– Так не делай всю работу за Сеятелей. Создавай доверие, а не раздоры. Ты запоминаешь то, что делает Кейра?

– Нет… я закрыл от нее свои воспоминания, и теперь не вижу ее.

Ему вдруг пришло в голову: а что, если Кейра ищет способ продлить свою никчемную жизнь? Плетет заговор прямо у него под носом?

– Кейра… ох, она просто чудо. Слушает людей. Говорит с ними о том, что им важно. Один раз она разговорилась с следопытом, у которого погиб товарищ на охоте. Я ушам не поверил, сколько в ней было сочувствия! Кейра создает доверие, а ты рушишь его своими глупостями. Если бы вы работали заодно, может, чего и достигли бы.

Легко проявлять сочувствие, когда ты эмпат. Во времена, когда Кейра подавляла свои способности, она была тем еще сухарем. Она привязывала к себе людей не через эмоции, а через услуги и одолжения. Чего стоила только таверна с работниками, где у каждого за плечами была либо большая травма, либо темная история! Интересно, зачем сейчас она ищет союзников? Хочет использовать против Юргена?

– Возможно, ты прав. Когда я войду с солдатами в Разлом, они должны доверять мне безоговорочно. Я бы хотел сражаться с ними плечом к плечу уже сейчас, чтобы выстроить эту связь… но Фабрис мне не позволяет.

– А какими словами ты пытался его убедить?

Юрген припомнил. Кажется, он говорил о том, что впустую тратит время на тренировках и мог бы проявить себя по-настоящему. Ни слова о доверии и боевом братстве. Проклятье, он же водил дружину грабить побережье! Почему аргумент о доверии не пришел ему на ум? Может, он был не таким уж хорошим командиром? Или это Кейра путает его мысли?

– Мне нужно снова поговорить с Фабрисом. Ты знаешь, где он сейчас?

– Ну… вообще-то он обедает на верхней террасе. Вместе с Брандером. Но… да стой же ты! Чего ты рассчитываешь добиться, прервав их беседу?

Юрген ненавидел бездействие, но все-таки опустился на стул у барной стойки. Его раздражало, что Тобиас поучает его, будто ребенка не смотря на весь боевой опыт! Это ведь Юрген дважды победил саму смерть! Может, переселившись в тело Кейры, он утратил нечто важное и невосполнимое?

– Давай я принесу им напитки и скажу, что ты хочешь присоединиться, – предложил Тобиас.

Юрген кивнул. Он лихорадочно думал: неужели в этом был план Керрама? В том, что Кейра сделает Юргена слабым? Чертов ублюдок и его полудохлые Боги!

Пока Тобиас ходил на террасу, последний маг Аскерми барабанил пальцами по столешнице. Наконец, трактирщик вернулся с опустевшим подносом.

– Фабрис и Брандер приглашают тебя наверх. Пойдем, я провожу.

Верхняя терраса располагалась на крыше соседнего дома. На уровне второго этажа между двумя зданиями имелся переход, за которым следовала винтовая лестница. С земли не было ни слышно, ни видно, что происходит на террасе.

Директор и генерал сидели под навесом в окружении больших цветочных горшков из потертой керамики. Кажется, Юрген впервые видел Брандера. Военачальник отличался вытянутым овальным лицом с бакенбардами и пышными усами. Генерал был худ, носил сапоги большого размера и военную форму следопытов. От обычного разведчика она отличалась нашивками.

– Директор. Генерал. Приветствую, – Юрген коротко поклонился.

Он отметил, что за круглым столом нет третьего стула.

– Здравствуй, Юрген, – поприветствовал Фабрис. – Можешь расслабиться, Брандер знает о твоей… раздвоенности. Мы как раз обсуждали экспедицию, ведь после моего отъезда в Кьяргон все заботы лягут на плечи генерала. Ему предстоит использовать тебя как боевую единицу. Он должен четко представлять, на что ты способен, и в чем твои слабости.

– О да, – энергично кивнул Брандер. – Множество нюансов. Транспортировка на Марфеллу. Антидот. Защитная экипировка от ожогов. Взаимодействие с отрядом. А когда доберемся до Разлома, ты обезвредишь окружающее его облако спор. От этой мерзости несколько наших разведчиков ослепли, и кожа их покрылась язвами… Молчу о противодействии культистам, чудовищам, и что еще нас там ждет.

