– Ньер, смотри, – позвала Васса, замахав рукой. – Княгиня наша в себя приходит…

Старший дружинник и ведунья обернулись на Диву. И правда, она стала выходить из забытья. Но взгляд ее был все еще туманным. Васса тут же поддержала ее под голову и напоила водой из ковша, который подала Вера. Дива сделала глоток, а потом отпихнула от себя ковш, отворачиваясь.

– Я хочу домой, – произнесла Дива, пытаясь подняться. Но ей все еще было плохо. Она ощущала тошноту, голова ее кружилась.

– Я помогу, – Васса поддержала Диву под локоть.

Ньер погрозил бабке кулаком. Но времени на разбирательства с ведуньей сейчас не было.

– Ты сама дойти? – Ньер помог Диве встать. – Или тебя нести?

– Я сама…– Дива двинулась к выходу. Васса поддерживала ее за талию. Уже у входа Дива остановилась и обернулась на бабу Веру. – Я могу что-то изменить?

– Ты можешь пытаться…– ответила Вера. И ее слова прозвучали как приговор, но не надежда.

Дива пошатнулась. Благо, Васса оказалась рядом, не давая ей упасть.

– Ты придержать свой поганый язык. Или он больше тебе не понадобиться, – Ньер потянулся к поясу, где у него был кинжал. Огнищанин так разозлился на предсказательницу, что был готов убить ее прямо здесь и сейчас, как и полагал правильным в подобных обстоятельствах.

– Ньер…– окликнула Дива. – Пойдем…Оставь ее…

Дива даже не помнила, как оказалась в своем тереме. Она не помнила и обратной дороги. Она только помнила слова ведьмы, которые звучали ее в ушах непрестанно.

В княжеском детинце было тихо. Слуги наместника попрятались по избам. Лишь неустанная стража продолжала нести дозор, скрываясь под навесами. Стройка Трувора тоже встала, и ничего не оставалось главному зодчему, как запереться в гриднице и ждать ясных дней.

– Мы с дядюшкой возвращаемся обратно в Полоцк…– удрученно сообщила Желана. Ее руки ласково, но крепко сжали плечи Трувора. А он тем временем устало смотрел в окно, за которым мерцала серая стена дождя. И даже не расслышал слов полочанки: видно, наместника поглотили личные размышления. – А я так боюсь…– Желана попыталась привлечь его внимание иначе. С самого утра они прятались в гриднице от непогоды и посторонних глаз. После отъезда Росы и Арви полоцкая «княжна» снова принялась за дело, так как ее прошлые усилия ничем не увенчались. Тревога за братьев, находящихся в узилище Полоцка, заставляла девушку неотступно преследовать Трувора и цели «дядюшки» Ярополка. Сегодня она с самого утра не отходила от наместника.

– Чего ты боишься? – проснулся Трувор наконец. В последнее время он часто бывал задумчив. Обычно он терял голову весной, лето проводил весело. Но в этот раз все пошло не так. Весеннюю негу омрачила история с Росой. После такой весны и от лета ждать нечего.

– Разлуки…Я же возвращаюсь в Полоцк, – сокрушенным голосом повторно известила Желана, продолжая разминать шею наместника.

– Зачем? – удивился Трувор. Подтянув к себе расстроенную Желану, он усадил ее на свое колено. Она была едва одета, ее тело прикрывала только тонкая сорочка, воротник которой кокетливо обнажал бархатную грудь хозяйки. Однако теперь сие обстоятельство уже не так захватывало Трувора: добившись от гостьи взаимности, он успокоился. Разумеется, она все еще оставалась привлекательна для него, они много времени проводили вместе. Но одновременно с этим Желана стала привычной, любовная страсть достигла своего пика и теперь ее дорога медленно шла под гору. – Коли твой дядя так тревожится за тебя, то может оставить здесь в достатке и безопасности.

– После того покушения на мою жизнь у дядя закрались сомнения. Как я ни пыталась все скрыть, он догадался о моих чувствах к тебе. И теперь он думает, что новгородская княжна посягала на меня потому, что мы с тобой любим друг друга…– украшала Желана. – Страшась позора, он не позволит мне остаться…

– Я с ним поговорю и объясню, что нет повода для тревог, – пообещал Трувор, зевнув. Дождь за окном порождал лишь сонливость и уныние.

– А если он не поверит? Такой стыд. Я и сама корю себя за все, что между нами…– упрекала себя Желана для порядка. Все-таки в подобном положении благородная дева обязана испытывать некоторые душевные муки, связанные с ее неподобающим поведением. – Но я не сожалею ни о чем. Ведь к тебе меня привела любовь, – Желана стихла, поглядывая на Трувора. Она ожидала, что он разовьет предложенную тему. Но не всякий мужчина готов непрестанно признаваться в чувствах, даже если они у него присутствуют. Вот и Трувор промолчал. Видя, что он не слушает ее, Желана продолжила вдруг решительно, – воистину, будет лучше, если я уеду, стараясь все забыть! – Желана отстранилась от Трувора, встала на ноги и отошла к окну. Обычно они старились не подходить к окнам, чтобы их не было видно с улицы. Но сегодня во дворе никого, только мокрые деревья и кусты.

– Хочешь забыть меня, моя козочка? – полушутливо уточнил Трувор, потягиваясь следом за Желанной, облокотившейся на подоконник.

– А разве есть иной путь? – печалилась Желана.

– Полоцк небезопасен, как утверждает твой дядя. И что тебе там делать? Останешься, – легко утвердил Трувор, словно судьба Желаны – вопрос, от него зависящий.

– Я не могу остаться просто так. Я же княжна, не забывай об этом…– мягко напомнила Желана, про себя дивясь его примитивным рассуждениям.

– Помню я. Останешься не просто так. Будешь со мной, – нехитро рассуждал Трувор, уложив ладони на талию своей гостьи, все еще нависнувшей над подоконником.

– Я не могу быть с тобой «просто так», – объясняла Желана терпеливо, но в душе уже еле сдерживалась. Надо же быть таким себялюбцем! Он совершенно не думает ни о ее чести, ни о чувствах дяди! – Вот если бы ты мог жениться на мне…

– Тебе бы этого хотелось? – заигрывал Трувор, не отвечая на ее предложение о женитьбе. Словно гибкая березка, полочанка так и манила его своим стройным станом, прогоняя кручину и скуку.

– Я желаю всегда быть с тобой…– аккуратно подводила девушка к главному вопросу. Она по-прежнему не глядела на наместника, который тем временем уже со спины приблизился к ней вплотную с явным намерением, вполне ощутимым.

– Значит, будешь, – пространно пообещал Трувор, потянувшись к подолу Желаны. Внезапно ему пришло в голову, что этот унылый день еще можно раскрасить – занять себя любовными утехами, а позже, скажем, поспать под шум дождя. А там уже ужин. Ну а завтра новый день, возможно, солнечный, живой и радостный.

– Но дядя не позволит мне остаться…– объясняла спокойная внешне, но напружиненная внутри Желана. Ей не нравилось отношение Трувора к ней. К чему эти разговоры, если у него есть законная жена? Он может предложить ей только роль наложницы. А так как она «княжна», то подобное недопустимо, и он это понимает. Что за балабол?!

– Почему? – недоумевал Трувор. А может, просто претворялся, что не понимает.

– Я же говорю…Мы с тобой неженаты, чтобы мне тут жительствовать, – терпеливо поясняла Желана. – Хотя, наверное, дядя мог бы оставить меня здесь на дружеских началах, если б был уверен, что ты как добрый сосед позаботишься обо мне, и моя честь притом не пострадает…

– У тебя есть сомнения в том, что я о тебе позабочусь? – Трувор был мастером увиливания от темы разговора.

– У меня сомнений нет, но у дядюшки они могут быть. А для того, чтобы он доверил меня тебе, ты должен как-то проявить себя…– затянула Желана уже известную песню, пока Трувор настойчиво поглаживал ее бедра. – Вот если бы ты помог ему в борьбе с врагами…С одной стороны племена с запада, с другой – хазары…Полоцк всегда под угрозой.

– Я не могу ему помочь, и не надо этого ожидать от меня, – оборвал Трувор, отстранившись от Желаны. Он старался не замечать ее корысти, но каждый раз это бросалось в глаза и портило настроение. К тому же Велемира все уши прожужжала ему о том, что полоцкая княжна привезена сюда только с одной целью – облапошить простодушного наместника. После наставлений жены и, собственно, затруднения с Росой, Трувор воспринимал Желану уже без прежнего трепета. Хотя, конечно, ему было приятно находиться с ней. И хотелось почти каждый день видеть ее. Но только вот без этих разговоров про дядю и страдания Полоцка. – Я же сказал, что не решаю таких вопросов.