– Почему?

Люба с интересом уставилась на него, теребила пальцами ткань черного в горошек платья.

– В шестнадцать лет психика еще не стабильна, чтобы становиться самостоятельным Хранителем.

– Отец согласился! – она надула губы.

– Понятно…

Саша тяжело вздохнул. Отец Любы – заместитель главы и, по совместительству, его лучший друг. Интересно, как мать девушки к этому бы отнеслась? Еще интереснее, кто станет ее напарником. Даже не наставником! Никогда в истории Хранилища не было такого, чтобы молодой Хранитель становился сразу же напарником!

– Кто же будет твоей парой? – поинтересовался Саша.

– А ты угадай!

Она посмотрела на него испытующим взглядом. Он любил ее, но эти детская задорность и непоседливость раздражали.

– Так, ну это не Костя, потому что он ждет Иру. Уверен, они будут напарниками. Это не Коля, потому что у него уже есть напарник. Это не Ваня и не Инна. Кто же тогда?

Люба смотрела на него так, словно он сказал какую- то глупость.

– Тут ты не уверен? Даже не догадываешься?

Он догадался. Только что. Потому что она всегда смотрела на него так, когда он должен был что- то сделать для нее. В свои девятнадцать Саша ни разу не работал с напарником, несмотря на то, что отец настаивал. А он просто не хотел ни с кем сотрудничать: одному проще и удобнее, не надо подстраиваться, не надо думать о другом, не надо волноваться.

– Я не соглашался на напарника, – попытался возразить Саша.

Он согласится. Потому что Люба перешла ко второму шагу: сделала обиженное лицо и смотрела исподлобья. Он всегда сдавался в такие моменты: таскал для нее печенье из столовой, помогал с уроками в школе, брал с собой на вечерние посиделки. Ребята в компании шутили, что он растит себе невесту. Только она никак не могла быть его невестой, потому что стала сестрой.

– Ладно, я понял, – кивнул он.

– Так, ты согласен? – просияла Люба.

– Нет, но отцы уже все решили.

Она пропустила мимо ушей его «нет» и радостно захлопала в ладоши. Как ребенок.

– Я так рада! Так рада!

Резкий звонкий щелчок прервал ее ликование. У Коли лопнула струна на гитаре, он выругался, Костя удрученно уставился на листок со стихами.

Саша и Костя дружат много лет, они ходили в один класс, сбегали с уроков, катались на одном велосипеде, кидались снежками в девчонок зимой – всегда вместе. С Колей отношения не заладились: из- за своего характера парень трудно уживался с другими, много времени проводил в одиночестве, но все равно был вхож в их компанию, потому что играл на гитаре и баяне. Вспыльчивый и крутой нрав мешал ему по жизни. После знакомства с Тамарой, Коля стал мягче и спокойнее, но Саша все равно ему не доверял, хотя и сам не знал, почему.

Остаток дня Саша провел в размышлениях, как бы ему отказаться от такого напарника: Люба еще слишком маленькая и неопытная. Да, она с ранних лет не просто проявляла невероятные для молодого Хранителя способности, она училась, пока они гуляли и баловались. Она рано освоила все базовые навыки, к четырнадцати уже пробовала работать под присмотром. Но ее отец теперь заместитель, а мамы не стало пять лет назад. Маленькая Люба осталась практически одна. Рано повзрослела. Рано взяла на себя заботу об отце. Видимо, Андрей, отец Любы, таким образом, пытается скинуть с себя обязанность быть ее учителем. Ему некогда, у них с отцом Саши много дел в Хранилище, не до спасения людей.

Вернувшись домой ближе к полуночи, Саша на всякий случай заглянул в кабинет отца и не ошибся: глава дремал в скрипучем кресле, положив голову на скрещенные на столе руки.

– Пап, – позвал Саша. – Папа!

– А? Да? Где?

Отец встрепенулся, огляделся по сторонам, увидел сына и тяжело вздохнул. Его темные волосы топорщились в разные стороны, лицо избороздили морщины, а темные, почти черные глаза всегда смотрели строго, даже если мужчина только что проснулся.

– Ты чего не спишь? – спросил отец, отирая лицо жилистыми сухими ладонями. – Почти полночь…

Он посмотрел на часы, прищурившись, сравнил время с наручными, покрутил колесико.

