Какого черта он творит? Почему я не могу пошевелиться? Чувство, будто все внутри горит. Но это не страх. Это нечто другое, незнакомое. Черт, почему мне не страшно? Он ведь одной рукой может свернуть мне шею!

Вместо этого Дивер переводит взгляд чуть ниже и наклоняется ко мне. Настолько близко, что я ощущаю его прерывистое горячее дыхание на своем лице, а сама перестаю дышать. И когда он касается меня своими губами, я не отстраняюсь. Его жар, как лава, мгновенно передается мне. Ощущение, будто из комнаты вдруг выкачали весь кислород. Все тело покрывается мурашками, и бешеный пульс от его прикосновений заглушает голос разума, пока я отвечаю на поцелуй. Но, ощутив вдруг горечь алкоголя на языке, я отшатываюсь от него. Он же пьян. Он же Нейтан Дивер. Это безумие. Полное безумие. Что я творю?!

Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Вскакиваю с кровати и, не поворачиваясь к нему спиной, спешно отхожу в другой конец комнаты, словно загнанный в ловушку зверек. Если Дивер вновь окажется близко ко мне или еще раз коснется меня, я за себя не ручаюсь.

– Извини, перегнул… – шепчет он, и я вижу, что он сам не свой. Я не понимаю. Он расстроен? Разочарован? Зол? Чертов Дивер! Почему я никогда не могу понять его?!

– Зачем ты… – начинаю я, но тут же и отвечаю на свой вопрос: – Ты пьян. Ты не в себе. Дивер, уйди… – прошу я, потому что так правильно.

Трезвый Дивер не сделал бы этого. А значит, пьяному Диверу я этого не позволю.

– Бель, не надо… – он медленно поднимается.

«Только не подходи ко мне. Прошу, только не подходи».

– Нет. Уйди, – я качаю головой, будто это поможет мне избавиться от него.

– Я не хотел…

– Я тоже, – стараюсь говорить настолько сухо, насколько способна, но это звучит скорее отчаянно.

Дивер тяжело вздыхает, а я молюсь, чтобы он ушел. Мне нужно понять, что сейчас произошло. Что это значит? Почему я позволила себе?

Если поведению Дивера есть объяснение, то какое оправдание у меня? Я ведь ответила на поцелуй. Пускай всего на пару мгновений. И я насладилась ими. Я – идиотка.

Больше никогда не взгляну ему в глаза. Мне до смерти стыдно!

– Позволь мне остаться, Бель.

Его голос звучит так мягко, что я вновь начинаю поддаваться. Таять, позволяя лепить из меня все, что ему хочется.

Дивер приближается. У меня нет сил говорить ему «нет», поэтому я лишь качаю головой и отхожу назад, но упираюсь спиной в шкаф. Нейтан подходит вплотную. Я уже ощущаю влажную от дождя футболку. Чувствую исходящий от него жар. Я не решаюсь взглянуть ему в глаза. Молюсь, чтобы ливень, который хлещет на улице, ворвался в комнату и облил меня, приведя в чувства. Иначе я вот-вот расплавлюсь.

– Ты права, я пьян. Я не в себе. Как я сяду за руль в таком состоянии?

– Какой ты законопослушный, Дивер, – язвлю я, рассматривая татуировку с птицей на его шее.

Я злюсь на него за то, что он многое себе позволяет. Но еще больше я злюсь на себя. За то, что сама позволяю это ему.

– Ты же не вынудишь меня совершить еще одно преступление? – говорит он вполголоса.

Вместо ответа я опускаю взгляд на узоры над его ключицами. Тогда он осторожно берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в лицо. Его брови нахмурены, но, несмотря на слова, в его оливковом взгляде нет никакой злости. Только мольба. И я сдаюсь.

Все еще злюсь, но больше не могу говорить ему «нет», не могу заставить его уйти и не могу отойти от него сама. Собрав остатки воли, я могу лишь сказать:

– Ты спишь на полу.

Изабель

Alice Jemima – Toxic

– Ты серьезно, Бель? – ухмыляется Дивер.

– Да. Не хочу воспользоваться тобой, когда ты пьян, – я пытаюсь язвить, но выходит лишь жалкая попытка сопротивления.

Такое поведение обычно помогает мне скрывать свои чувства от других людей, но с Дивером все иначе. Каким-то образом он знает, что я чувствую. Даже если я говорю обратное.

