Вот там у меня и синячище, наверное. Представляю, как оно завтра болеть будет.

— И это, капитан. Охрану бы поставить к ним, пару человек. Таких, чтоб понадежнее. Чтобы приглядывали. И пусть проверяют регулярно. Только не забудьте тех охранников предупредить, что это мои пленницы. Мои, — я надавил голосом. — И если вдруг кому-то что-то не то на ум придет, пока я отдыхать буду, то думательные органы повырываю. С корнем. Лично. Каждому.

Капитан кивнул и подозвал несколько матросов. Им я с рук на руки анимешниц этих и сдал. Поглядел немного, как их бодро связывают.

— Кляпы не забудьте. И не ведитесь, что смазливые. Оружием машут довольно умело.

На этом я их и оставил.

Вот высплюсь, и решу, что с ними и как. На скорее всего просто сдам ближайшим властям вместе с остальными. Классно, конечно, но не с собой же их таскать?

В каюте на меня накинулась Даша. С вопросами. Но когда увидела, что я на ногах еле стоял, зевал через слово, да и отвечал иногда невпопад, отстала. Я ей за это был крайне признателен.

Нельзя столько приключаться и спать всего по несколько часов. Вот честное слово, если в ближайшие часов десять на нас нападет кракен, или всплывут какие-нибудь воинственные русалко-люди с претензиями, или даже сама английская королева затребует меня на аудиенцию, то пусть катятся ко всем чертям. Хоть морским, хоть сухопутным.

Я кое-как стянул мокрую одежду. Скептически оглядел совсем недавно новый и с иголочки костюм. В разводах соли, перепачкан сажей, где-то рукав успел разодрать. Мда. Надо было сразу два брать.

И рухнул на кровать. Даже почти сразу и отрубился. Точнее отрубился бы, если бы не вспомнил, что еще кое-что хотел сделать.

— Даш, — обреченно пробормотал я, поднимаясь на локтях.

— Ммм? — девушка отвлеклась от изучения моего потрепанного пиджака. — Ты чего не спишь?

— А где кактус?

— Там твой кактус стоит. Целый и невредимый, как и просил, — она указала на горшок.

Я вздохнул и сполз с кровати. Порылся в своих вещах.

Так. На столешницу положил альбом и мелки рядом. Те самые, что вместе с книжками купил. Еще в Александрии. Поставил кактус. Подумал немного и передвинул кактус поверх альбома. Ну, вроде сойдет. Получше стало.

Как бы это теперь так сформулировать-то?

Эм. Великая и непревзойденная богиня-кактусина… Хм, богиня-кактус? Не, все равно какая-то ерунда. Короче, Кать, это тебе. Подношение и все такое. Подарок, одним словом. Прими и т. д., и т. п. Будем считать, на день рождения. Вот.

Я хмыкнул, еще раз оценил получившуюся композицию. И завалился обратно в кровать. С чувством выполненного долга. Теперь уже совсем точно. Спать.

Кто-то пару раз толкнул меня в бок.

А?

Я опустил взгляд на Катю. Девочка озадачено вертела в руках альбом. Явно не понимала, что это и для чего.

Но сработало же, это главное. Не совсем понял, как именно, но сработало. Чудо, блин.

Я огляделся. Знакомая пустыня. Рядом мастерская, где копался со своими штуками Осьминог. Он покосился на меня, но подходить не стал. Ну и ладно.

А где вторая часть подарка?

Мелки я отыскал неподалеку. Просто валялись на песке.

— Иди сюда, — я уселся на здоровенный булыжник со следами ударов ключом и поманил рукой Катю. — Смотри.

Я взял альбом у нее из рук, открыл на первой странице. Потом распаковал упаковку мелков и принялся творить.

Художник из меня был такой себе. По-моему, с младшей школы и уроков рисования мой навык примерно на одном уровне и остался.

Но изобразить девочку с волосами иглами в платьице я вроде сумел. Рядом желтым типа песок начеркал. Улыбочку еще, вот так.

Глянул на Катю. Та во все глаза следила за рисовательным процессом. Я повернул альбом к ней, чтобы лучше видно было.

Она посмотрела на рисунок, на меня, снова на рисунок. Потом радостно ткнула пальцем в картинку, а потом в себя. Я хмыкнул.

Ну, значит, не совсем безнадежен, как художник.