– Я только что вернулся. А ты чего в кабинете ночуешь?

– Не успеваю разобраться с документами. Спешить некуда, но во всем должен быть порядок.

Он всегда так говорил. Когда мама была жива, отец терроризировал ее с этим порядком: все должно было быть на своих местах, без пыли и грязи. Сашу тоже с детства приучали всегда складывать вещи в шкаф, чистить обувь сразу после улицы, мыть за собой посуду, складывать портфель вовремя, ставить игрушки на место, выключать свет, закрывать шкафы… Мальчик терпеть этого не мог, но споры кончались криками, иногда, ремнем.

– Пап, – позвал Саша, сцепил руки и собрался с мыслями. – Почему Люба будет моей напарницей?

Отец нахмурил густые, торчащие брови.

– Люба в шестнадцать сильнее вас всех, я не считаю, что нужно ждать еще два года до ее совершеннолетия. Ты станешь ее наставником на год, потом посмотрим.

– Почему я?

– Потому что я так решил.

Саша сверлил отца глазами, тот сдался, выдохнул, опустил плечи, отвернулся в сторону:

– Ладно. Ты и сам сильный Хранитель. Не сейчас, конечно, в будущем, но я вижу твой потенциал. Тебе пора браться за голову, девятнадцать лет – хорошее время, чтобы повзрослеть.

– Пап, если с ней что- то случится? Андрей убьет меня!

– А ты сделай так, чтобы ничего не случилось!

Саша не ответил. Спорить с отцом было бесполезно. Это он еще не припомнил ему, как во время войны, когда совершеннолетние Хранители ушли на фронт, дети взяли на себя их обязанности.

– У тебя есть еще вопросы?

– Нет, пап, нету.

– Тогда идем спать, завтра много дел.

Отец сложил в стопку картонные папки, поправил блокнот, ручки, часы, перевернул механический календарь на следующий день и выключил настольную лампу.

Артур проснулся в пять.

Сон не отпускал его, уговаривал упасть на подушку и забыть обо всем, но внутри вибрировала тревога. Чувство, что нужно подняться и бежать. Срочно.

Собравшись с силами, он оторвал себя от кровати, сел, отер лицо ладонями.

Быстрее!

Артур нашарил штаны и футболку, доплелся до ванной, умылся, попытался пригладить взъерошенные черные волосы. Давно было пора подстричься, но он ненавидел это делать.

Наспех обулся, вышел из квартиры и спустился на первый этаж. Входная дверь уже была распахнула, в нее залетал утренний прохладный ветерок. Солнце поднималось над городом, свежий воздух бодрил, щебетали птицы. Несколько Хранителей пили кофе на скамье, помахали ему и вернулись к разговору. В конце дома дядя Вася снова чинил свою старинную машину, чертыхался и стучал гаечным ключом под капотом.

Артур прислушался к себе. Чувство дернулось, сжало сердце. Идти! Быстрее!

Свернув вправо, он прошел мимо детской площадки и вышел к проезжей части. Чувство усиливалось. Нужно торопиться. Он почти бежал, предательски сжимался желудок от голода. Кружилась голова.

Через три улицы чувство заставило его свернуть во дворы и остановиться.

Артур огляделся: пожилая женщина с маленькой собачкой на газоне, мужчина на скамье читает газету. Но все не то. Пройдя несколько шагов, Артур обнаружил мужчину, который пытался завести машину, чертыхался и швырял инструмент.

– Что за день такой! – воскликнул мужчина, обошел автомобиль, залез в салон и повернул ключ зажигания.

Жалобно загудел стартер, но автомобиль не завелся. Мужчина ударил ладонями по рулю, выругался и выбрался из салона. Артур медленно прошел мимо, пытаясь понять, что случилось или случится.

Ощущения усилились у поднятого капота. Авария. Лобовое столкновение. Мужчина не пострадает, но серьезно покалечит водителя встречного автомобиля.

Мужчина снова влез в груду проводов, ругаясь таким отборным матом, что Артур машинально глянул на окна дома. Как ни странно, никто не выглянул узнать, что происходит. Если только не подглядывает из- за занавесок. Но такие, как правило, ничего не рассказывают.