– Вольна, ты в тягости? – Умила удивленно оглядела пока несостоявшуюся невестку. Ну хоть до свадьбы не дошло, уже хорошо.

– Скоро срок, – учтиво ответила Вольна, поглаживая круглый живот.

– Будем ждать мальчика, – ответила Умила. Вольна ей не нравилась, но сие чувства не распространялись на внуков.

– Конечно…– ответила Вольна, как ни в чем не бывало – словно Умила не погубила ее однажды.

Диву чуть не стошнило от этой лицемерной сцены. А главное, как удивительно вежлива Вольна! Хоть на это ее ума хватило! Странно, что не набросилась с кулаками на старую ведьму.

– Надеюсь, хотя бы относительно этого твоего отпрыска у нашей семьи не будет обоснованных сомнений, – изрекла вдруг княгиня-мать.

– Опять взялась за старое?! Ты в чем меня обвиняешь?! – после намека Умилы обходительность Вольны сразу умчалась, как быстрые кони.

– Я удостоверяю то, что и так всем очевидно, – ответила Умила строго и после этих слов обратила свой взор на подошедшего к ней Арви. Он был единственным человеком, который за все годы не менял стороны и оставался ей верен. И теперь, по прошествии времени, Умила это оценила.

– Госпожа моя, я так счастлив, – тиун согнулся в поклоне, поцеловав руку Умилы.

– Арви, нам надобно погуторить, когда все уляжется, – подмигнула Умила своему советнику после приветствий. Ей не терпелось узнать все новости из первых уст. Он о многом ведал ей в своих письмах. Но какими бы подробными они ни были, им, конечно, не заменить беседы с верным подданным. – А где же твоя княжна? Мне хотелось взглянуть на нее…

– Она чуть нездорова…– встречать Умилу Арви пришел один. Роса осталась дома, вероятно, не желая привлекать к себе внимания, что понятно после всех событий. Хотя средней дочери Гостомысла было любопытно увидеть легендарную правительницу Дорестадта собственными глазами.

Летом пиршество под открытым небом приятно и удобно. Но и в осеннюю пору не менее желанно. И пусть по ночам бывает прохладно и сыро, но свежий воздух и запах костров вполне восполняют неудобства. Все лучше, чем сидеть в избе при свете свечей. Уж лучше их заменят звезды и луна.

– Изрядный город. Если бы я знала, что Гардарики есмь толико благодатное для жития пристанище, я бы давно оставила Дорестадт, – призналась Умила, кутающаяся в теплую телогрею и сидящая вместе с Арви за огромным столом под навесом, где шел пир. Она очень устала с дороги, но жажда познания и знакомства с новым одержала верх. Немного отдохнув, Умила пожаловала на этот пир и решила задержаться на нем настолько, насколько хватит ее сил. Ее поразило обилие яств – видно, поварихи тут знают свое дело. И вот теперь перед Умилой стояла миска с ухой из рыбы и кореньев, вкус которой превзошел все ожидания привередливого рта княгини.

– Моя госпожа, это обманчивое восприятие. Зимы здесь немыслимо лютые, не каждому суждено пережить их. Люди готовятся к холодам загодя. Иначе погибель, – предостерег Арви.

– Ну, я-то переживу как-то, – усмехнулась Умила, вонзив зубы в тело еще горячего расстегая с визигой, из открытой серединки которого, шел восхитительный аромат сытной начинки. Уха и пирог, с которым ее советовалось вкушать, очень понравились Умиле. – Где опять твоя супруга, Арви? Я когда-нибудь узрю ее благородный лик?

– Она сегодня нездорова…Весной мы потеряли ребенка. Ей не до праздников теперь…– уклончиво ответил Арви.

– Ты женат уже два года. А она до сих пор не родила тебе дитя, – Умила перевела взгляд с румяного пирога на побледневшее чело тиуна.

– Нет, не родила, – подтвердил Арви.

– А жена Трувора, наместника Изборска, третья дочь Гостомысла…Так же не подарила мужу наследника? – лицо Умилы было озабоченным.

– Нет, старшая княжна Велемира такожде не может родить…– подтвердил тиун.

– Хм, кажется, дщери Гостомысла не в состоянии обеспечить нас потомством, – вынесла неутешительный вердикт Умила. – Что совершенно очевидно, когда мы смотрим на них троих вместе, а не на каждую в отдельности…

– У Дивы есть ребенок, дочка, – напомнил тиун.