— Ага, ты и есть. Похожа? Хочешь сама попробовать? — судя по горящим глазам, еще как хотела. Я передал все девочке. Немного последил, как она увлеченно что-то чертит. Зажав мелок в кулаке. Аж язык от усердия высунула.

— Смотри, — я на секунду ее прервал. Показал, как держать мелок на пример ручки. — Вот так удобнее.

Катя внимательно поглядела. Попыталась сжать так же и провести линию. Но явно осталась не удовлетворена результатом. И снова зажала мелок в ладошке.

Да и пускай. Пусть рисует, как больше нравится.

Я оставил богиню и направился к Осьминогу.

— Привет, бог! Как оно? Ты не заболел?

— О чем ты? — он отвлекся и повернулся ко мне.

— Ну, это чуть ли не первый раз на моей памяти, когда визит сюда не начался с: «что ты наделал, жалкий смертный?»

— У меня нет времени на твои попытки в юмор, — он отмахнулся щупальцем.

— О, как. А чем таким интересным ты занят?

— Человек, ты меня отвлекаешь.

Подумать только. Я хмыкнул и подошел к одному из столов. Поднял какую-то хреновину, похожую на помесь молотка с электрошокером и паяльником. Задумчиво покрутил ползунок на рукоятке.

— Не трогай!

Ну, вот. Крики и вопли. Теперь я узнавал старину осьминога. Я хмыкнул и положил прибор на место.

— Слушай, бог. А можно мне тоже вот такое местечко в личное пользование? Ну, можно не такое здоровое. Мне и просто комнатка сойдет. Чтобы там, у себя внизу уснул, а тут занимайся, чем хочешь. Круто и удобно!

— Нет.

— А чего так? Не можешь?

— Ты не отстанешь от меня, да? — он обреченно вздохнул. Но все-таки продолжил: — Для богов не существует «не можешь». Не в человеческом понимании. Сделал это, могу сделать и поменьше. Мог бы. Но сейчас большая часть моих сил уходит на работу.

— Так что делаешь-то?

— Ищу.

— Ого, это уже прогресс. Такими темпами мы скоро и до деталей дойдем…

— Я ищу жену! Доволен? Теперь оставь меня в покое!

А? Э? Что? Не, я, наверное, не так услышал просто.

— Жену?..

— Да, и детей.

Я буквально почувствовал, как мозг несколько раз подряд вхолостую прокрутил эти слова.

Чего вообще?

— У тебя… есть жена… и дети?

— Да, есть. Почему тебя это удивляет?

Эм. Действительно, с чего бы это?..

— А где они?

Он посмотрел на меня как на полного идиота.

Хм, и правда. Чет я тупанул. Поспешно поправился:

— Я имею в виду, а что с ними случилось? Как так вышло вообще.

Бог раздраженно взглянул на меня и отвернулся.

— Они умерли.

А-а-а? Я понял, что чем дальше, тем меньше я понимаю, о чем он.

Открыл рот, чтобы задать вопрос. Закрыл. Задумался. Снова открыл рот. И снова понял, что не знаю, что сказать.

Осьминог некоторое время понаблюдал за этой пантомимой.

— С кем я вообще повелся? — пробурчал он себе под нос. — Боги — не люди. Не люди, ты слышишь? Мы не умираем так, как люди. Для нас смерть это скорее временное неудобство, чем конец пути. Понял?

Все еще не зная, что сказать, я кивнул. Что-то назойливо мельтешило сбоку, чуть в стороне, отвлекая. Но я продолжал внимательно слушать.

— Бога можно убить. Иногда. Не так — еще раз, как человека. Но можно. Особенно, если он этого не ожидает.

Нечто сбоку продолжало отвлекать. Да что там такое-то? Я перевел взгляд в сторону. На одном из приборов-устройств у стены назойливо мигала красная лампочка. Мм?

— Эй, ты меня слушаешь вообще? Для кого я тут распинаюсь? — Осьминог взмахнул щупальцами.

— А, да. Да-да, слушаю. Продолжай. Просто…

— Что просто?

— А вон та красная лампа так и должна мигать?

— Какая красная лампа? Где? — Осьминог обернулся. И застыл.

— Ну что? Все в норме?

— Нет. Не может быть, — он не то покачал головой, не то кивнул.

Выглядел он до странного непривычно. Как будто был растерян? Или даже… напуган?

Осьминог сорвался вглубь мастерской. Распахнул один из шкафов и начал судорожно выдергивать многочисленные лампы из пазов панели внутри.