. Когда я предлагал ему взять помощников, он резко отказался от этого, заявив, что всегда работает сам. Я не возражал, но потихоньку приказал Донатине найти еще нескольких таких полоумный изобретателей, чтобы не зависеть только от одного.

И вот сейчас я направился первым делом к нему, потому что мне надо было многое с моим обсудить.

Как только я вошел в подвал, где проживал сейчас Калияс, то сразу остановился, как пораженный громом. То, что я увидел перед собой, повергло меня в шок.

Начать надо с того, что Калияс уже, судя по всему, и так выполнил мое пожелание, угадав его наперед.

Для мастерской я выделил ему обширное помещение, правда, без окон, но гений и сам так хотел, побольше темноты и уединения. По краям помещения стояли колонны, а Калияс быстро заставил его разного рода предметами, верстаками, вырезками, статуями и глиняными амфорами с таинственно пахнущими жидкостями. В общем, комната быстро стала тесной и непроходимой.