– Как благородно с твоей стороны, Бель, – он снова проводит пальцем по моей щеке, и я еще сильнее вспыхиваю.

Я понимаю, что если буду продолжать стоять так близко к нему, то могу совершить очередную глупость. Закрываю глаза и дрожащими ладонями аккуратно отстраняю Дивера от себя, едва касаясь его пальцами. От этого секундного прикосновения кончики моих пальцев будто электризуются. Я не могу соображать, когда он рядом. Не после того, что произошло буквально минуту назад.

Ничего не сказав, я выбегаю из комнаты и залетаю в ванную, закрыв за собой дверь. Теперь я наконец открываю глаза и начинаю приходить в себя. Прислонившись спиной к двери ванной, я понимаю, что только сейчас могу глубоко выдохнуть.

– Бель? – его голос из-за двери снова нарушает мое дыхание. – Ты там в порядке?

«Черт, иди нахрен, Дивер!» – мысленно отвечаю я.

Чувствую, как горят мои щеки, и прикрываю лицо руками, будто он может меня сейчас видеть.

– Да, – отвечаю дрожащим голосом.

«Боже, Изи, соберись! Стоило пьяному парню поцеловать тебя, как тебе сорвало крышу!»

Но ведь это не просто парень. Это Нейтан, мать его, Дивер.

Он молчит, но я все еще чувствую его присутствие за дверью. И я говорю настолько спокойно, насколько это возможно:

– Иди спать, Дивер. Можешь лечь на кровати.

– А ты?

– Я посплю в другой комнате.

Так будет правильно. Я не могу его сейчас видеть. Я злюсь на него и на себя. Сейчас мне нужно разобраться со своими мыслями и чувствами. И я могу сделать это лишь в уединении.

Некоторым людям проще справляться с тяжестью чувств, разделяя их с кем-то – с друзьями, семьей, любимыми. Но я из тех, кому необходимо время от времени бывать в одиночестве, чтобы прочистить голову и разобраться с гнетущими мыслями и эмоциями.

Наконец я слышу удаляющиеся тяжелые шаги в коридоре. Кажется, Дивер ушел. Вздыхаю с облегчением и отрываю наконец свое трясущееся тело от деревянной двери.

Подхожу к раковине и опираюсь ладонями на ее ледяную поверхность, и холод немного отрезвляет меня. По привычке смотрю в зеркало и вдруг замечаю на своем лице слезы.

Но какого черта я плачу? Если подумать, то Дивер даже не обидел меня. Не сказал ни одного грубого слова. Не причинил боли.

Он поцеловал меня. И это было… приятно?

Но тут же мой внутренний голос вносит поправку: пьяный Нейтан Дивер.

И почему от этого небольшого уточнения мое волнение от произошедшего моментально сменяется растерянностью, а затем превращается в замешательство, сопровождаемое трусливым смущением?

Боже. Поцелуй с Дивером длился всего секунду. Но за эту секунду я почувствовала больше тепла, чем за весь прошедший год.

Не знаю, сколько времени я уже сижу на полу в ванной. Понимаю, что хочу спать, и мне все равно придется выйти отсюда. Рано или поздно.

Умывшись ледяной водой уже, наверно, в пятый раз, я прислоняюсь к двери и вслушиваюсь: тишина. Может, Дивер уже уснул? А может, он вообще ушел?

Я отпираю дверь настолько тихо, насколько это возможно. Медленно дергаю ручку, но она издает скрип, и я резко останавливаюсь. Невольно задержав дыхание, вслушиваюсь снова: все еще тишина. Выдыхаю.

Выйдя из ванной, легкими шагами ступаю в сторону своей комнаты. Заглядываю в приоткрытую дверь: Дивер развалился на моей кровати в темноте, нарушаемой лишь слабым светом луны, пробивающимся сквозь задернутые шторы. Тишина прерывается лишь его ровным сопением.

Не соображая, что делаю, я на носочках подхожу к нему и мысленно молюсь, чтобы он сейчас не проснулся. Накрываю его одеялом, потому что он по-прежнему одет в сырую футболку.

Я выхожу из комнаты, прикрыв дверь, и иду спать в комнату Рейли.

– Изи?!

Я просыпаюсь от громкого возгласа Рейли. Обнаружив себя в ее комнате, вскакиваю с кровати. С тревогой вспоминаю вчерашний вечер и то, что Дивер заснул в моей комнате.