Старый вояка, но весьма практичный. И тем не менее, он смотрел на Юргена с недоверием. То ли дело было в личной неприязни, то ли генералу было непросто планировать военную операцию с магом в авангарде.

– На мой взгляд, главная проблема – что успех всей операции зависит от одного человека, – хмыкнул Брандер. – Если культисты проберутся ночью в полевой лагерь и пырнут нашего мага ножом, мы не сможем войти в Разлом. У нас нет иного способа прорваться туда: придется искать другого эмпата, а затем ждать, пока он овладеет Осколком. Как по мне, проще было бы доставить тебя к Разлому в бронированной клетке.

– Я не согласен на резерв. Мое место – в авангарде. Там мои способности проявятся в полную силу, – сдержанно заметил Юрген.

– Фабрис позвал меня посмотреть на одну из твоих тренировок. Признаюсь, я был впечатлен, но тренировочный бой не чета настоящему. Еще недавно ты с трудом двигался в этом теле…

– Это не помешало ему меня спасти, – перебил Фабрис.

– Он убил ребенка, который не ожидал нападения. Как он защитится, если убийцы атакуют его во сне? Что делать, если он утратит контроль над телом в разгар сражения? Как он будет биться в одном строю с солдатами, если ранит магией даже самого себя?

– Генерал Брандер… не знаю, слышали ли вы о моей прошлой жизни, но я довольно много сражался. Поверьте, я делал это не один. А магия… вряд ли на Каарморе вы найдете более искусного мага. Учитывая редкость Осколков, думаю, выбирать вообще не приходится.

Юрген предполагал, что во всей Красной провинции найдется не больше пяти-шести таких самоцветов. Он верил в то, что все эмоции человека, даже самые сложные, состоят из простых компонентов: радости, печали, страха, гнева… Каждому из этих эмоциональных ощущений соответствует свой Осколок. Кристалл Юргена мог превращать в магию любые эмоции, но резонировал именно с печалью… он сразу вспомнил о призраке своей первой жены, Урсулы. Вряд ли другие Осколки были способны на подобную магию!

– Имеем то, что имеем. – Усмехнулся Фабрис. – Однако, Юрген наверняка пришел сюда с какой-то целью.

– Генерал хотел знать мои слабости. Что ж, я все расскажу. Во-первых, из-за вашего яда я дважды в неделю обязан получать противоядие, иначе – умру. Во-вторых, мое нынешнее тело ни на что не годится в рукопашном бою. В-третьих, магия наносит вред этому телу, истощает организм. У вас была блестящая идея на счет защитной экипировки – последний раз я видел такую еще в Аскерми… до того, как его сожгли Искоренители. В-четвертых, я обязан уничтожить одного конкретного культиста, и не советую мне мешать. И наконец, в-пятых: ваши солдаты мне ни черта не доверяют и прямо сейчас ломают головы, какого черта эмпат гуляет по их крепости.

– К чему ты ведешь? – Нахмурился Брандер.

Фабрис, видимо, уже все понял, и посматривал на Юргена с хитрым прищуром. Последний маг Аскерми продолжил свою речь:

– Мы не можем остановить слухи. Лучше развеять их до того, как потеряем контроль. Я предлагаю объявить во всеуслышание, что эмпат отправится на Марфеллу с экспедицией и откроет Разлом для следопытов. Скрыть такое невозможно, так пусть узнают от нас подходящую правду.

– Как только про это узнают в столице, полетят головы, – заметил Брандер.

– Если мы победим, им будет плевать, – уверенно сказал Фабрис.

Он не стал уточнять, что будет, если мы проиграем.

– Солдаты должны узнать, что я такое. Все неизвестное пугает. Следопытам стоит лишний раз напомнить, что ваш яд не позволит мне сбежать. Пусть спят спокойно.

– Это стоит обдумать.

– Позвольте мне сражаться вместе со следопытами сейчас! Пусть солдаты увидят, что я надежный союзник. Там, на Марфелле, мы должны доверять и понимать друг друга с полуслова, иначе – погибнем.

Повисло долгое молчание, которое нарушил директор Фабрис:

– Ты ведь понимаешь, что как бы ты не старался, найдутся те, кто тебя не примет? Кто не сможет довериться тебе даже тогда, когда на кону будет стоять все?