– Это святое место, – подтвердила Фрида полушепотом.

– Да? И для кого? – спросил Хардвик, вытряхивая содержимое сумки на плоский камень.

– Жрецов Горзаара.

– Это один из Богов?

– Меньше всего в детстве меня интересовали боги! Эти жрецы… они не такие, как я или твоя мать. Я помню: они верят в то, что защищают мир от ярости своего бога. Я думаю, это какая-то реальная тварь. Настолько ужасная, что из почтения к ее силе и страха перед ее гневом возник целый культ.

– Вряд ли это зверь, – с сомнением сказал Хардвик. – Это ведь огненная гора, так? Люди боятся, когда земля плавится и плюется огнем. Может, они пытаются умилостивить гору, чтобы та их не сожгла?

– В таком случае я бы занималась этим на расстоянии.

Кажется, Фрида заметила на ветке дерева змею… вот же пакость!

– Откуда ты знаешь о жрецах? Почему решила, что они нам помогут?

– Мой дядя был одним из них.

– Что? – глаза Хардвика возмущенно округлились. – Да он же давно мертвец! Посмотри на себя!

– Насмотрелась! Может, по мне и не скажешь, но мне нет даже пятидесяти.

Строго говоря, ей было сорок восемь лет, но к чему эти детали?

– Выглядишь на все восемьдесят, – бестактно заметил Хардвик.

Злиться на него было бессмысленно: без помощи орка Фриде не добраться до монастыря. Перед ее внутренним взором возникла заброшенная деревня, которую вот-вот поглотит лес – таким стало место, где она родилась.

– Когда родители уезжали, дядя остался в монастыре. Его избрали от нашего рода, чтобы служить Горзаару. В те времена это казалось великой честью…

– Даже если твой дядя жив, с чего затворнику нам помогать?

– Я запомнила его хорошим, добрым человеком. Он умел играть на лютне, развлекал деревенских детей. Тогда я полюбила музыку и решила стать бардом.

Фрида так и не избавилась от своей сломанной мандолины с порванными струнами. Она была символом всего, что женщина потеряла. Символом молодости, семьи, родной таверны, даже музыкального слуха, который Боги забрали в уплату за свою магию.

– Лучше бы твоему дяде и впрямь тепло нас принять, – протянул Хардвик и, встретив непонимающий взгляд, пояснил: – Еда закончилась.

Это было плохо. Пусть Фрида почти ничего не ела, прожорливый орк уплетал за троих. Если он ослабнет и не сможет ее нести…

– Я видела пару ягодных кустов…

– К черту ягоды! – перебил Хардвик.

– … но сомневаюсь, что их можно есть, – закончила Фрида. – Значит, выбора нет. В монастыре нам помогут, либо придется поголодать.

– Мяса бы поесть! Жаль, у монахов нет места под разведение скота.

Понурый настрой Хардвика беспокоил Фриду. Она целиком зависела от орка, и если он разуверится в их миссии и бросит старуху-Соглядатая, ее ждала неминуемая смерть. Хардвик всю жизнь следовал за матерью-орчихой, наделенной глазами Богов. Теперь старая Бадила, как и вся семья здоровяка, мертва. Одинокий орк хотел лишь биться с Империей, и Фрида пообещала ему славную победу. Ничто не подрывает веру сильнее, чем голодный желудок.

Внезапно единственный глаз Соглядатая увидел движение среди ветвей. Кто бы это ни был, он двигался тихо и не сломал ни единой сухой ветки. Монахи воспользовались привалом Фриды и Хардвика, чтобы окружить незваных гостей, и были готовы к бою.

– Приготовься! – крикнула Фрида.

Надо отдать Хардвику должное, он среагировал мгновенно. Когда на него сверху прыгнул мужчина со стальными когтями, орк успел закрыть шею от удара. На нападающем были странные рукавицы с крючковатыми лезвиями – вероятно, они не только использовались в бою, но и помогали лазать по деревьям. На нежданном госте было еще больше татуировок, чем на Хардвике: даже на лице – красно-синие полосы! Монах сильно проигрывал орку по массе, но был намного быстрее, подвижнее и вооружен смертоносными когтями.

