Старый воин всем рассказывал одну и ту же байку, мол шел по лесу и зазевался, лесорубы рубили лес и одно из деревьев упало ему прямо по лбу. С тех пор он ни чего не чувствует им и хоть кувалдой бей Гурд даже не моргнет. Но это все была шутка для мальчишек, хотя многие верили и даже взрослые вполне считали это правдой. По грозному виду мускулистого мужчины вполне можно было предположить такое.

Гномы закончили работу, вылили по ведру колодезной водицы себе на голову, утерлись полотенцем и сели на завалинку.

– Это было давно, в Великую Битву, – начал свой рассказ герой, – наш с твоим дедом отряд тогда занял позицию в небольшой крепости, не далеко от границы. Нет, мы не отсиживались… хотя может и так. Командующего убило в первые же минуты боя и вместе с ним половина добрых гномов полегло. Боевые маги проклятого Торуса подняли в воздух несколько огромных валунов и зашвырнули в нас. Это было настолько не предсказуемо, что никто не ожидал, мы были молоды и не считали магов за серьезных противников в бою, так как магия на гномов не действует. А вот такой поворот событий никому даже в голову не приходил. Ребята мы были деревенские, все добровольцы и военному делу тогда не были обучены. Взяв командование на себя я оценил превосходство врага и отдал приказ отступить в крепость неподалеку. Она была полуразрушена и в ней давно никого не было, но укрыться в нескольких помещениях, до подхода подкрепления было, вполне себе можно.

– Ого, – сказал Тахон.

– Ого, – сказал Гурд.

– Ну так вот сидим, мы окруженные врагом, – продолжил гном, ковыряя в ухе пальцем, то и дело доставая его для детального осмотра, – время шло, подмоги не было, еды и воды тоже. Неприятель решил не брать крепость, а просто дождаться пока сами сдадимся, либо ослабнем от голода. Спешить было некуда, они успешно наступали по всей границе. И тут один из моих бойцов прибежал из другой части крепости, и задыхаясь рассказал, что нашел подвал и что подвал этот вовсе не подвал, а тайный выход из крепости. Ему про такие отец рассказывал, а отцу его отец.

– ну все ожили, встрепенулись, появилась надежда, – Гурд встал, подошел к забору посмотреть не накрыли ли уже столы, он не ел третий час и его желудок стал напоминать ему об этом, – пришли, смотрим, лестница вниз и дверь дубовая. Толкаем… не открывается. И топором никак, дуб за столько времени как камень стал. Нашли какой-то брус… полугнилой… и им все вместе с разбегу, ну никак. Уже отчаялись. Тут во мне первый раз и проснулся берсерк. Не помню что было и как, но как мне рассказали я громко взревел, мышцы наполнились кровью и не слыша никого стал набрасываться на дубовую дверь прямо лбом с разбега. Раз двадцать пять наверно… пока дверь не разлетелась в щепки…

– А почему дубовая Башка прозвали? Дядя Гурд, – удивленно спросил Тахон, смотря на воина с открытым ртом и изумленными глазами, – Ведь это же здорово, такую силищу иметь.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Гурд, – так не было там никакого тайного хода, винный погреб это был, с бочонками вина и подвешенным к потолку вяленным мясом. А Дубовая Башка? Так это потому, что дверь оказывается была вовсе не закрыта, а просто открывалась в обратную сторону.

– А-ха-ха-ха-ха, – засмеялся молодой гном, да так громко и звонко, что даже Гурду стало не по себе, и Альма выглянула в форточку, не придавило ли какого поросенка под окном. Тахон не смеялся со дня исчезновения родителей и уже позабыл как это делается, – и что? Как вы выбрались из западни?

– Ой, не помню, – улыбаясь ответил воин, – мы упились вином с горя, пьяные сидели несколько дней, потом пришли королевские мечники и освободили нас.

– Дела, – сказал Тахон.

– Дела, – ответил Гурд и повернулся к окну, – Альма! Ну что там? Когда за стол сядем?

В тот день вся деревня гуляла, играли на гармони, пели песни, Гурд потратил все деньги за отпуск, которые ему вручил лорд при отбытии и, по его указу, купил самого лучшего и дорогого вина, что было в тех краях. Люди и гномы в Скалозубке отродясь такого не пробовали. Все кушали, пили, плясали и только местный дурочек Исашка бегал вокруг столов и просил дать ему целую бутылку обязательно не распечатанную, никто так и не понял зачем.

