– Вот именно, что Крымской области, – продолжает Сергей Аксаков. – В документе о Севастополе, к примеру, вообще никакой речи не шло. А ведь Севастополь на тот момент не входил в состав Крыма. Это отдельная административно-территориальная единица. Но, не смотря на это, Севастополь вдруг тоже стал украинским, хотя ни одного документа по его передаче вообще не существует.

– Это крупнейшая геополитическая афера в рамках одного государства, – вновь присоединяется к обсуждению Сергей Филатов. – Волюнтаризм и правовая безграмотность Хрущёва стали причиной произошедшего.

– Пренебрежение волей народа – вот, что стало основной причиной, – пытается возразить прокурор.

– Пусть так, – соглашается историк. – Только вот для этой новой власти, Ленин, который вообще создал эту Украину и отдал им Одессу и Донбасс, и Сталин, присоединивший к Украине Львов, теперь преступники. А на настоящие преступления Хрущёва готовы закрывать глаза. Потому что так удобно.

Олег с интересом наблюдает за темой разговора, которую он, по сути, и затеял, пытаясь вновь включиться в разговор:

– Значит, надо объявить всему миру, что передача Крыма была незаконной, признать решение недействительным, и заявить о возвращении в состав России. Ну, или, провести референдум.

– Ну, во-первых, сейчас новые власти ни в коем случае не позволят нам здесь провести референдум.

– А зачем нам их спрашивать? – не унимается молодой россиянин. – Сами всё организуем и проведём. Сегодня народ вон с каким желанием шли записываться в ополчение. Точно так же и на референдум придут.

– Не сомневаюсь. Только вот однажды, ещё в далёком 91-ом мы уже проводили общенародный референдум на эту тему. Народ Крыма хорошо помнит об этом, – поясняет Аксаков. – Ни в царской России, ни в советской истории вообще никогда не было такого. А мы сделали. Был ошеломляющий результат. За восстановление независимой от Украины Автономной Республики Крым, как участницы союзного договора с Россией, проголосовало тогда подавляющее большинство – 93 процента населения. Наш уважаемый сторожила, вот должен помнить об этом, он был в то время секретарём крымского обкома и одним из основателей этого первого крымского референдума.

Депутат вдруг обращается к сидящему в кресле Машиному дедушке – отцу хозяйки дома.

– Эх, господа-товарищи, тут нужно понимать, какое это было время. Тогда всех опьянял ветер свободы и перемен, – окунается в воспоминания бывший уже престарелых годов чиновник. – Когда пошёл этот «парад суверенитетов», Украина взяла курс на незалежность. Стали открыто поднимать головы недобитые бандеровцы и им сочувствующие. Крым им был не нужен. Москва удивительным образом тоже абстрагировалась. Крым превратился в отдельный полуостров свободы. Перед нами встал вопрос – что же нам делать? Как себя спасать? Референдум ставил перед собой важнейшие задачи – восстановить справедливость и украденный Хрущёвым статус, обрести независимость и вернуться на своё законное место. Ведь Украине, пусть противозаконно и необоснованно, но была тогда передана область, а Крымская автономия была и должна была остаться частью России.

– Кто тогда принял решение о проведении референдума? Руководство? – не успокаивается Олег.

– Да, в том-то и дело, зятёк, что инициатива исходила от самого крымского народа. Не из России, не от украинского политического класса, а крымчане сами в тот сложный для всех народов момент приняли решение о необходимости восстановления справедливости…Вот сын, молодым был ещё, но тоже очень активно принимал участие. Должен помнить.

К разговору присоединяется ещё один интеллигентный и деловой мужчина средних лет, по внешнему виду тоже кто-то из депутатов, родной дядя невесты:

– Какая же это была романтическая эпоха. Все мы были молодыми, горели желанием. Как проводить такое масштабное мероприятие тогда никто не знал. Что мы только ни делали – рисовали самодельные плакаты, агитировали на улицах, писали листовки. Мы искренне верили в то, что мы хотим – исполнится. Мы были неразрывно связаны с народом Крыма. Мы выполняли его волю. Был только один выбор – вернуться в Россию мирным правовым путём. И для этого нужно было всего лишь отменить это позорное решение Хрущёва. И мы в это искренне верили. Мы понимали и то, что подобное мероприятие уникально. Уникальность была в том, что это был первый в истории плебисцит…

– Что, простите? – переспрашивает молодой зять.

