Франциск не шевелился.

– Господин герцог, выйдите.

– Франциск, я позову тебя потом. Не хочу пока смущаться.

Он переживал ещё больше, чем я.

– Бланка, я не могу так, пошлю за лекарем, если тебе не нравится этот, я обращусь куда угодно, пусть приедет другой.

Я только отмахнулась. Пусть делает, что хочет. В любом случае, его лекарь не приедет так быстро.

Я осталась с помощницей наедине.

– Ложитесь сюда, мне нужно вас осмотреть.

Оставалось со страхом думать, всё ли у меня в порядке. Мне приходилось догадываться обо всем только по выражению лица акушерки. Никаких неприятных ощущений от осмотра я не испытывала.

– Не скоро. Ложитесь и просто ждите, я посижу с вами рядом. Со временем схватки будут усиливаться, пока не станут совсем уж нестерпимыми. Вот тогда и пожалует ваш ребёнок на свет.

– Скажи, правда, что от родов часто умирают?

– Да, так и есть, но не часто. Хорошо, если не будет родильной горячки, но от этого никто застрахован.

Конечно, здесь нет никаких современных лекарств и дезинфекции.

– Что вы обычно используете во время родов?

– Да это всем известно, кипятим воду, чтобы можно было обтереть роженицу. Нож в кипятке вымачиваем, чтобы пуповину обрезать. Разве, что ещё нужно?

Я резко встала:

– Так дело не пойдёт.

Женщина совсем не понимала, о чём с ней говорят. Но я-то все прекрасно знала и не хотела рисковать здоровьем будущего ребёнка и своей жизнью. Это же очень опасно.

Я достала из сумки пузырёк с антисептиком, протянув его акушерке:

– Возьмите это. Прежде чем вы будете делать какие-то манипуляции, помогая ребёнку появиться на свет, вы должны обязательно обработать руки этой жидкостью. Причём обрабатывать их придётся несколько раз.

Акушерка повертела пузырёк в руках, вопросительно посмотрев на меня:

– И надписи странные.

Она осторожно понюхала жидкость.

– Вы уверены, что это безопасно? – с сомнением спросила она.

– Да.

Это гораздо лучше, чем не использовать ничего. На прикроватный стол я положила антибиотики на самый крайний случай. Я даже не хотела представлять, на какой именно. Может случиться, что не дай Бог, произойдёт заражение крови, и я буду в опасности. Тогда это будет шансом на спасение. Я начеркала несколько строк.

– Запомни, эти таблетки на крайний случай, это последнее, что у меня осталось. Если со мной будет всё плохо, пожалуйста, давай мне их, как здесь написано. Может быть, это поможет.

Женщина не стала возражать, всё было понятно без слов.

Схватки усилились, они начали нарастать и теперь были гораздо чаще. В эти минуты волна боли накатывала на меня, отключая мысли.

– Давайте, покричите, – сказала мне акушерка.

– Нет, не хочу.

Даже сейчас я не хотела кричать, не хотела показывать свою слабость. Акушерка помогла мне переодеться в просторную белую рубашку. Наверное, здесь такие специально используют во время родов. Она не сковывает движения, не отвлекает.

Принесли тазы с кипячёной водой, всё, как обычно.

– Там герцог с ума сходит, спрашивает, как вы.

– Позовите его суда, – еле сдерживаясь, улыбнулась я.

Служанки выпучили глаза:

– Где это видано, чтобы муж присутствовал при родах?

– Ведь я не родила ещё? Времени навалом. Позовите, я тоже хочу его видеть.

Герцог, бледный, как смерть, зашёл в комнату и бросился ко мне:

– Долго ли еще?

– Никто не знает. Побудь немного со мной, пока не станет невыносимо… Потом уйдёшь, не хочу, чтобы ты видел меня совсем замученной.

– С ней всё в порядке? – в отчаянии спросил он акушерку.

– Уверяю, всё, как обычно. Ничего плохого нет, могу сказать, процесс идёт даже быстрее, чем я привыкла.

Франциск сжал мою руку и поцеловал.

– Только держись. Ты должна выжить.