– Альма сидела рядом с Гурдом, то и дело подкладывая в тарелку разных вкусностей, он уплетал за обе щеки, а она вдруг взгрустнув тихо сказала:

– Завтра ты уйдешь на службу и я тебя еще долго не увижу.

– Не совсем так, моя булочка, – сказал Гурд, протыкая вилкой большую пельменину, – лорд отпустил меня еще на десять дней и если ты ему понравишься, а уж в этом будь уверена, то не против чтобы ты переехала в замок.

Альма от неожиданности вскочила, схватила со стола чарку, выпила до дна и расцеловала, до треска в ушах, почему-то покрасневшего гнома.

Тахон встал с утра пораньше. Переделал все дела по хозяйству, как можно быстрей, что бы наконец дедушка отпустил его к Гурду. Сегодня тот день когда воин обещал его поучить бою на топорах. Молодой гном очень волновался, ведь ему никогда раньше не приходилось сражаться, а топором он только дрова рубил. Даже хотел пропустить завтрак, но с дедом спорить бесполезно и пришлось перекусить парочкой запеченных в углях курочек.

– Тетя Альма, а где дядя Гурд? – спросил Тахон, не успев зайти в калитку.

Альма с утра занималась стиркой и как раз развешивала белье на веревке во дворе.

– О, Тахон, пришел таки, старого выпивоху ищешь? – Альма скинула полусырые простыни обратно в тазик с плеча, – представляешь, навадился этот хрыч после обеда в чулан ходить, любит подремать в тишине говорит, что бы никто не беспокоил. Койка у него там сколочена. Смотрю выходить стал каждый раз оттуда, как сам не свой. День наблюдаю, два… На третий решила, дай-ка я подушку туда положу побольше. Захожу в кладовку, а там… стоит столик на нем свечка, потрепанная книжка "Тактика боя", лежанка деревянная. Нагнулась пол подмести веником, а там… под лежаком чан стоит с брагой, на черной смородине поставил, хряк толстомордый. Лежит после обеда и посасывает через гибкую трубочку.

– Вылила? —спросил вдруг Тахон.

– Ну конечно, на смородине… с ума со шел? вкуснотище же, – альма снова взяла тряпки из тазика и стала развешивать, – но ему сказала, что отдала соседским поросятам; проходи дружок, вон он сидит под яблонями сам с собой ворчит… обиделся наверно…

Гурд сидел под деревом на траве, и с усердием натирал свой легендарный топор мягкой тряпочкой до блеска, то и дело макая ее в какую то баночку. Увидав Тахона, выправил осанку, и сделав умный взгляд произнес:

– Садись в тенечек, дружочек, напротив меня, уж больно дед твой хочет чтобы я тебя проверил.

– на что? – удивился Тахон, – я думал учиться буду, топором махать,

– Машут гномки платочком, когда гномов провожают, – улыбнулся Гурд, – Топор тебе не игрушка, а боевой топор тем более. Друг он твой, понял? И боевой товарищ. Может жизнь тебе спасти не раз, а может без рук и ног оставить. Тут уж как ты с ним подружишься. Будешь любить как себя, ухаживать, точить, чистить вовремя, кожу на рукояти пропитывать регулярно маслом из клещевины.

– Понял, дядя Гурд, – ответил молодой ученик, – а ты мне покажешь как?

– Конечно, но для начала, проверка, – взглянул из-под густых бровей воин-ветеран, – дело в том, мой юный друг, что гномы проходят проверку в молодом возрасте, на предмет профессиональной пригодности так сказать, другими словами те у кого не замечают явных врожденных навыков отправляются работать на каменоломню.

Тахон вдруг вздрогнул от слова каменоломня.

– Да не переживай так, – сказал спокойно Гурд, положа парнишке руку на плечо, – долбить камни достойная работа и высокооплачиваемая, между прочим.

– Мой папа там колол камни, я точно помню, – приободрился ученик, – когда я был совсем еще ребенок, то он каждое утро уходя на работу заходил ко мне в комнату попрощаться. Я спрашивал "папа ты куда?", а он всегда улыбался и отвечал "молоточком тук-тук-тук, Тахону на конфетку зарабатывать". А мама… почему-то я не помню что бы она работала… у нее что был врожденный навык?