– Всеобщий референдум, – уточняет рассказчик. – Впервые спросили волю народа, обратились к народу, а не сверху дали команду партийные бонзы.

– Ну, а сели народ проголосовал, то, почему Крым остался украинским? – вдруг интересуется и молодой Михаил, всё это время с любопытством вслушиваясь в беседу.

– Действительно, почему мы всё ещё не в России? – поддерживает вопросом своего брата и Маша.

Разъяснить вызывается депутат Аксаков:

– Видите ли, автономный статус Крыма был в рамках Российской Федерации, а не в рамках Украины, поэтому важным было восстановить положения, которое было до присоединения Крыма к Украине. А крымчане, когда голосовали, они точно также, как и вы сейчас, думали, что речь идёт не просто о предании Крымской области статуса автономии, но и о передаче этой территории в состав России. Кстати, так думали и многие в России.

– Да, погоди, Валентиныч, совсем запутаешь молодёжь, – вновь присоединяется дедушка – свидетель тех событий. – Такие результаты застали всех врасплох и в Москве, и в Киеве. Что с этим делать, никто не знал. Волю народа надо было исполнять, а как? Долго думали. Месяца два не было никакого решения. Потом, видимо, юристы в Москве порылись в документах, проанализировали, и пришли к выводу, что Хрущёвская сделка по сути не имела никакой законной силы и юридически ничтожна настолько, что и отменять по сути нечего. Ничего не оставалось, как заглянуть правде в глаза, и сделать всё по закону. Позвали украинское руководство тогда и объявили, что Постановлением Верховного Совета страны предыдущие Указы по Крыму аннулируются, и больше нет никакой Крымской области, а есть Крымская АССР. По сути, это юридически, или, как вы сейчас говорите, железобетонно, закрепляло статус Крыма в составе России.

– Ну, если в Москве это признали железобетонно, то, тем более непонятно, почему Крым до сих пор в Украине? – опять не понимает молодой внук.

– Скажу больше, – подтверждает такую трактовку и Сергей Аксаков. – Тогда весной 1991-го Верховная Рада утвердила эти результаты референдума, а своим Постановление Верховный Совет России признал Крым частью Российской Федерации. Но, уязвлённый такими результатами и решением Москвы, Кравчук пока никак не торопился признавать автономию.

– Но, почему, если всё сделано по закону, народ высказался, В Москве признали? – теперь уже возмущается Маша.

Всех за столом уже так увлекла эта тема, что дедушка вновь пытается разъяснить:

– Ребятки, нужно было понимать, какая обстановка в тот момент вообще была в нашей общей стране. Это ведь ещё был Советский Союз. И какие были взаимоотношения между новыми лидерами. Будущий российский президент не желал портить отношения, мало того, он заведомо дистанцировался от проблем Крыма. А, когда эта троица в Беловежской Пуще азартно рвали на куски страну с тысячелетней историей, им уж точно было не до Крыма. Хотя…

– Что, хотя? – интересуется внучка, ожидая продолжения рассказа.

– Видите ли, законной власти ведь в СССР на тот момент уже не было. Ни президента, ни правительства. И каждому из этой тройки нужна была только личная власть в отдельном самостоятельном суверенном государстве. Когда делили страну, Ельцин даже не обмолвился о Крыме. Для него это было несущественным. Ему в первую очередь нужна была власть, и избавиться от главного соперника – Горбачёва. А, наш хитрый лис всё понимал, но, молчал. Я считаю, что вот именно тогда и был упущен единственный шанс безболезненно вернуть Крым в состав России. Хотя, Кравчук был готов. Ради суверенитета и независимой власти на тот момент он был готов о безоговорочной передаче и Крыма, и Севастополя. И с его решением согласились бы все украинские депутаты, включая последнего бандеровца в горах Галичины. Но, Ельцин одним щедрым росчерком пера, не вдаваясь в подробности, по сути, сделал щедрый подарок, тем самым, плюнув на мнение самих жителей Крыма.