На чиле, на расслабоне… Я не спешу, времени море…

Ну, на самом деле — времени у меня не так уж и много. Где-то через полторы сотни дней я должен где-то найти свободную землю и объявить ее своей вотчиной. Или отжать у кого-то землю, объявить ее свободной — а потом своей вотчиной. Так что, на самом деле, времени у меня не так уж и много.

Нет, если вы вспомнили, что царь государь дал мне целый год на обретение вотчины и решили, что успел где-то потерять больше полугода — то блин горелый вы угадали. У Василия Федоровича, прозванием… впрочем, не будем об этом… я был только вчера. И до истечения установленного мне срока еще целых триста шестьдесят четыре дня. Просто — я сам себя знаю. И, хотя в прошлой жизни я был всего лишь первокурсником, но студенческая привычка откладывать все на последний момент успела в меня въесться. Поэтому, чтобы царский дедлайн не превратился в дилдлайн — я установил себе свой собственный срок, до первого марта.

Во-первых — начало весны, то есть можно успеть начать пахотные работы, чтобы подготовиться к огородным посадкам и посеву ржи. Основной доход любого боярина — это земля, то, что на ней выращивают и то, что с нее продают. Да и людей моих надо кормить. Правда, нет у меня этих людей… ну так и земли пока еще нет.

А во-вторых — просто такая символическая дата. Еще лет сто назад новый год на Руси начинали не с первого сентября, а с первого марта. Так что первое марта — это такой себе древнерусский Старый Новый Год.

В общем, у меня всего-навсего сто с небольшим дней. Но это же не означает, что я не могу взять себе один-единственный денек для того, чтобы отдохнуть и привести в порядок нервы, верно? Общение с нашим царем-батюшкой — это вам не медок хлебать, тут полчаса пообщаешься, потом целый день будешь размотанные нервы обратно сматывать.

Так что — сегодня у меня выходной! Могу позволить себе гедонистское (да, вон какие я слова знаю! У меня четверка по истории была!) времяпровождение.

Как там расслаблялись настоящие гедонисты — эпикурейцы? Лежали на ложах, накрытые простынями, неторопливо вели философские беседы, вкушали яства, подаваемые обнаженными красотками… Вооот.

Правда, беседы я веду только сам с собой… зато все остальное в наличии!

Да, даже обнаженные красотки!

Ну, одна красотка. Но красотка!

— Открывай ротик.

Конечно, эпикурейцы неторопливо отщипывали губами сладкие виноградины с грозди, а с виноградом на Руси в октябре — напряженно, но, знаете ли, клюква в меду ничем не хуже.

Я послушно открыл рот, и Аглашка аккуратно положила в него крупную сладкую ягодку. Клюква лопнула и кисло-сладкий вкус разлился по моему языку. Мм, блаженство…

Конечно, Аглашка! А вы кого ожидали увидеть в моей постели в обнаженном виде? Мы, с моим боевым гаремом обсудили эту тему еще в Мангазее — все мои девочки хорошие, замечательные и красивые, но из всех из них самая красивая, хорошая и замечательная — это Аглашенька, моя скоморошка, моя самая лучшая девчонка в мире. Даже в двух мирах. Потому что в прошлой жизни я такую замечательную девчонку не встречал.

— Скажи «ам».

— Ам.

Еще одна ягодка попала мне на язык, но в этот раз маленькая капелька меда капнула на обнаженную грудь. Мою.

— Ой, я такая неосторожная… — промурлыкала скоморошка и осторожно слизнула ее горячим язычком.

Аааа!!! Что ж ты со мной делаешь⁈

Помните, я вам признался, что еще ни разу не был с девушкой? Помните, да? Так вот — с тех пор ничего не изменилось. Но, странное дело — мне за это больше не стыдно. Не знаю, почему. Но — не стыдно. Может, потому что до этого у меня не было девушки, а теперь — есть? И то, что у нас с ней еще ничего не было — не потому, что у меня никого нет, а потому что я не хочу торопиться?

Аглашка, хотя и бывшая скоморошка, то есть по определению — та, что прекрасно знает, чем занимаются мужчина и женщина, когда остаются вдвоем под простыней — всё это прекрасно знает… В теории. А на практике — она жутко стесняется.

«Жутко стеснительная» Аглашка снова с невинным лицом капнула на меня медом и потянулась губами.

Ааа!!!

Нет, в самом начале наших отношений — близких, а не дружеских — когда мы ехали на перекладных санях из Архангельска в Москву, останавливаясь на постоялых дворах, она такой не была. Господи боже, она даже целоваться стеснялась, не то, что вот так, как сейчас — прижиматься ко мне голышом и…

Аааа!!!

…и тихонько кусать зубками за плечо.

