Виталий поспешил вернуться в здание, нужно было срочным порядком найти архивы. Он услышал, как заведующий помещениями потребовал освободить все занимаемые комнаты во избежание разрушения здания артиллерией. В коридоре с растерянным видом стояли два генерала – Балк и Хабалов. К ним подошёл кто-то из служителей Адмиралтейства и любезным тоном передал приглашение на чай от адмирала Стеценко. Градоначальник обернулся на стоявших рядом изголодавшихся его сослуживцев и спросил:

– А моих сотрудников приглашение не касается?

– К сожалению, столовая настолько мала, что не сможет всех вместить, – ответил лакей, и генералы удалились в длинные коридоры вслед за ним.

Неожиданно Виталий увидел, как из одной из комнат вышел тот самый секретарь, что и управлялся с архивом. Дождавшись, когда тот скроется за углом, Бероев кинулся к двери. Дверь была заперта на ключ. Виталий попытался выбить плечом, но могучая дверь не поддавалась. «Что делать? Бежать за секретарём? Потребовать ключ? Разбить выстрелом замок?» – беспорядочные мысли мелькали в его голове. Тут он заметил приоткрытую соседнюю дверь. Внутри было пусто, на столе в беспорядке разбросана посуда, куски недоеденного хлеба. Теперь к мыслям об архиве неожиданно вернулось и чувство голода. Виталий не удержался и, отрезав ножом кусок от булки, жадными глотками запил остывшим чаем. Вдруг ему пришла неожиданная мысль, и, схватив со стола нож, он вновь кинулся в коридор. Просунув лезвие в щель, он попытался отодвинуть запирающую щеколду замка. С первого раза не удалось. Задвижка не поддавалась. Послышались шаги, и Виталий отошёл от двери. Какой-то офицер быстро прошагал мимо и скрылся за поворотом. Бероев повторил попытку – опять не получалось. Он рукавом стёр со лба пот, заливающий глаза, и продолжил вскрывать неподдающийся замок. В коридоре вновь послышались шаги. На этот раз быстрым шагом приближался тот самый секретарь генерала. Виталий хотел было уже с ножом кинуться ему навстречу, но, не решился и остался на месте. Тот же как раз шёл к этой самой заветной двери. Как только он ловким движение отпер её ключом, Бероев тут же бросился следом. Секретарь обернулся и, будто бы даже обрадовался тому, что здесь не одинок. На полу стояло около десятка коробок, наполненных бумагами.

– Помогите, пожалуйста, перенести это на второй этаж, – попросил секретарь.

Виталий, выдохнув от волнения, безусловно, тут же согласился, и, схватив в руки вслед за секретарём пару коробок, быстро проследовал за ним. Небольшая комната, временно оборудованная под архив, стояла открытой. Коробки располагались на деревянных стеллажах. Бероев начал жадно всматриваться в каждую, что нёс сам, но, той самой, какую он уже видел в прошлый раз, так и не попадалось. По возможности, пока нёс по коридорам, пересматривал сверху, однако опять всё было не то. Вот уже и последняя партия коробок, а нужной всё так и не находилось. «Значит, она где-то в других. Но, как теперь их осмотреть?», – вновь разные мысли блуждали в голове Виталия. Тут секретарь вдруг предложил покараулить комнату, пока тот сходит за ключом, чтобы запереть кабинет. Наш герой понял, что это его последний шанс и, стоило захлопнуться двери, начал нервно перерывать весь архив. «Не то… Опять не то… И снова не то, что надо… Вот… Вот она, та самая заветная папка с этой долгожданной буквой «С». Бероев вновь быстро пробежался глазами по уже знакомым страницам: «Савельев», «Савчук», «Селезнёв»… «Соколов!!!»

Послышался звук отрывающейся двери. Виталий резко рванул несколько страниц с корнем и быстро спрятал за пазуху, бросив папку назад в коробку. Руки дрожали от страха. Посмотрев в окно, в свете фонарей, он увидел, как кучками народ с оружием в руках уже собирается у ворот, из которых в строевом порядке шеренгами далеко по улице протянулись солдатские роты. Он заметил, что далеко не все оставили своё оружие. Большинство шли с винтовками за плечом и с воодушевлением распевали песню: «Взвейтесь соколы орлами». Публика, в основном из молодёжи и девиц, тут же облепляла со всех сторон этот солдатский строй. Кто-то уже залихватски гарцевал на тех самых лошадях, что только что стояли во дворе. Пули вдруг стали чаще и чаще звонко щёлкать по крыше.