Так вот значит, как выглядят берсерки Горзаара… В детстве Фрида слышала истории о монахах, вооруженных стальными когтями. Поговаривали, что в бою они не чувствуют боли и могут сражаться, даже получив смертельные раны. В боевом трансе они просто не могут остановиться, пока последний противник не истечет кровью. Любой ярл Архипелага хотел таких воинов к себе в дружину, но берсерки плевали на стычки островных кланов и защищали только святые места.

Конечно, Хардвик был грозным бойцом, но ему недоставало мастерства. Он был высок, имел длинные руки и развитую мускулатуру, крепко стоял на ногах… но жизнь на материке не позволила ему стать настоящим воином. В странствиях по Кузнечному Нагорью, Хардвик, конечно, немало дрался, но чаще ему приходилось скрываться. У орка не было шансов выстоять в лоб против вооруженных Искоренителей, и он научился полагаться на хитрость.

Хардвик умел драться, но лишь по своим правилам: внезапная атака выбила его из колеи. Орк никогда не сражался с подобным противником, и первый же удар стальных когтей вспорол ему предплечье. Вдобавок, тяжеловесу Хардвику было трудно сражаться на узкой горной тропе, где один неверный шаг отделяет тебя от падения.

Когда Фрида увидела, что на помощь первому берсерку выпрыгнули еще двое монахов, то поняла: они с Хардвиком обречены. Завороженная, она следила, как орк выбрасывает вперед кулаки, а его противник уворачивается, точно танцуя. Хардвик впустую тратил силы! Точно выбрав момент, берсерк ударил его ногой в живот и опрокинул орка на землю. Хардвик издал звук, будто его вот-вот стошнит, но орочий желудок был пуст…

Соглядатай почувствовала, как стальной коготь другого берсерка уперся ей в ключицу. Битва была проиграна, едва начавшись.

– Мы сдаемся! – крикнула Фрида и ощутила, как по ее груди стекает капелька крови.

Рядом с горлом Хардвика появились такие же лезвия, но орк внезапно начал хохотать. Пожалуй, Фрида никогда не видела его таким счастливым.

– Ха-ха… вот эта битва! – смеялся орк, держась за живот.

Фрида знала, что после получения сильных травм, люди не сразу чувствуют боль. Это защитный механизм, позволяющий спастись от угрозы и не пострадать еще сильнее. Видимо, поэтому орки так любят сражаться. Бой для них – еще большая эйфория, чем для людей… но разве берсерки Горзаара чем-то отличаются? Они тоже входят в боевой транс!

Фриде вдруг отчаянно захотелось узнать: за что сражаются эти монахи? Неужели их вера настолько сильна? Чтобы бы не обещал им Горзаар, истинные Боги смогут дать больше. Да, Фриде нужны были эти бесстрашные воины…

– Тише, храбрые защитники… нам нужен Вестейн, мой родич. Он был здесь жрецом, – сказала Фрида.

Она терпеливо ждала ответа и успела забеспокоиться, что монашеские обеты запрещают защитникам говорить.

– В монастыре нет человека с таким именем, – нарушил молчание воин Горзаара.

– Ну разумеется! Он носил его до посвящения, или как вы называете тот обряд, – раздраженно пояснила Фрида. – Вестейн, из деревни Сьорни… смуглый, лопоухий, носил черные усы… ах да, отлично играл на лютне. Единственный человек в этой треклятой глуши, способный изготовить новый инструмент.

– Если ты говоришь правду… как давно твой родич стал монахом?

Фрида ответила, и от взора Соглядатая не укрылось, как воины переглядываются друг с другом. Они поняли, о ком она говорила!

– Мы свяжем вас, – сказал монах, первый напавший на Хардвика. – А затем отведем в храм.

Это было прекрасной новостью! Фрида боялась, что мучительный подъем на склон Огненного Зева окажется пустой тратой времени. Удача улыбнулась им… как еще может быть, когда на твоей стороне сами Боги?

Монахи крепко связали руки ей за спиной и повторили тоже самое с Хардвиком. Затем Фрида почувствовала, как стальной коготь упирается ей между лопаток – нужно было идти вперед. Соглядатай не собиралась делать этого в молчании.

– Значит, дядюшка Вестейн жив? И кем же он стал за столько лет? У вас ведь есть какая-то иерархия, а? – спросила Фрида, но монахи лишь промолчали в ответ. – О, вы можете играть в молчанку, а я могу сотрясать воздух… полагаю, все получат удовольствие. Так что, у вас есть самый главный?