Легко прочитавший игру сестры Ва Гонь попытался урезонить Бин Саня, за что едва не схлопотал от вошедшего в раж друга тумаков… А на их драку Ву Хо, кстати, с удовольствием бы посмотрела. Потому как брат конкретно достал ее уже своим тотальным контролем. Ведь, с чего, собственно, начался сегодняшний их скандал? А с того, что у Ву Хо из сумочки пропали сигареты… Девушка, как обычно, после завтрака, под чашечку кофе захотела закурить, стала рыться в сумочке, и «заботливый» братец порадовал новостью, что с сегодняшнего дня она бросает курить. Потому как придурок Ва Гонь, пока сестра спала, мало того вытащил из ее сумочки сигареты и отправил их в мусорный пакет, еще и не поленился потом пробежаться по морозу до уличного контейнера и выкинуть туда резко накопившийся с сигаретной пачкой мусор.

Да черт бы с ними с сигаретами — новую пачку в любом маркете не проблема купить. Беда заключалась в том, что внутри выброшенной пачки, кроме остатков сигарет, лежала еще и дорогая серебряная зажигалка, с выгравированной монограммой девушки: С. В. Х. — подарок бывшего бой френда Ву Хо. И вот так по-дурацки ее потерять, из-за «заботы» брата, было пипец как обидно. После же того, как Ва Гонь подлил масла в огонь, предложив сестренке отправиться порыть в мусорном баке (мол, до полуденного приезда мусорщиков у нее еще вагон времени), они, разумеется, в пух и прах разосрались. Как водится, с криками, руганью и боем посуды. На которые вскоре и примчался отправленный мамочкой миротворец Бин Сань…

Увы, драку между сцепившимися друзьями прервал неожиданный дверной звонок. После которого на кухне мгновенно воцарилась гнетущая тишина.

Пока отпыхивающиеся парни, злобно зыркая друг на друга, расправляли помятые майки, Ву Хо на носочках совершенно бесшумно прокралась в прихожую и, глянув в дверной звонок, точно так же тихой цапой вернулась обратно с докладом.

— Парни, там полиция, блин, — одними губами ответила девушка не немые вопрос ребят. — Двое в форме перед дверью стоят.

И в подтверждение ее слов, раздавшийся тут же повторный звонок сопровождался уже требовательным стуком кулака в дверь.

— Все-таки сдержала, походу, мамаша свое обещание, — хмыкнул Бин Сань. — Ну че, полагаю: надо запускать. Легавые ждать не любят. Раньше откроем — добрее будут.

— Стоять! — дал петуха белый, как мел, Ва Гонь. — Ты че лыбишься, придурок⁈ А если это не мама твоя их вызвала? Если эти копы за травой нашей пришли?

— Какая еще, на хрен, трава⁈ — запаниковала следом за братом и Ву Хо. — В какое еще дерьмо вы вляпались, придурки⁈

— Пять кило дурман-травы в пакете у меня под кроватью, — как на духу выложил ей Ва Гонь.

— Да твою ж мать! — схватилась за голову сестра (в ее памяти тут же всплыли слова копа-оборотня, подслушанные вчера в курилке: «Там лошки одни аккурат завтра должны будут крупную партию травы засветить»). — Вы о чем, млять, думали-то ваще⁈

Третий звонок в дверь. И к ударам кулаков теперь присоединились еще и пинки ногами.

— Слушайте, может в унитаз все спустим? — предложил Ва Гонь.

— Пять кило травы, — зыркнула на брата, как на дебила, Ву Хо. — Да там с трети объема стояк забьется к чертям. И тогда копы нас стопудово повяжут.

— Так, я кажись придумал, — улыбнулся спокойный, как слон, Бин Сань. — Я в кино такой фокус видел. Должно сработать… У вас скотч и белая тонкая веревка есть?

— Найду, — закивала Ву Хо.

— Отлично. Тащи, — распорядился Бин Сань и, подхватив под локоть друга, повел его тоже из кухни следом за метнувшейся искать веревку и скотч девушкой. — Ну давай, братан, показывай, где там у тебя трава наша хранится…

Все ж таки чуйка меня не подвела, и полицейский наряд на хату двойняшек вызвала закусившая удила «душнила».

— Почему так долго не открывали? — уставился на нас (с понурым видом выстроившихся у стены в длинном коридоре) тяжелым взглядом седоусый блюститель правопорядка.

