— Я нашел! — заявил Бегунов.

Женя считался в посольстве мастером по выходу из затруднительных положений. Правда, чаще всего этот выход оказывался сложнее, чем само положение.

— Они допустили ошибку. Мы просили желтый мохер цвета amarelo, а они прислали мохер канареечного цвета, canário. Мы вернем им назад и напишем: нам не нужен ваш canário, мы заказывали amarelo.

— Верно, — поддержал посланник. — Они извинятся за canário и пришлют полторы тысячи amarelo. А в качестве компенсации подарят весь amarelo. Тут уж точно магазин открывать. Canário! Amarelo!

— У меня нет денег, чтобы оплатить, — стонала бухгалтерша.

— Вы же, Клавдия Ильинична, собирали на машину, — не без ехидства заметила Света, она не любила бухгалтершу. — Теперь вместо машины купите мохер.

— Пустят ее в Москву с таким количеством мохера? — спросил Женя пинкертона.

— Не пустят. Коммерческое количество. Арестуют за спекуляцию прямо в Шереметьево.

— Сколько дадут?

— Год, не больше. А мохер конфискуют.

— Что же все-таки делать? — спросила посланника Света.

— Естественно, надо отсылать назад. Но нужна веская причина.

Бухгалтерша взяла Шолохова за руку:

— Антон Павлович, придумайте что-нибудь, вы самый умный из нас.

Тот важно откашлялся и изрек:

— Фирма голландская. Надо послать ноту посольству Голландии. А так как посольства Голландии на острове нет, то послать ноту посольству Франции, ибо оно представляет интересы Голландии.

Посланник поддержал:

— Верно. Но лучше сразу в ООН. В Совет Безопасности. Осудить Голландию за желтый мохер.

Пинкертон размышлял вслух:

— Надо придумать причину, по которой вернуть шерсть.

И тут Бегунова осенило:

— Нет ничего проще… Вы, Клавдия Ильинична, скончались. Померли.

— Как померла? — обиделась бухгалтерша.

— Окончательно.

Она пыталась возразить:

— Но я…

— Померли. А раз померли, значит, вас нет. Нет.

И она поняла:

— Правда, померла. Ой! Померла. И платить не надо. И платить не надо!

— У вас родственники есть? — спросил посланник.

— Тетя Вера Пантелеймоновна и племянница Женечка.

— С них и удержат в десятикратном размере.

— И родственники тогда уж точно вас замочат, — со знанием дела заключил пинкертон.

Но у Жени, как всегда, нашелся выход:

— Хорошо. Не умерла. Вышла замуж.

Света всплеснула руками:

— Это уж совсем нежданно-негаданно.

Женя продолжал:

— Вышла замуж, а у ее супруга… аллергия на шерсть.

— На мохер, — уточнил пинкертон.

Женя не согласился:

— На всю шерсть. А то пришлют желтую ангору.

— Аллергия — это неплохо, — посланник задумался. — Сейчас это модно. Человек без аллергии воспринимается как неприлично здоровый.

Жене понравилось, что посланник поддержал его идею:

— Надо только умно составить письмо. Можно написать, что… что из-за ужасной аллергии вашего супруга вы отправляете всю шерсть назад.

Бухгалтерша жалостно пролепетала:

— И мне ничего не останется? Я бы…

Посланник смилостивился:

— Напишите, что возвращаете всю шерсть за небольшим исключением. Будучи в восторге от замечательного качества, а особенно от неповторимого цвета, — а цвет действительно исключительно неповторимый, — вы решили шестьдесят два мотка купить и подарить своим родственникам: тете Вере Пантелеймоновне и племяннице Женечке.

Счастливое общество зааплодировало, но тут, как в театре, в холл ворвался завхоз:

— Обокрали! Обокрали!

— Что украли? — спокойно спросил посланник.

— Взломали дверь в комнату, где была литература, и всю литературу украли.

— Там были мои брошюры. Украли мои брошюры! — больше удивился, чем испугался Женя.

— До единой.

Посланник тоже удивился:

— Все мог ожидать, но что украдут четыре тысячи брошюр Ленина… Сказки тропической ночи… Али-Баба и сорок разбойников. Кому они понадобились?!

Минутное безмолвие нарушил Шолохов:

— Это явно антисоветский выпад. Обстановка на острове накаляется. Надо просить центр, чтобы он выслал табельное оружие, по одному на дипломата.

— Лучше уж автоматы Калашникова, — пинкертон не упускал случая поиздеваться над Шолоховым.

— И обязательно пробковый шлем, — добавил посланник. — Все-таки Африка. Наша уважаемая бухгалтер в пробковом шлеме. Никакого автомата не надо! Все разбегутся.

Но Шолохов оставался совершенно серьезным:

— На меня вчера китаец так странно смотрел.

— А как на вас французы смотрят? — спросила Света.

— Настороженно.

— А если бы вам еще пулемет!

— Начнем с осмотра места происшествия, — распорядился посланник и повернулся к пинкертону: — Ты у нас представитель правоохранительных органов, тебе и вести следствие. Бери завхоза, пусть он по привычке захватит топор. Возьми Женю. Всё. Все за работу!

Все, кроме посланника, ушли, а он расхаживал по кабинету и рассуждал:

— Кому они понадобились? Четыре тысячи брошюр. О крахе капитализма.

Потом открыл дверь и позвал Свету.

— Я буду диктовать.

Света уселась за машинку, и Сергей Иванович начал диктовать:

— Посольство Советского Союза в Демократической республике Сан-Антонио продолжает работу по претворению в жизнь исторических указаний двадцать пятого съезда партии…

Он обратил внимание, что Света не печатает.

— Ты чего не печатаешь?

— Сергей Иванович, а что будет, если мы напишем им про комнату?

— Заместитель министра мне скажет: «Ограниченное пространство острова угнетающе действует на твою психику. Еще одна глупость — и я отправлю тебя лечиться в бескрайние степи Монголии». Печатай, Света, печатай.

Участники расследования: пинкертон, Женя и завхоз — явились через полтора часа. Как старший группы пинкертон начал докладывать:

— Сообщаю результаты расследования. Какие-то преступники, подплыв ночью на плавательном средстве, типа пирога, взломали дверь, перенесли все четыре тысячи брошюр в пирогу и уплыли. О преступниках я могу сказать, что их было предположительно трое, все среднего роста и без обуви.

— Стало быть, туземцы, — предположил посланник.

— По следам определить не представляется возможным. Нас учили многому: как разгадывать, кто взломал сейф, как отличать подделку, но чтобы изучать следы босых ног на песке…

— Учись, — назидательно посоветовал посланник. — Жизнь подбрасывает и не такие загадки. — И подкрепил свою мысль мудростью великого француза: — Вольтер говорил: «Самая трудная задача — та, которая возникает, когда ты ждешь совершенно другую».

— Что будем делать с брошюрами? — Женю это волновало больше всего. — Они записаны на меня. В то, что их у нас украли, никто не поверит.

— Ты недооцениваешь местных жуликов.

— Ведь не продавать же они их собрались!

— Кто знает! Может быть, на соседнем острове, на рынке, стоит мужичок в набедренной повязке из желтого мохера и кричит: «Свежие работы Ленина! Свежие работы Ленина! По последним данным, кризис капитализма неминуем. Покупайте брошюры, пока еще нет кризиса».

— Так что мне делать? — настаивал Женя.

— Ты прав, — согласился Сергей Иванович. — В то, что их украли, Москва не поверит. А посему пиши: распространил среди населения.

— Подпишешь?

— А куда я денусь! В конце концов, они попали в руки самых что ни на есть широких масс. А методы распространения могут быть разными. Я подпишу. Готовь бумагу.

— К вам Шолохов, — доложила Света.

— Ладно, — вздохнул посланник. — Зови.

На Шолохове были длинный зеленый пиджак и белые хорошо отглаженные брюки.

— У меня к вам два дела, — бодро начал он. — Дело первое. Вы мне поручили узнать, кто передвигает скелет. Я обнаружил нечто интересное.

— Поделитесь.

— Доктор стал хорошо спать по ночам.

— Ну и что?