Секретарь возился у двери с замком. Бероев уже понимал, что положение на улицах ухудшается, народ, увидев о роспуске войск, скоро начнёт хозяйничать уже и непосредственно в самом Адмиралтействе, а, следовательно, пора и ему покидать расположение. Прижав одной рукой к груди, другой он попрощался с секретарём и быстро выскочил в коридор. Спускаясь по лестнице, вновь наткнулся на генерала Балка, к которому из дверей с исказившимся от страха лицом, с криком бросился какой-то мужик:

– Ваше Превосходительство, спасите меня!

Ошеломлённый и, не понимающий градоначальник удивлённо спросил:

– Кто вы такой? Кто вам угрожает? И, чем же я вам смогу помочь?

– Я – жандармский офицер из наряда. Спасаюсь от толпы… Они едва не растерзали меня. Я спрятался у дворника. Он дал мне шапку и пальто… Они сейчас ворвутся и прикончат меня… Спасите! – запинаясь от всхлипываний, прокричал нежданный гость.

– Если вас увидят со мной, голубчик, то будет совсем плохо, – спокойно ответил генерал. – Спасайтесь, пока ещё свободен другой выход. И мой вам совет – в таком виде затеряйтесь в толпе.

Переодетого офицера отправили к другим воротам. Виталий же ясно понимал, что и ему этот выход тоже закрыт. Вслед за генералом он тоже вошёл в комнату, где за пустыми столами сидели оставшиеся верные градоначальнику офицеры, заглушая голод папиросами. От клубов дыма уже с трудом различались их скорбные лица. Каждый осознавал, что конец уже близок, оставалось лишь дожидаться неизбежной участи. Видя это, Балк обратился к офицерам:

– Господа, предлагаю разоружиться и сложить оружие в общей куче, – и чуть помедлив, продолжил. – Каждый из вас также может переодеться и попытаться пробраться домой.

Однако, никто не пожелал воспользоваться таким предложением. Каждый посчитал своим долгом оставаться рядом с командующим и градоначальником. Жалко было смотреть на генерала Хабалова, уныло опустившего голову почти до колен. Виталия же такая участь совсем не устраивала. В его планы не входило сложить голову вместе с генералами, тем более, когда нужная информация наконец-то была уже в его руках. Необходимо было срочно покидать это унылое сборище.

Только он об этом подумал, как в коридорах послышался приближающийся топот и гул с криками: «Где они?.. Дальше… Беги сюда…Куда они спрятались?..» Дверь распахнулась, и толпа ворвалась, быстро заполнив всю комнату. Офицеры тут же поднялись с мест. От беспорядочного гама уже никто никого не мог слышать. Из ворвавшегося в комнату народа вперёд вышли трое. Распоясанный военный с заплывшим одутловатым прыщавым сизым лицом в новенькой расстёгнутой форме прапорщика с красными погонами под всеобщий громкий хохот большим маузером в руке поочерёдно в упор стал наводить каждому в лицо. Стоявший рядом совсем ещё молодой пьяный солдат размахивал над головами офицеров шашкой, изредка делая движения, будто бы собирается заколоть, при этом гогочя и упиваясь своим превосходством, выкрикивая что-то совершенно невнятное. Третьей из вышедших оказалась средних лет меланхоличная подвыпившая женщина с проседью в волосах, зубами прижимая во рту еле тлеющую сигарету. Поверх длинного старого поношенного пальто она была опоясана новым широким солдатским ремнём с нацепленной саблей и двумя заткнутыми за него револьверами. Нагловатый юнец, продолжая забавляться открытым клинком, истошно проорал по слогам, словно его никто не слышит и не понимает:

– А где ж тут промеж вас Хо-ба-а-лов?

– Где Хабалов?! – более спокойно спросил второй, наводя маузером на Балка.

Градоначальник, оглянувшись по сторонам, спокойно ответил:

– Генерал Хабалов был с нами, но недавно ушёл, а куда – не знаю.

Виталий, оглядевшись вокруг, тоже не нашёл взглядом Хабалова. Вероятно, тот успел скрыться ещё до прихода толпы. Пьяный солдатик и прапорщик, оба вытаращив глаза, грозно уставились на бесстрашного генерала, но, он, не дожидаясь от них никакого ответа, продолжил, причём так громко, чтобы смогли услышать все: