– Достаточно! – рявкнул Юрген. – Еще хоть одно движение, и я начну убивать. Зачем мне сдерживаться, раз вы решили играть всерьез?

По правде говоря, он не был уверен, что сможет отразить еще одну атаку. Чувство глубокого истощения подбивало уснуть прямо здесь, на пыльной земле.

Юрген не ждал, что трое следопытов ответят на его призыв. Да и обращался он не к ним, а к своему единственному сыну.

Финн следил за поединком с большим интересом. Это была его идея – устроить схватку на тренировочной площадке. Юрген все еще не вернул былой силы, теперь это очевидно. Пусть ум мага не утратил своей остроты, но тело было слабым, быстро истощалось. Человеческая плоть плохо переносит, когда магия Осколка проходит насквозь и течет изнутри наружу.

– Слышали, парни? Достаточно. Не хочу писать письма вашим матерям, – миролюбиво улыбнувшись, приказал Финн.

– Едва на ногах стоит, – недовольно оскалился молотобоец, сверля Юргена взглядом.

Маг почувствовал, что это – бравада, и на деле воитель даже рад закончить бой. Вероятно, тревожился из-за вывиха. Эмпаты легко считывают чувства, но о причинах и мотивах людей им приходится гадать также, как всем остальным.

Коснувшись чувств молотобойца, Юрген пропустил обращение Финна к бойцам:

– … ждет за углом, и от души не советую перед ней бравировать. Вы нужны мне готовыми к бою, парни!

Трое противников Юргена бросили на него пару испепеляющих взглядов, полушепотом что-то обсудили и покинули двор – видимо, отправились к медику.

Финн медленно подошел к Юргену, скрестив руки за спиной.

– Как думаешь, сможешь меня одолеть?

Неслыханная дерзость! В былые время сын бы думать не смел о таком вызове. Сколько Юрген не старался видеть в нем мальчишку, Финн слишком изменился. Для начала, он выглядел как…

– Сможешь одолеть старика? – глаза Финна насмешливо сузились.

Правда, которую нелегко принять. Прошло пятьдесят лет, если не больше! Полвека с тех пор, как Юрген погиб в крепости Тарнафель. Преданный, изувеченный, побежденный, он не стал покорно ждать смерти и сотворил свое последнее волшебство, спрятал собственную душу внутри Осколка. Его тело погибло, но дух и разум отправились в мир, скрытый за красными гранями. И вот, наконец, он вернулся, обрел новое тело… но как же все изменилось!

Теперь никто не называл его сына настоящим именем. Директор Фабрис, владыка Искоренителей Каамора – вот кем он стал. Когда-то они с Юргеном вместе воевали против имперских захватчиков, но теперь его сын стал их предводителем. Что-то случилось с ним в плену или позже, что-то заставило предать свое наследие и пойти новым путем… но что бы ни случилось, Финн получил силу и власть. Юрген был не из тех, кто судит победителей.

Сейчас Финн намного старше, чем успел состариться Юрген в свою прошлую жизнь. Пенсне с толстыми стеклами на носу, лысая макушка, выбритая челюсть и кустистые седые брови. Вместо белой мантии, которую директор носил в цитадели, сейчас он был одет в куртку с заклепками и короткий плащ с капюшоном. Одежда была укреплена в уязвимых местах пластинами и нашлепками. В один из наручей, казалось, был вмонтирован миниатюрный арбалет. Похоже, старик подготовился к бою, и будет неуважением пустить его усилия по ветру…

Итак, самонадеянный мальчишка в дряхлом теле бросил Юргену вызов. Все, что он мог на это ответить:

– Удиви меня, мальчик!

В отличие от троицы следопытов, Финн прекрасно владел эмоциями. Он сражался с эмпатами и культистами последние полвека, и до сих пор не проиграл. Коснувшись его чувств, Юрген ощутил лишь холодную пустоту.

– Щекотно, – заметил Финн без тени насмешки.

Он и впрямь ощутил прикосновение? Старик ведь даже не эмпат! Нет, Финн просто водит его за нос… он ведь чертовски умен, раз сумел возглавить Искоренителей!

Юрген сосредоточился на давней печали по поводу потери сына. Они двое были разлучены в битве за Варнайр, и оба попали в имперский плен. Это чувство разлуки, разочарования и тоски было не нужно Юргену, и он хотел обратить его в магию. Когда Осколок прорывает эмоции в мир, ты их теряешь – простая арифметика. Остаются лишь серые воспоминания, которые больше никому не смогут причинить боли.

У Юргена перехватило дыхание, и Осколок раскалился в груди. Маг закрыл глаза и увидел себя посреди осажденного города. Тогда он боялся, что сына уже убили. Когда-то Юрген пообещал младенцу, что защитит его, во что бы то ни стало. Будет рядом и одолеет даже саму смерть, если встанет у него на пути. Юрген еще никогда так сильно не боялся нарушить клятву, как в последний день Варнайра. Он искал, торопился, тормошил своих соратников, но в глубине душе понимал: в этой жизни им с Финном больше не встретиться.

Юрген медленно вдохнул и сказал:

– Ладно… я сдаюсь!

Алые узоры на коже Юргена остыли и погасли. Есть чувства, которыми жертвовать нельзя, иначе перестанешь быть самим собой.

Юрген открыл глаза и увидел кромку стилета у своего горла. В памяти шевельнулось чужое неприятное воспоминание. Когда Финн успел приблизиться? Юрген ведь закрыл глаза всего на секунду…

– Сдаешься? – удивился старик.

– Я не для того спас твою жизнь, что случайно покалечить.

Пару дней назад орк-диверсант разгромил библиотеку Финна и едва не лишил его жизни. Юрген уничтожил врага, и лишь потом открыл сыну правду о своем возвращении.

– О, я невероятно тебе благодарен. Посмотри-ка, маг Осколка живьем разгуливает по Вратам Альбрехта! Воистину, мир сошел с ума! – Финн убрал лезвие.

– Как ты делаешь это? Прячешь свои чувства?

Финн посмотрел на него, раздумывая, сказать или нет.

– Я ведь рос рядом с тобой. Я, Герда, Керрам… ты совал нос в наши чувства каждый день, безо всякого повода. Когда ты делал это, мой сводный брат дергался, менялся в лице. Наблюдая за ним, я стал ощущать едва уловимые прикосновения. Скажу честно: всю юность я держался подальше от дома. Когда ты причинял нам боль, я уходил в себя, отстранялся, смотрел будто со стороны. Делать это в бою с эмпатом – вопрос тренировки.

– Вижу, ты много думал об этом, – раздраженно заметил Юрген.

Ему не хотелось возвращаться к тем временам: та жизнь закончилась в темницах крепости Тарнафель.

– Я всегда много думаю. Твое возвращение. Избрание нового наместника. Экспедиция к Разлому. Да моя голова забита мыслями, ха-ха!

Директор собрался уходить, но Юрген окликнул его:

– Финн!

– Я отказался от этого имени.

Того имени, что дал ему Юрген!

– Фабрис… сын, я знаю, ты готовишь отъезд в Кьяргон. Префекты, знать, профессора, чертова политика… Керрам будет ждать тебя там! Он уже послал одного убийцу и не остановится. Я защитил тебя, и смогу сделать это снова. Ты должен взять меня с собой!

– Исключено, – безапелляционно ответил Фабрис. – Я давно живу на земле, и почти столько же враждую со своим сводным братом. Я знаю, как себя защитить.

– Мы с тобой заключили сделку. Керрам предал нас обоих, и я воздам ему по заслугам! Он не заставит меня снова пройти через пекло Варнайра!

– Ты отомстишь… в свое время. Пока тебя чуть не одолели трое следопытов и старик. Напомню, что твое тело все еще отравлено, а противоядие возможно приготовить лишь здесь, во Вратах Альбрехта.

Так Искоренители поступали с эмпатами: травили медленным ядом, чтобы держать на коротком поводке. Подло, цинично… и вполне в духе Империи.

– Бред! Это ваш яд, и вы найдете способ.

– Хочешь правду, Юрген? – прищурился директор. – Мне не нужны проблемы в Кьяргоне. Если братец и впрямь готовит мне западню… черт, да вы разнесете этот город! Политика – не место для грубых инструментов. Ты останешься здесь, и, если Керрам появится, примешь бой вместе с моими следопытами – так я решил.

– Это ошибка, – успел сказать Юрген, но сын уже ушел.

Фабрис просто не может отпустить поводок. Он намерен держать Юргена там, где сможет его контролировать, а чертов яд не позволит магу сбежать! Вся эта белая крепость – одна гигантская клетка!