Пробравшись сквозь этот заслон, Олег быстрым шагом побрёл назад по Шпалерной в сторону Литейного проспекта. Вскоре он нагнал идущий впереди многочисленный солдатский отряд, растянувшийся по всей ширине улицы. От командира в офицерской форме с красным бантом на груди, он узнал, что направляются они на усмирение карательной группы на Литейном. Олег поинтересовался у офицера о местонахождении госпиталя, оказалось, что им как раз по пути.

Так весело вышагивая, наш герой вместе с отрядом вновь оказался на том же месте, где прямо по центру улицы ещё утром была хаотично воздвигнута баррикада. Судя по всему, это нагромождение всяческого хлама так и не пригодилось. Всё вместе с орудиями запорошено снегом. Уже смеркалось, и от стелившегося дыма догорающего здания суда на улице было совсем темно. Все фонари были побиты, а некоторые и вообще повалены вместе со столбами. Вооружённые люди продолжали беспорядочно сновать повсюду, разбивая стёкла первых этажей и что-то вынося с собой из помещений. То и дело с разных сторон слышны отдельные выстрелы и крики. Мимо со стороны моста с криками, воплями и беспорядочной стрельбой пронеслись около десятка грузовиков, до отказа набитых рабочими.

***

Филатов вышел за дверь госпиталя вдохнуть свежего воздуха и перевести дух. Он размышлял, что этот Соколов никуда из здания не денется, нужно будет только найти момент для разговора. Из спустившегося сумрака со стороны Литейного моста сквозь уже затихающие выстрелы отчётливо послышался рёв моторов, и появились силуэты автомобилей, похожие на ежей с торчащими в разные стороны иглами из винтовок и потрёпанных флагов. Рабочие, беспорядочно стреляя в разные стороны, полностью облепили машины – сидели в кузове, стояли на подножках и даже лежали на крыльях. Эта автоколонна стремительно вылетела из сумрака прямо навстречу строю солдат. В ответ по приказу полковника Кутепова был тут же открыт шквальный огонь из всех орудий. Не успев опомниться, разухабистая рабочая молодёжь стала вываливаться из кузовов наземь. Первый грузовик вспыхнул и остановился, едва не перевернувшись на бок. Следующий за ними на всей скорости врезался в зад горящему с такой силой, что из кузова люди буквально посыпались на мостовую. Не успевая подняться на ноги, они тут же были подкошены пулемётным огнём. Огонь быстро перекинулся и на второй автомобиль.

Остальные машины попытались увернуться от столкновения и даже развернуться на дороге, но лишь создали затор друг другу. В итоге, побросав грузовики, испугавшиеся мятежники повыпрыгивали из кузова и стали убегать прочь обратно в темноту, пытаясь неловко отстреливаться.

Вдруг разом всё стихло, слегка слышны были только немногочисленные стоны. Кутепов сам лично с небольшой группой солдат прошёл вперёд к догорающим грузовикам и склонился к одному из раненых рабочих:

– Они все чертовски пьяны, – с явным пренебрежением сделал он заключение и распорядился разместить всех раненых и убитых в сараях ближайшего дома.

Со стороны улицы Моховой появился бледный растрёпанный с оборванным погоном командир одной из заградительных групп, что были посланы командиром отряда для ограждения флангов. Он сообщил, что его рота смешалась с толпой, пытавшейся его самого избить, вырвав из рук шашку. Полковник был озадачен и выглядел обескураженным. Тут же доложили, что и в другой группе убит прапорщик Кисловский. Сергей начал понимать, что его предположения сбываются. Нельзя было разбивать отряд на мелкие группы, которые легко поддались настроениям бунтующей толпы.