Как страшно, когда роды могут быть настолько опасны, что люди задумываются о жизни и смерти. Где сейчас наши роддома, в которых есть врачи и контроль за состоянием беременных. Всё, что здесь есть, это простая женщина с пузырьком антисептика и пачкой таблеток на крайний случай.

Я сильнее сжала руки Франциска:

– Если со мной что-то пойдёт не так, знай, что самое лучшее время я провела здесь.

– Я люблю тебя, Бланка.

Он прижался лбом к моим рукам.

Франциск следил за каждым движением, протирая мое горячее лицо, чтобы охладить его. Он неотрывно наблюдал за акушеркой, а если с моих губ срывался случайный стон, его лицо искажалось такой невероятной болью, что мне становилось совсем не по себе.

– Франциск, я думаю, скоро всё начнётся, тебе лучше подождать снаружи.

Но он вцепился в мою руку и взмолился:

– Я останусь ещё ненадолго.

– Хорошо…

Служанки с ужасом заглядывали в комнату. Наверное, не видели ещё такого зрелища, чтобы герцог, да присутствовал на родах своей жены.

– Обычно мужчины остаются за дверью, – прошептала я, сдаваясь.

– Мне всё равно, что подумают другие. Такое ощущение, что стоит выйти, и я могу потерять вас двоих. Никуда не уйду. Если надо, закрою глаза в нужный момент, но не уйду, Бланка.

Я быстро собралась с духом. Хорошо, пусть остается. Так мне тоже будет спокойнее. Кто знает, в каком состоянии я буду дальше. Схватки всё нарастали. Иногда акушерка без церемоний просила Франциска подняться и отойти в сторону, попутно разворачивай его, чтобы не мешал меня осмотреть.

– Да, вы можете остаться, но всё-таки отвернитесь, не смущайте барышню.

Франциск выполнял всё беспрекословно.

– Уже скоро.

Я тоже это чувствовала, потому что боль становилось всё невыносимей. Иногда я просто теряла ощущение реальности.

– Если тебе больно, кричи, здесь некого стесняться, – настаивала акушерка.

– Не могу кричать…

Мне наоборот хотелось уткнуться в эти подушки, провалиться, исчезнуть.

– Вы должны начать тужиться. Сейчас самый ответственный момент. Когда я буду вам говорить, выполняйте мои указания чётко.

У меня не было никаких сил, но я держалась. Тело превратилось в одну сплошную боль, пытаясь как-то контролировать процесс, я забывала, где нахожусь.

– Уже совсем скоро… Выходит!

Напряжение распирало, чуть ли не разрывало меня, это был предел моих возможностей. Вдруг, словно что-то вылетело, и резкий крик новорожденного огласил комнату.

– Мальчик! У вас сын!

Вся боль прошла, словно её и не было. Я чувствовала только невероятную усталость, когда следила, как недовольного малыша моют и одевают. Для него приготовили пелёнки, расшитые кружевами, и похожую на игрушечную, крохотную распашонку.

– Покажите мне его.

Франциск взял малыша на руки и поднёс его ко мне.

– Посмотри, как он похож на тебя.

Но как я не пыталась приглядеться, пока ещё ничего не было понятно. Только что-то неуловимое говорило, что он больше похож на герцога, чем на меня.

– Не согласна, черты скорее твои…

– Подрастёт и посмотрим.

Франциск был счастлив, просто светился. Он ласково гладил малыша по голове, а я с удивлением заметила, что у ребёнка тёмные волосы.

– Надо же, он темноволосый.

– Наверное, в твоих флорентийских предков, – засмеялся Франциск.

– Как мы его назовём?

Герцог задумался. Я сама больше ожидала рождения дочери, поэтому придумывала разные женские имена. Но они не пригодились, а с именем наследника было все не так просто.

– В самом деле, не такой уж и большой у нас выбор. В последнее время моё имя используется для правителей Бретани чаще всего, ещё распространено имя Жан.

Я только замотала головой:

– Нет, хочу, чтобы у этого ребёнка была своя судьба, особенная. Жан – слишком распространенное имя. А повторять имя отца не очень-то интересно, согласись?

Франциск задумался:

– В давние времена было популярно имя Ален. Его носило несколько правителей Бретани. Как тебе оно?

Звучало необычно, не было ничего напыщенно-помпезного или распространенного. Я кивнула: