Алиса состроила невинное лицо и глянула на него. Он рассмеялся, покачал головой.

– Пойдем, ладно.

– Я всегда думала, что чудесные спасения – дело рук высших сил, магии, судьбы… – пробормотала ученица, глядя себе под ноги.

Закат пылал, отражаясь в окнах домов, теплый ветер гладил листву, духота отступала. На алом небе заблестели первые крохотные звездочки.

– И это тоже, – кивнул Кирилл. – Много историй, когда звонок телефона спасал человеку жизнь, или ребенок заплакал, заболел, собака вдруг сбежала на прогулке, температура поднялась. Здесь вмешивается сама судьба, не привлекая нас с тобой. Обычно это происходит с теми людьми, которые живут в ладу с собой и с миром. А вот когда человек глух и упрям, вступаем мы. Тот же знак судьбы, только на этот раз без вариантов отмахнуться. Иногда люди и сами помогают другим неосознанно. Они потом говорят: «Я просто почувствовал, что должен это сделать». Люди с сильной интуицией иногда становятся Хранителями поневоле.

Они брели вдоль дороги. Алиса заглядывала в окна первых этажей. Она любила это делать: подглядывать, как живут другие, какая обстановка у них в квартирах. В детстве девушка часто мечтала, чтобы можно было прийти к кому угодно домой. Ей до чесотки в руках хотелось узнать, как выглядят жилища других людей.

– Хранители, на самом деле, повсюду, – продолжал Кирилл. Алисе иногда казалось, что ему доставляет удовольствие просто рассказывать ей что- то. – Это именно они первыми реагируют, когда ребенок несется к дороге, замечают, что к девушке пристает мужчина в тесном вагоне метро, вычисляют самоубийц и подходят к лежащему на улице человеку. Про нас некоторые говорят: «нашлись неравнодушные люди»…

– А мы просто знаем, что надо помочь, – улыбнулась Алиса, но тут же исправилась: – Вы… вы знаете.

Кирилл улыбнулся в ответ и покачал головой:

– Мы. Ты и я.

Она смутилась, опустила глаза, но не могла перестать улыбаться от уха до уха. Мы. Ты и я. Он и она…

Возможно, ей только казалось, но Кирилл действительно был хорошим. По крайне мере, с ней точно. Она чувствовала себя спокойно рядом с ним. Комфортно. Несмотря на то, что они с Артуром друг друга не переваривали и, кажется, пытались тянуть Алису каждый на свою сторону, она сама не замечала, чтобы из- за этого Кирилл относился к ней как- то не хорошо, подозрительно и свысока.

Он притягивал ее, давал чувство, что она дома, что она не одна, что она нужна.

Вернувшись домой, их перехватил Макс и заставил пойти с ним.

Они собрались компанией, чтобы играть в карты. Алиса отнекивалась, потому что не умела. В конце концов ребята сели за стол без нее, а она наблюдала за игрой из кресла.

Стас то и дело проигрывал, Дима слишком много выпил и уснул, откинувшись на спинку дивана. Алла недовольно поглядывала на него, но игру не бросала.

– Алиса, как дела идут? – поинтересовался Стас.

– Нормально, – пожала плечами девушка, наблюдая, как Кирилл сосредоточенно перекладывает карты в руке. Он явно проигрывал. – Слышу… уже…

– Попотеть- то пришлось? – с усмешкой спросил Стас у Кирилла.

Алиса смутилась, но постаралась сделать вид, что ее не задел этот вопрос.

– Она и сама талантлива, – возразил наставник задумчиво. – Макс, мешай карты нормально!

– Все так говорят, когда продувать начинают, – усмехнулся парень.

– Да потому что ты мешать не умеешь!

– Когда карта шла, ты помалкивал, – съязвил Макс.

Артур опоздал на ужин. Решив, что столовая все равно открыта круглосуточно, он развернулся на пятках и взбежал на последний этаж. Всю неделю на его голову сыпалась работа, словно люди разом сошли с ума и только и делали, что искали смерти. Когда сегодня вечером Артур вытаскивал парня из- под колес машины, потому что тот перебегал дорогу в неположенном месте и решил остановиться прямо посередине, чтобы ответить на звонок, у Хранителя сдали нервы. Он протащил испуганного парнишку до другого края дороги и ругал на чем свет стоит так долго, что бедолага молча выслушал его, а потом спросил, все ли у Артура в порядке. Он опешил, уставился на нарушителя правил, задумчиво почесал затылок, развернулся и пошел прочь, не сказав ни слова.

Все действительно было не в порядке. Потому что с того дня, когда они сидели с Алисой на скамье и учили ее слушать, у него все валилось из рук. Он стал до ужаса рассеянным, невнимательным и дерганным. Срывался по любому поводу, опаздывал на ужины и завтраки, перестал обедать, фыркал в сторону целующихся парочек и постоянно пропускал мимо ушей разговоры ребят, а потом просил повторить все сначала. Тимур перестал обращать на это внимание, Гриша с Кристиной переглядывались, Рома не замечал. Он вообще мало замечал такое, а, если рядом была Настя, то не заметил бы даже ядерный взрыв.

Артур устал и уже подумывал согласиться поехать в отпуск вместе с друзьями. Ребята обожали ездить в старый деревенский дом, который они купили вскладчину всем Хранилищем. Дом располагался в пяти часах езды, прятался в густом древнем лесу. Помимо них в деревне постоянно проживало трое стариков, но до их домов был почти километр. Хранители ездили туда, как они говорили, за тишиной в голове. Возможно, тишина – это то, что нужно Артуру.

А еще ему было нужно следить, чтобы Кирилл вел себя хорошо. Он не доверял бывшему другу и то и дело искал подвох в его отношениях с Алисой. Кажется, кроме Артура, никто не думал об этом. Но Артур ждал. Затаился и наблюдал. И злился. Потому что видел, как Алиса смотрит на Кирилла. Потому что такие взгляды не кончаются ничем хорошим. В своей паранойе Артур зашел, кажется, уже слишком далеко.

Он остановился перед дверью квартиры, в которой вырос, сверился с часами и позвонил в звонок.

Отец открыл не сразу. Он все еще был в легких летних брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Значит, спать пока не собирался.

– Заходи, заходи, – произнес глава. – Хорошо, что пришел. Я что- то закопался в работе, отвлекусь.

Артур прошел в залитый тусклым желтым светом коридор, разулся и протопал на кухню, включил чайник, принялся молча перемывать чашки в раковине. Отец не касался посуды, пока не закончится чистая. Так всегда было. Когда Артур был маленьким, по вечерам он часто мыл посуду, потому что это его успокаивало. Обычно мытье происходило, когда отец возвращался домой из своего прежнего кабинета, пил чай, курил и спрашивал, как прошел у сына день. Мытье посуды прочно ассоциировалось у Артура с теплым домашним разговором не с главой, а с папой.

Кухня была такой же маленькой, как у каждого в Хранилище. Плита, раковина, немного рабочей поверхности, холодильник и стол с табуретками. Ходить по кухне можно было или боком, или очень аккуратно прямо. В своей квартире Артур давно избавился от ненужного ему большого холодильника, но отец хранил верность грохочущей, пожелтевшей от времени громадине.

– Не видел тебя всю неделю, – произнес отец, войдя в кухню. – Где ты пропадал? Оставь посуду в покое, пожалуйста.

– Не напрягаюсь, – бросил Артур. – Работал. Все как с ума сошли.

Отец кивнул, порылся в шкафу, достал чайные пакеты, сахар и открытую пачку печенья.

– Да, я многовато голосов слышал последнее время.

– Ты поговорил с Игорем?

– Поговорил.

– И?

Папа заварил чай, уселся на стул и переставил с подоконника пепельницу. Тянул с ответом. Значит, Артуру это не понравится. Но он настолько устал, что поклялся себе не возмущаться и не спорить. Просто поговорить с отцом. Как всегда. Это его успокаивало, буквально убаюкивало.

– Что «и»? Как обычно. Игорь поддакивал, делал вид, что возмущен, соглашался со мной. Но все ведь так и останется на своих местах. Мы- то знаем.

– Увы, – кивнул Артур, смывая пену с ладоней. – Может быть, стоит вызвать их на Совет? Я и Рома подтвердим.

Отец угрюмо посмотрел на сына, покачал головой.

– Председатель Совета импонирует Небесным много лет. Он и сам Небесный. Сколько раз мы уже поднимали эту тему… Удивляюсь даже не этому.