– Дочка не считается…– махнула рукой Умила. – Это еще одна причина, по которой мы должны поскорее сделать так, чтобы у Нега появилась новая жена…

– Госпожа, я уже работаю над тем, чтобы Дива поскорее сгинула…И даже более того, вместе с Дивой уйдет и Вольна…– начал тиун.

– Ну не здесь же, Арви, – цыкнула Умила. Хоть застолье и было шумным, но не следовало обсуждать подобных тем сейчас. – Скажи мне лучше, как там другие наши земли? Ведь тут много городов. Все ли они подвластны нам?

– Госпожа, боюсь что тут в Гардарики все иначе…Здесь трудно собрать воедино в метелку непослушные прутья. Со многими князьями мы ведем переговоры, но все они самостоятельны давно.

– Как же так? – недоумевала Умила. – Я думала, все они были подначальные Гостомыслу, а теперь нам.

– Боюсь, что нет. По легендам, у князя Словена было много сыновей. Старшему достался Новгород. Другие ушли по землям и основали все прочие города, отдалившись тем самым друг от друга. И с течением времени эта пропасть сделалась только глубже.

– А что же Киев? Там княжил младший брат Гостомысла, кажется? – уточнила Умила, запихнув в рот пирог.

– Да, но он не оставил преемника, – напомнил тиун. – Аскольд с Диром отправились туда, дабы…

– Арви, скажи, разве можно доверять Аскольду и Диру? – перебила Умила в нетерпении. Этот вопрос ее давно волновал. – Нег отпустил их, но разумно ли это?

– Госпожа, в действительности, он не мог их удержать. Их дружина многочисленна. Они были едва подчинены нашему князю. При этом сам он не мог уйти из Новгорода. Ибо сперва необходимо позаботиться о близлежащих землях. Да и тут в Новгороде неспокойно. Не все в народе любят нового правителя, как принято думать.

– Это почему еще? – удивилась Умила, прекратив пережевывать мягкий, как пух, пирог.

– Наверное, из-за того, что князь пришел не один, а со своими варягами, которые на землях Новгорода порой держат себя безобразно, чем досаждают жителям.

– Неужто все его варяги таковы? И ужели не могут вести себя, как положено! – Умиле не нравились слухи о недовольстве. Народ должен пребывать в приятных иллюзиях и славить своего правителя. Единство народа и правителя укрепляет государство. А ей, Умиле, нужно сильное государство, а не полудохлый Дорестадт.

– Не все. Но многие из них привыкли жить без дома. И даже здесь, на этой земле, где вздумали обосноваться, подчас ведут себя дерзко и нагло, словно они тута на один день.

– Ты полагаешь, Аскольд с Диром не предадут нас? – волновалась Умила.

– Они клялись в верности. И многое мы отдали им, снаряжая их в путь. Однако разве можно быть в них уверенными. Государь не мог пойти сам, не мог не отпустить их, и теперь мы можем только ждать. Вскоре мы узнаем, верны ли нам Аскольд и Дир.

– А это Гейрхард и его дружина, если я не ошибаюсь? – Умила обозрела викингов, сидящих особняком на другом конце стола. Она знала многих людей, с которыми были связаны ее дети так или иначе.

– Это он, – подтвердил Арви, глядя на нового гостя с неприязнью. – Нрав у него заковыристый. Но дружина многочисленная, сильная. И может быть полезной. Особенно, если Аскольд с Диром предадут нас.

Едва Умила и Арви успели коснуться персоны нового гостя, как его громовой бас полетел над столом. Он рассказывал одну из своих многочисленных историй, отдающих жестокостью. Его шутки были еще более грубыми и неприятными, чем его гогочущий смех.

– И когда она мне надоела своей болтовней, я засадил ее в бочку, засмолил крышку и бросил в море. Пущай русалкой станет и плетет свои истории скучающему на дне моря Эгиру! – расхохотался Гейрхард.

– Мне тоже не нравилась твоя белоручка, – поддакнула сестрица.

– И как это ты умудрился заскучать в обществе молодой девы? – поинтересовался Синеус у сказителя.

– Да так же, как ты, Синеус, умудрился потерять целый город! – не то в шутку, не то в обиду провозгласил беспардонный Гейрхард. – Можно ли ставить тебя во главе хотя бы деревеньки после такого? Никудышный из тебя наместник.