Один из служащих Дворца, наблюдая за тем, насколько голодны и застужены гости, за большим столом быстро организовал горячий чай с хлебом. Виталий, пытаясь явно не выказывать дикого голода, всё же жадно откусывал булку мелкими кусками, подольше разжёвывая, чтобы продлить наслаждение. За общим разговором, генерал Беляев вдруг заметил:

– Вот уж действительно – горько и смешно. И в Адмиралтействе и во Дворце мы являемся помехой.

– По всей вероятности, на нас смотрят, как на обречённых, и нашей помощи не только не желают, а, скорее, даже боятся нашего присутствия, как повода к ответственности в будущем, – заметил генерал Занкевич. – Вследствие своего бессилия мы оказались для всех лишними… и даже опасными.

Виталий, слегка подкрепившись, вышел из комнаты. Ему не терпелось поскорее найти, куда выгрузили нужные коробки с архивными бумагами, к тому же хотелось и своими глазами насладиться красотой других залов дворца в том виде, какими они были именно сейчас. Ведь ещё с раннего детства много раз посещая Эрмитаж, он подробно знал здесь всё, но, то, что видел в этот момент своими глазами, в корне отличалось от будущей реальности. Глазея по сторонам и разглядывая золотую лепнину и картины на стенах, из полуоткрытой двери Бероеву послышался хорошо знакомый голос генерала Балка. Тот громко разговаривал с кем-то по телефону:

– Что у нас тут происходит?.. Да, в общем-то, уже всё произошло. А теперь вот генерал Хабалов со своими войсками не может найти себе места, где расположиться…

Из трубки еле слышно донеслось:

– Меня это не интересует. Я спрашиваю, наступил ли уже порядок в городе?

Генерал Балк откровенно ухмыльнулся, и с иронией в голосе ответил:

– Господин генерал, вероятно, вы ещё до сих пор недооцениваете всю серьёзность событий. Ситуация в городе такова, что ни полиции, ни, по сути, управляемой армии, ни самой власти, которая способна была бы хоть чем-то управлять, уже не осталось. Город полностью во власти бунтовщиков. Огромные толпы народа, состоящие из рабочих и солдат, с оружием сейчас подчиняются только указаниям революционных активистов из Государственной Думы.

– Я вас попрошу утром своевременно сообщить мне, если толпы направятся в Царское Село, – послышалось из трубки в ответ.

– Поймите вы меня, генерал, что полиции на местах уже нет, участки разгромлены, телефонная связь тоже завтра уже может полностью отсутствовать. Даже теми остатками войска, находящимся сейчас при генерале Хабалове, он распоряжаться не может, – эмоционально почти прокричал в трубку Балк.

– Что же дальше будет? – послышался тихий обеспокоенный голос.

– Если не придут к утру верные войска, то будет конец Царской России, – уверенно и откровенно выдал градоначальник. – Таково моё мнение.

После некоторой паузы в трубке попросили пригласить Хабалова. Виталий отпрянул назад, чтобы никто не заметил, как он подслушивает. Из двери выскочил посыльный и чуть не сбил его с ног. Вскоре появился и пожилой генерал. Он о чём-то долго разговаривал уже за закрытой дверью, после чего раздосадованный вернулся к остальным. Бероев осторожно вошёл в кабинет следом.

Хабалов с ходу обратился к командиру жандармского дивизиона, который сидел поодаль, с требованием поднимать эскадрон и выдвигаться в Царское Село в расположение Дворцового Коменданта. Но, начальник отряда кавалерии вдруг неожиданно возмутился и недовольным тоном крайне резко ответил:

– Я, конечно, всё понимаю, господин генерал, что ситуация очень сложная. И совсем не желаю офицерам ни зла, ни, уж тем более, смерти. Но, и вы нас поймите. Мы и себе не хотим того же. Мой эскадрон уже сутки без пищи и фуража. Мы из числа первых занимались бунтовщиками. К тому же, лошади не подкованы на острые шипы, и нам двадцать пять вёрст по такой погоде преодолевать, после чего вести там службу, будет сложно и не выполнимо. А потому, мы покидаем вас, и походным порядком возвращаемся в своё расположение. Эскадрон уже осёдлан. Прощайте.

