Получив на складе большой куль с необходимыми вещами и сбросив его в "своём" кабинете, я отправился снова в столовую, ибо жрать опять хотелось невыносимо. Видно организм, предчувствуя трудные времена, отъедался впрок. И, похоже, не только мой, поскольку в столовой был полный аншлаг.

Получив свою порцию и с трудом найдя место за столом, я принялся уплетать незамысловатый, но очень питательный обед попутно прислушиваясь к беседе, ведущейся за столом.

— А, если не успеют? — спросил шёпотом кто-то.

— Успеют! — ответил ему сержант из нашей команды, который должен остаться с выжившими.

— Ну, а если все-таки не успеют? — упрямился мужчина. — Или погибнут все! Мы ведь не знаем, куда и зачем они идут!

— Ну, а если погибнут, то мы сами отправимся в Мурманск к точке эвакуации! И отставить панику! Провизии достаточно!

— Мы тебе не военные! Нечего нам тут приказы раздавать! — разозлился тот.

— Вы находитесь на военной базе! Так что будьте добры…

— ТИХО! Развели тут балаган! — рявкнул, внезапно появившийся рядом, Ветров. — Сержант прав. Это военная база и правила здесь тоже военные. Не в нашем положении срач разводить!

— Но военные…

— Спасли наши жизни! Я, если помните, тоже военный… — попытался успокоить мужчину Константин.

— Бывший…

— Бывших военных не бывает! Я в отставке, если не помнишь. — сказал Ветров своему собеседнику.

— Да какая разница? — махнул тот рукой и вышел из столовой, после чего все остальные быстро успокоились и стали расходиться по своим делам.

— Проблемы? — спросил я у Константина.

— Что? Нет. Все хорошо. — ответил он. — Людям страшно. Они устали болтаться в "подвешенном" состоянии. Им хочется добраться до места, где будет все как раньше.

— Но ведь такого места нет. — тихо напомнил я ему.

— Нет. — так же тихо ответил он. — Но им это говорить не обязательно. Со временем сами поймут.

Я кивнул головой, соглашаясь с Ветровым. Если кому и придется сообщать им такие новости, то пусть это буду не я.

Моё дело найти семенохранилище, открыть его, да решить, что необходимо взять с собой.

Оставшееся время я предпочёл потратить на сон.

Утром следующего дня нас ждал ранний подъем, быстрый завтрак и напряжённый выход наверх.

Мы не должны были привлечь внимание мутантов к бункеру, чтобы у оставшихся внизу людей была возможность покинуть его.

Поэтому выходили в полном молчании. Все вопросы обсудили заранее, амуницию закрепили так, чтобы нигде ничего не брякало и не шумело.

В этот раз каждый участник похода нёс рюкзак с провизией для себя на несколько дней.

Этому поспособствовало то, что я умудрился отстать от группы. Если бы меня не нашли так быстро, то я вполне мог погибнуть от голода.

Поэтому каждый член команды нёс рюкзак со всем необходимым для выживания.

Долохов не обманул — амуниция, что мне выдали в бункере, действительно защищала от холода гораздо лучше, чем моя одежда, хотя выглядела менее объёмной и очень лёгкой.

На выходе из бункера пришлось надеть ненавистную панорамную маску с фильтрующей системой. Только теперь у каждого было несколько запасных сменных фильтров. Опять же, для выживания.

В случае, если кто-то отстал, то ему необходимо будет вернуться в бункер.

Ждать никого не будут, потому как наше время ограниченно.

Нам необходимо завершить миссию до того, как у оставшейся группы закончатся припасы. Иначе их ждёт либо голод, либо опасное путешествие в Мурманск к шаттлу.

До следующей точки было решено двигаться пешком. Во-первых, чтобы не привлекать внимание к оставшимся. Во-вторых, чтобы у них был надёжный транспорт на случай отступления. И в третьих, потому что идти было недалеко.

Меня радовал факт того, что нам не нужно было идти через паутину. Очень уж не хотелось встречаться с её хозяевами. Хотя, как ученого, все же одолевало любопытство, как же все-таки пауки смогли приспособиться к местному климату?

Надеюсь, что на этот вопрос я все-таки не получу ответ.

Группа двигалась быстро и слаженно. Передышка в бункере дала всем время набраться сил, поэтому, отстающих не было, даже среди неподготовленных учёных.

Пройти нам предстояло всего около двух километров, а дальше… Дальше сплошная авантюра. Мы должны погрузиться на корабль и уже по морю добраться до острова Шпицберген.

По холодному, токсичному, переполненному жуткими огромными тварями, морю. К тому же зима близко, а это осложняет дело.

Но выхода нет. Придётся рискнуть. Тем более с нами группа морпехов, для которых выход в море — всего лишь работа.

Впереди волновалось море — доки совсем близко, но на пирсе я увидел всего несколько потрёпанных небольших кораблей. В мореходстве я полный ноль, но разве можно на такой лодчонке преодолеть такое расстояние?

— Елисей, а не маловата лодочка? — не выдержав, спросил я у командира.

— Нет конечно! — удивился тот. — Погоди-ка! Ты решил, что мы поплывем на одной и этих лодок?

— Конечно. Разве нет?

— Э-э-э нет, друг. Наша лодка находится во-о-он там, на другом конце пирса.

— Но там ничего нет! — возмутился я.

— Конечно нет! Она ж в закрытом доке стоит.

Я только и мог, что удивлённо покрутить головой. Все-таки наша страна — великая! И люди здесь самые бесстрашные. Другие страны давно отказались от путешествий по морю, но не русские!

Только наш народ может спокойно жить в условиях крайнего севера.

Только русский человек может радоваться хрусту снега под ногами.

Только наш человек, услышав крик своего товарища бежит к нему на помощь, а не от него, спасая свою жизнь.

Как и сейчас, когда один из, прикрывающих группу, солдат зашелся в нечеловеческом крике, все его сослуживцы рванули к нему на помощь. Но вскоре помощь понадобилась всем.

Пару минут я не мог ничего понять и разглядеть. На рыже-белой маскирующей куртке кричащего солдата образовался такой же рыже-белый нарост величиной с его голову. Этот нарост и пытались с него снять несколько человек, в то время, как все остальные, отстреливаясь от тучи таких же комков, пытающихся зацепиться за кого-нибудь.

Дальше произошло то, что совсем повергло меня в шок. Долохов, который шёл во главе группы, подбежал к пострадавшему солдату и выстрелил в него.

— Отступаем! Всем держать строй! Укушенных не подбирать. Если увижу — лично пристрелю! Живо к доку! — и группа, отстреливаясь начала отступать. — Леха, не спи! Времени мало. Их будет все больше!

Я не верил, что человек, который ведёт нашу группу, которому все доверили свои жизни, мог так поступить с подчинённым. Но, похоже, остальных такой исход устраивал.

А рыжие, меховые комки все прибывали. Казалось, что они материализуются сразу возле группы и в безумном прыжке пытаются прицепиться к кому-нибудь. Так не повезло одному из биологов. Тварь неожиданно возникла рядом с ним и вцепилась круглой пастью ему в ногу.

Учёный упал на спину и выгнулся дугой. От его крика заложило уши.

Я попытался отодрать тварь от ноги, но у меня ничего не вышло — тварь намертво прилипла к нему.

Времени было мало. Бросать человека в беде — самое паскудное, что можно придумать, но группа отступала, а тварей становилось все больше.

— Леха бросай его! — заорал Долохов. — Он уже труп! Брось его, говорю тебе!

"Ага, щаз! Может ещё и пристрелить его, как ты того… Пристрелить!" — внезапно меня осенило!

Я направил дуло автомата на меховую тварь и нажал на спусковой индикатор. От энергетического разряда мутанта разорвало на мелкие куски, окрасив снег вокруг в красный цвет.

Но, вопреки моим ожиданиям, учёный не перестал кричать и корчиться от боли. Изо рта у него шла пена, его били судороги. Я схватил его за куртку и потащил в сторону доков, но кто-то выстрелил ему в голову. От неожиданности я дёрнулся и упал на снег, чем и постарались воспользоваться твари, прыгнув ко мне сразу с нескольких сторон.

Меня спас дружный раскат выстрелов и чья-то рука, которая тянула меня за шкирку в нужном направлении. Когда мы вошли в круг солдат и опасность миновала, мне позволили встать и, тут же, на меня обрушился гнев Долохова.