***

В кабинете градоначальника царила суета. Виталий предпринял очередную попытку проследовать за секретарём, чтобы оказаться в кабинете, где располагался временный архив. Генерал Хабалов распорядился уничтожить всю документацию, и Бероев понял, что у него остался последний шанс. Чтобы оказаться рядом, воспользовавшись неразберихой, он вызвался помочь. Бумаги уже были свалены в папках на большом длинном столе. Виталий тут же начал искать нужные списки на букву «С». Ненужное он сбрасывал в коробки, предназначенные для уничтожения. Подчинённые выносили эти коробки на внутренний двор, где уже полыхал костёр. Бероев нервно перебирал документацию. Он боялся только одного, что нужная информация будет уничтожена секретарём, который занимался тем же самым с другого края стола. Виталий нервно взглядом осматривал все папки под руками напарника. Подходящих списков не оказывалось – «Б», «К», «Ш». Но, нужной ему буквы так и не обнаруживалось. Неожиданно краем глаза и каким-то невероятным чутьём Бероев обратил внимание на коробку, которую уже держал в руках солдат, готовясь на выход. Среди кучи бумаг, уже заваленную сверху, он заметил в глубине заветную «С». Выхватив нужную папку, не обращая внимания на возмущённый взгляд солдата, что держал в руках коробку, он быстро пролистал страницы: «Савельев», «Савушкин», «Селезнёв»… «Соколов!!!» Но, секретарь, что также перебирал документацию, как то неслышно подошёл сбоку и, со словами: «Не положено», неожиданно вырвал папку из рук Бероева. Бросив обратно в коробку, приказал солдату: «Это с собой в повозку». Виталий лишь понял, что не вся документация подлежала уничтожению. Значит нужные ему списки будут рядом.

В кабинет вошли ещё несколько офицеров, чтобы ускорить процесс. Минут через пять стол уже был полностью очищен. Из окна можно было наблюдать, как во дворе полыхал большой костёр. Туда сносилась документация и из других кабинетов.

Вернувшись в кабинет, Бероев застал Балка за уничтожением своих личных бумаг. Вытаскивая всё из выдвижных ящиков, он, не стесняясь присутствующих, сжигал их тут же, разрывая на части. Кабинет значительно опустел. Остались только высшие чины. Генерал обратился к офицерам:

– Прошу вас, господа, находиться при мне. В случае несчастья со мной, старший из вас вступит в исполнение обязанностей градоначальника.

Офицеры разом ответили:

– Слушаем!

Потом кто-то из них добавил:

– В переживаемую минуту ещё больше, нежели когда-либо, считаем своим долгом оставаться при вас, господин генерал.

Александр Павлович был тронут столь благородным порывом своих подчинённых. Для каждого из них картина падения власти уже вырисовывалась. Со всех сторон докладывали, как войска переходят на сторону бунтовщиков, или в лучшем случае, бездействуют. Многие полицейские участки разгромлены и подожжены. Полицейские, переодеваясь в штатское, разбегаются и ищут пристанища у знакомых. Толпа всюду преследует их, издевается и, всласть натешившись, измученных и измождённых, тут же убивают. Доложили, что уже некоторые должностные чины свозят в Государственную Думу. Многие из несчастных страдальцев сами идут туда сдаваться, считая это единственным способом сохранить свою жизнь. Обо всём этом здесь было известно каждому. Виталий для себя понимал, что теперь и ему, чтобы добраться до заветных списков, нужно оставаться рядом. Вероятно, в суматохе, теперь это будет сделать гораздо проще.

Уже спускаясь вместе с остальными по парадной лестнице, к градоначальнику обратился какой-то лакей с вопросом:

– Ваше Превосходительство, что делать с горячим обедом?

Только сейчас после этих слов Виталий почувствовал внутренний голод. Балк пристально посмотрел и на другие, не менее голодные лица, но, понимая, что уже нельзя терять ни минуты, покачал головой и двинулся вперёд. Хабалов со своим Штабом и нарядами уже уехали, а значит, следовало поспешить.

Выходя из здания последним, генерал попросил смотрителя, запереть здание Градоначальства, и обо всём докладывать в Адмиралтейство. На улице уже совсем стемнело, лишь яркий свет фонарей освещал засыпанную свежим, падающим хлопьями, снегом, площадь перед зданием. После столь длительного пребывания в душных кабинетах, свежий февральских воздух дурманил воображение. Казалось, что ничто не может омрачить умиротворённого состояния. Но, отдалённые звуки пулемётных выстрелов, возвращали задумчивых мыслителей к действительности. Генерал Балк с подчинёнными сел в автомобиль, остальные же двинулись через парк напрямую к Адмиралтейству.