Не выслушав даже ответа генерала, который так молча и продолжал стоять, начальник кавалерии, громко отдав честь под козырёк, хлопнув дверью, вышел прочь. За окнами послышался лишь удаляющийся цокот копыт. В кабинете вновь наступила гнетущая тишина. Осмотревшись вокруг, Хабалов не нашёл одного из своих помощников. Оказалось, что полковнику неожиданно не поздоровилось и того поместили в дворцовый госпиталь. Генерал попросил опытного полковника Фомина принять на себя обязанности помощника. Тот лишь молча кивнул головой, не посчитав нужным даже подняться с места. Он в это время тихо перешёптывался с генералов Беляевым, который всё больше и больше к тому времени терял равновесие и становился очень нервным. Военный министр сетовал на то, что начались аресты членов правительства, и его ждёт та же участь, удивлялся тем, что к нему плохо относятся в Государственной Думе. На что полковник вдруг неожиданно предложил:

– Возможно, следует связаться с Родзянко по телефону и получить уже, наконец, правильные сведения, что происходит в столице.

– Я с бунтовщиками переговоров не веду! – резко ответил Беляев.

– Тогда, возможно будет правильным направить телеграмму Его Величеству? – посоветовал Фомин.

И на это предложение последовало возражение:

– Я считаю, что совсем не следует беспокоить попусту Государя.

В кабинет вошёл один из дворцовых лакеев и, доложил, что во Дворец на ночлег прибыл Великий Князь Михаил Александрович и приглашает к себе для беседы генерала Хабалова.

Вернулся старый генерал с этой аудиенции полностью опустошённым:

– Великий Князь потребовал от меня увезти все войска из Дворца. Он не желает, чтобы военные стреляли в народ из дома Романовых. А посему, приказываю очистить Дворец от войск и… Снова перейти в Адмиралтейство.

Послышался недовольный и неразборчивый гул. Офицеры, с явным недовольством начали громко между собой совещаться. Такое решение брата государя произвело на всех удручающее впечатление. Уже не скрывая эмоций и обид, некоторые громко высказывались:

– Как же это гнусно, когда оставшуюся горстку верных долгу и присяге офицеров никто не желает поддерживать…

– Нас не только не поддерживают, а даже наоборот, мешают выполнять свой долг.

Генерал Балк неожиданно сделал предложение:

– Нужно занять Петропавловскую крепость.

На что Хабалов ответил:

– Я уже пытался позвонить коменданту крепости, однако, выяснилось, что площадь перед крепостью уже занята людской толпой, причём с броневиками. Да и мосты уже все тоже под контролем повстанцев. У нас не остаётся других вариантов, как вновь вернуться в Адмиралтейство.

Мороз на улице крепчал. Уже знакомое унылое шествие возвращалось обратно тем же путём. В здании Адмиралтейства после хорошо натопленных дворцовых помещений, было холодно и неуютно. Время уже приближалось к утру. Офицеры валились с ног. Виталий тоже чувствовал, как очень устал. Безусловно, именно сейчас, когда все заснут, самое время найти не разгруженный ещё с повозок архив, но, силы его уже покидали. Он зашёл в какую-то маленькую комнату, съёжившись, уселся на стул, склонил голову на стол и, даже не снимая очков, тут же задремал.

Сергей проснулся раньше всех и долго размышлял о чём-то, стоя у окна. Из комнаты молодёжи доносился шорох и изредка приглушённый смех, из комнаты же, где разместился Олег – сдавленный храп. Тарас уже тоже не спал, и тут же в гостиной на диване молча лёжа смотрел в потолок.

– Что надумал? – спросил он у Филатова. – Какие планы на сегодня?

– Самый главный план – добраться в Бологово, любым путём попасть в поезд и найти там Соколова.

– Ну, думаю, чтобы добраться, проблем не должно быть. С колёсами вопрос решён. Только вот горючки нужно будет раздобыть. Придётся сгонять в думские гаражи. Сколько тут до этого Бологово будет?

– Километров триста.

– Значит, надобно побольше затариться.

– Это, ты – молодец, – похвалил товарища Сергей. – Мне бы и в голову не пришло конфисковать целый автомобиль.