— А что это ты тут делаешь? — тихо спросила я, но даже этого хватило, чтобы Коля вздрогнул и, споткнувшись о мешок, упал к моим ногам.

Я не сдержалась и рассмеялась, протянув руку неуклюжему физруку.

— Удивительно, что ты стал чемпионом мира, — безобидно подколола я, всем своим видом показывая, что настроена мирно. Парень поднялся без моей помощи, и я не успела спрятать мелькнувшую на лице досаду.

— Мы снова дружим? — без улыбки на лице спросил Коля, и я неуверенно кивнула.

— Давай попробуем. Просто дружить.

— Как ты вошла? — все еще хмурясь, спросил парень.

— Через дверь, — я усмехнулась, — Вход открыт.

— Вот черт, — Коля хлопнул себя по лбу и, прихватив ключи с подоконника, вышел из зала.

Пока его не было, я немного осмотрелась. В одном углу зала лежали сложенные маты наподобие тех, что я видела в школе, но более новые на вид. Тут же валялась новенькая хорошо запакованная груша и крепление для нее. На подоконнике стоял старенький магнитофон, шнуром тянущийся к розетке. Из динамика раздавалась приятная музыка с теплыми южными мотивами.

— Что это за место? — спросила я, заметив, что Коля уже вернулся и недоверчиво рассматривает меня, скрестив руки на груди.

— Разве тебе интересно?

— Глупый, — хмыкнула я, — Стала бы я спрашивать, если бы мне не было неинтересно.

Я обезоруживающе улыбнулась и пару раз похлопала пушистыми ресницами, даже не ругая себя за этот внезапный флирт. Парень, кстати, смягчился и, словно оттаяв, подошел ближе.

— Мне тут одна хорошенькая особа заявила, что быть учителем физкультуры стыдно, — с усмешкой в голосе произнес он, и я договорила:

— И ты решил заделаться маляром? — я кивнула на строительные материалы, а Коля закатил глаза и, скинув толстовку, остался в белой майке.

— На что не пойдешь ради любви, — философски заметил он, откидывая толстовку в сторону.

— Так ты меня любишь? — я попыталась звучать пренебрежительно, но голос предательски дрогнул. Еще ни один мужчина (дедушка не в счет) не говорил, что любит меня. По-настоящему любит.

Коля одарил меня долгим изучающим взглядом, словно взвешивая, стою ли я тех слов, которые так боюсь услышать. Что, если он действительно их скажет? Как я смогу вернуться к обычной жизни в Москве, зная, что оставила в Булкине разбитое сердце? И с каких пор меня вообще волнует чье-то сердце?

— Что ты здесь делаешь, Надя? — серьезным тоном спросил Коля. Казалось, он сам пожалел, что заговорил о любви.

Из его взгляда пропал привычный мальчишеский задор, и я увидела перед собой взрослого мужчину, который к тридцати с лишним успел здорово устать от жизни.

— Не знаю, — искренне ответила я, понимая, что вопрос касается не столько моего присутствия в зале, сколько моей добровольной близости к Коле, которого я так тщательно отвергаю.

— А я знаю, — спокойно произнес Коля, слегка смягчив взгляд, — И ты сама все знаешь, но боишься это признать.

Парень сделал шаг в моем направлении. А потом еще. И еще. И только я стояла на месте как вкопанная.

— У меня есть жених, — жалобно протянула я, всем телом ощущая, как пространство вокруг нас начинает вибрировать.

— И ты его любишь? — Коля прищурился, нависая надо мной.

— Это не главное, — я отвела взгляд, но мужская рука заботливо коснулась моей щеки, и я снова посмотрела в печальные глаза Муромцева.

— Не главное? — эхом отозвался он, поглаживая мою щеку большим пальцем. — Тогда почему ты так хотела услышать, что я тебя люблю?

В его лучистых голубых глазах плескалось столько нежности, что мне хотелось плюнуть на все, прижаться к сильному мужскому телу и позволить себе быть любимой. Бескорыстно.

Коля любил бы меня за то, кто я есть. Со всеми моими выходками и высокомерием. Я нужна ему, вопреки моему непростому характеру. Антон же ценит то, как умело я держу себя в руках, не позволяя эмоциям вторгаться в его четкий график. Но я привыкла к этому. Привыкла быть на тысяче замков от самой себя — от той девочки, что фанатела от Бритни Спирс и мечтала создавать яркую взбалмошную одежду, от которой у строгих теток челюсти поотваливаются. И вот я — та самая тетка.

Только рядом с Колей все меняется. Несмотря на мои попытки держать его на расстоянии, он все время оказывается рядом и дергает, и дергает, и дергает дверь, за которой я прячу ту самую девочку, напевающую фальшиво «I'm not a girl, not yet a woman». *

— Чего ты боишься? — Коля убрал руку с моего лица, но не отошел, словно хотел проверить, установлю ли я сама телесный контакт с его телом.

И он оказался прав. Я хотела его касаться. Хотела провести пальцами по его плечам, по венам на предплечье, по тыльной стороне ладони и замереть на кончиках пальцев, чтобы дальше совершенно слететь с катушек и наброситься на него, как дикарка, не знающая истинной ласки.

Я подняла руку и замерла, не понимая, как поступить. Отпущу себя на волю — случится непоправимое. Останусь взаперти — взвою и никогда не смогу жить как прежде.

Закрыла глаза и отключила мысли. Только шум сердца стучит в ушах, и адреналин с бешеной скоростью разносится по крови. Неловко замахнувшись, я ударила Колю в грудь. Тот тут же сгруппировался, напрягая крепкие мышцы.

Моя рука уцепилась за Колину белую майку, и я снова замерла, ожидая реакции мужчины.

— Ударь меня еще, — шепнул он, ласково отведя за плечи мои длинные волосы.

Осмелившись от его слов, я ударила снова. А потом еще и еще. С каждым ударом замки, за которыми прятались мои эмоции, слабели и, когда я стала совсем задыхаться, внутреннюю дверь сорвало с петель. Ничего не говоря, я подняла на улыбающегося Колю восторженный взгляд и потянула вверх майку, через которую так упорно избивала крепкий мужской торс.

Муромцев рвано выдохнул и один движением скинул с себя майку и тут же прижал к себе мое тело — такое тонкое и хрупкое по сравнению с его. Парень раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я подтянулась на носочках и прижалась к его рту губами.

Миг — один короткий миг наши губы потратили на непростительное промедление, и, едва нерешительность, сковывающая оковами наши тела, спала, как поцелуй свершился во всем его страстном великолепии.

Я ощутила то, что никогда прежде не ощущала. Все мое тело налилось такой тяжестью, что Коле пришлось придерживать меня, чтобы я не рухнула вниз, опьяненная внезапным возбуждением.

Мы целовались, как два голодных старшеклассника. Ни на секунду не могли оторваться от губ друг друга, чтобы перейти дальше. Словно боялись решиться иди до конца.

Нет. Сегодня я не готова отступать. Столько лет я отказывала себе в наслаждении, в любви, и сегодня — здесь и сейчас под жаркими поцелуями и восхищенными взглядами Коли — я не дам себе снова предать девчонку, которая уж точно выбрала бы этого горячего физрука среди тысячи богатейших Антонов мира.

Я отстранилась от парня, но лишь для того, чтобы ухватиться за низ водолазки и потянуть ее вверх. Поняв, чего я на самом деле хочу, Коля осмелился и сорвал с меня кофту, с особым огоньком в глазах проследив за волосами, светлой волной укрывшими мои плечи и грудь.

И снова поцелуи, обжигающие губы и влажной дорожкой спускающиеся к шее и ключицам. Руки — сильные, шершавые от мозолей — и моя нежная кожа. Прохладная поверхность спортивного мата, покалывающая голую спину, и тяжесть пышащего жаром мужского тела.

Контрасты. Эмоции, взвинченные до предела. И ласка — такая чувственная, такая искренняя. И в то же время жаждущая, требующая.

В эту ночь в запертом здании бассейна я позволила себе быть любимой. Я позволила себе любить.

— Так значит, ты будешь тренировать детишек? — спросила я, пристегивая ремень безопасности в машине, которая никогда бы не стала ассоциироваться у меня со словом «безопасность».