Целоваться! А уж о том, чтобы при мне раздеться — поначалу и речи не шло. Это при том, что на Руси вообще забавно-двойственное отношение к наготе. Если обнажение не связано с сексом — на него почти не обратят внимания. Выскочить голышом из общественной бани на улицу, охладиться — как нефиг делать. Все равно, что в наше время пройти босиком по городу — обычно так не делают, но если есть необходимость, то почему бы и нет? Но, стоит девушке осознать, что дело движется к постели — и та, что спокойно плескалась в речке голышом, вцепится в ворот своей рубашки и не даст обнажить даже плечи. И нет, это не фигуральное выражение — это мой опыт общения с Аглашкой. При том, что она — хочет быть со мной. И одновременно — боится. Так что к сегодняшнему раскрепощению мы шли дооолгооо…

И даже сейчас моя скоморошка — не совсем голенькая. На ней — кокошник. Да, рядом со мной в постели лежит обнаженная девушка с кокошником на голове. Правда, это — не от стеснительности. Ее просто прикалывает.

— Лизни.

Я приподнял голову и облизнул ложечку с калиновой кулагой.

— Укуси.

Крохотный пирожок-левашник, стащенный Аглашкой с блюда, мазнул меня по губам. Я щелкнул зубами, но промахнулся.

— Сначала угадай!

— Ммм… рябина.

— Клюква.

В этих пирожках начинкой был леваш, упруго-твердый ягодный мармелад. Пирожки с разными вкусами были перемешаны, так что можно было угадывать вкус, как в конфетах Берти Боттс.

Я откусил половину левашника, Аглашка подбросила и поймала ртом вторую. Я прикрыл глаза, пытаясь понять, какого вкуса начинка. Горьковато-сладкая…

— Я угадал!

Аглашка потупилась и лукаво взглянула на меня из-под опушенных ресниц:

— Загадывай…

Нет, я не скажу вам, что загадал, и что мы делали потом. Потому что потому. Не хочу. Это наше личное дело.

Моя любимая скоморошка выползла из-под простыни и двинулась по широкой кровати в сторону столика, на котором стояли наши угощения. Чем позволила мне полюбоваться видом на два округлых, покачивающихся холма.

— Не смотри на меня ТАК, — сказала она, обернувшись через плечо и, в полнейшем несоответствии с собственными словами, повиляла этими самыми округлостями.

Аааа!!!

— Укушу, — пообещал я.

Если вы думаете, что она испугалась и перестала дразняще вилять попкой — то вы совершенно не знаете мою Аглашеньку. Она моих покусов не боится. Проверено.

Она добралась до стола:

— Хочешь птичку?

— Давай.

В мою сторону фехтовальным жестом уставился вертел с насаженными на него жареными птичками, может, куропатками, может, рябчиками, а, может, и вовсе — какими-нибудь скворцами или дроздами. Про себя я называл это блюдо «шашлык по-мюнхгаузеновски», потому что очень уж напоминал иллюстрацию из книжки про неунывающего барона, ту, где она выстрелил из ружья шомполом и зажарил на нем сразу целую гирлянду куропаток.

А потом мы жевали жареных птичек, смеялись, целовались, дурачились — и нам было хорошо.

Как боярин может получить вотчину?

Ну, самый простой и распространенный способ — получить ее в наследство. «Вотчина» — она не зря со словом «отец» однокоренная. Но, в данном случае, мне этот способ не подходит. Это где-нибудь в книгах, если род вымер и вдруг объявляется внезапный наследник — ему тут же все земли возвращают с поклоном. Потому что они почему-то оказались никому не нужными, так и стояли, зарастая бурьяном и кустами. Или потому что все оказались прям такие честные, что костьми лягут, но помогут бедному сироте справедливости добиться и беззаконно оттяганное наследство вернуть. Здесь вам не тут, здесь мое родовое владение благополучно отошло к царю-батюшке, то есть я его лишился совершенно законно. А если вам, гражданин боярин, кажется, что царское решение может быть незаконным — то не пойти ли вам… вон в те подвалы? Да-да, те самые, откуда крики раздаются и горелым мясом пахнет. Там и расскажете, с чего это вам в голову пришло, что над Василием Федоровичем какие-то законы есть, да с кем вы этими замечательными идеями поделиться успели. Тут спасибо нужно сказать, что царь вообще меня выслушал и принадлежность к боярскому роду подтвердил. И спасибо это нужно сказать сокольнику, который внезапно оказался царевичем. А такое заступничество как бы мне боком не вышло… Потому что хрен его знает, что он в уплату за эту услугу потребует. А что потребует — к бабке не ходи. Бескорыстные помощники только в тех самых вышеупомянутых книгах встречаются.