— Спали. Не слышали, — ляпнул первое, что пришло в голову, нервно переминающийся с ноги на ногу и трясущийся, словно в лихорадке, Ва Гонь.

Я обреченно закатил глаза… Вот угораздило же проведение связаться с таким идиотом.

— Спали, говорите? — хмыкнул седоусый старший инспектор. — А как тогда объясните тот факт, что соседи снизу жалобу на вас составили? В которой утверждают: что с восьми часов утра вы буяните в своей квартире, кричите и бьете посуду.

— Да эта женщина снизу просто нас ненавидит! — вступилась за проглотившего язык брата Ву Хо. — На самом деле, мы вовсе не так уж и сильно шумели, господин полицейский. — Девушка мило заулыбалась и захлопала глазками.

— То есть вы, милая барышня, утверждаете, что вас вопиющим образом оболгали? — ответил не менее лучезарной улыбкой седоусый. — Что ж, это ведь несложно проверить. Сейчас с коллегой мы пройдемся и опросим жильцов остальных квартир на вашем этаже и этажом ниже, на предмет устраиваемого вами шума. Но поскольку на этот опрос нами будет потрачено дополнительное время, то сумма вашего штрафа (разумеется, в случае подтверждения выдвинутого против вас обвинения) возрастет многократно.

— Так, все, хватит, — я решил взять бразды переговоров свои руки. — Они действительно утром сильно шумели: ругались и били посуду. Собственно, для прекращения этого безобразия я к ним и поднялся. Потому как проживаю этажом ниже, вместе с вызвавшей вас гражданкой Шни Ла — я ее сын. С ребятами я воспитательную беседу провел, и они обещали больше не шуметь. Но поскольку мама все-таки обратилась с заявлением в полицию на возмутителей спокойствия, полагаю, будет разумно им согласиться в содеянном и оплатить выписанный вами минимальный штраф…

— Бин Сань, ты че?.. — сердитой кошкой зашипела на меня Ву Хо.

— Спокойно, я все компенсирую, — сквозь зубы процедил я в ее сторону.

— А это, часом, не последствия вашей воспитательной беседы? — дотошный коп ткнул пальцем в мою забинтованную руку.

— Ну что вы? Нет, конечно, — я растянул щеки в широкой лыбе. — Это я случайно порезался, когда осколки битой посуды с полу хозяевам помогал собирать. Кстати, как раз из-за этого мы так долго дверь вам и не открывали.

— Типа чистоту в квартире наводили, — хмыкнул седоусый, демонстративно сместив взор на валяющиеся тут и там по полу фарфоровые осколки.

— Да не, — отмахнулся я. — Когда я порезался, мы бросили убираться. И ребята стали руку мне перевязывать. С непривычки, же выходило у них кое-как. А ту еще в дверь звонить и стучать начали…

— То есть дверь нам не открывали, потому что оказывали вам первую помощь?

— Ага. Порез на вид, вроде, маленький совсем. Но осколок, видимо, глубоко вошел. Кровь из ранки так и хлестала.

— Ваще, просто жуть, — часто закивал по-прежнему трясущийся, то ли от страха, то ли от адреналина, Ва Гонь.

— Да вон, сами посмотрите — там даже капли крови остались, — показала на россыпь бурых пятен на коридорном ламинате Ву Хо.

— Ладно, считайте я вам поверил. И, поскольку вызов по данному адресу происходит впервые, обойдемся, пожалуй, устным предупреждением и минимальным штрафом, — махнул рукой седоусый. — Вопросы?

— Нам все понятно. Обещаем, что впредь подобное никогда не повторится. Ребята полностью признают вину, и готовы оплатить штраф, — отрапортовал я за всех.

— Хороший у вас друг, — обернувшись почему-то к Ву Хо, назидательно объявил полицейский. — Без него из этой нехорошей переделки вы б так просто не выкарабкались… Вот, возьмите, — и он вручил девушке квитанцию, с обещанной минимальной суммой штрафа за нарушение спокойствия в пятьдесят три юаня.

Мы втроем облегченно выдохнули.

Однако радость наша продлилась не долго.

— Шеф, я тут кое-что обнаружил. Вам лучше самому на это взглянуть, — позвал старшего инспектора его молодой помощник.

Голос парня донесся из комнаты Ва Гоня, где несколькими минутами ранее нашими совместными лихорадочными усилиями был наспех состряпан нехитрый тайник.