Поначалу он исключительно внимательно наблюдал за каждым действием, но за отсутствием результатов его внимательность притупилась, и он уже не мог сдерживать свое нетерпение. Когда Кросс в очередной раз вышел на площадку, Виола обратила внимание Фома на то, что он раз за разом зажигает сигарету лишь для того, чтобы выбросить ее после пары затяжек.

— Он ходит по кругу, как планета, — прошептала она. — Не может успокоиться. И знаете что выводит меня из себя? — Вы видите — он как в аду, а майор беспокоится лишь о том, что его бесценное имущество может быть повреждено… О, пройдемте вперед — я хочу быть в первом ряду.

Она схватила Фома за руку и потащила к дверному проему. Сыщик видел, что девушка  очень взволнована — ее щеки пылали. Фом посчитал своим долгом предупредить девушку о возможном потрясении, при этом он чувствовал своеобразное удовольствие от возможности понаблюдать за ее реакцией:

— Я собираюсь сказать кое-что, что может вам не понравиться.

— Звучит как заигрывание. Но я современная девушка — я это выдержу.

— Отец девушки чуть ли не сходит с ума, и я думаю, что у него есть для этого все основания. Поэтому я хочу, чтобы вы вернулись в вашу квартиру, пока не началось, как говорится.

— Что вы имеете ввиду?

— Они могут найти ее, а мертвое тело — не самое приятное зрелище.

Несмотря на промелькнувший в ее глазах ужас Виола не послушалась.

— Все в порядке, — заверила она Фома. — Меня не стошнит, я на диете и мой желудок пустой.

В этот момент, будто бы читая мысли Фома, подрядчик обратился к майору Померою:

— Шеф, с панелями все в порядке. Теперь мы примемся за половицы.

Он отдал указания рабочим:

— Сверните ковер. Передвигайте барахло по мере продвижения.

Мадам Гойя, зажатая в угол сдвинутым диваном, яростно возмутилась:

— Разве я тоже считаюсь «барахлом»? Выпустите меня, идиоты! — Затем она насмешливо обратилась к подрядчику: — Я не знаю, что вы задумали. Даже если в полу есть люк, то девушка упала бы в комнату этажом ниже. Очень умно с вашей стороны.

Однако строитель просто огорошил ее своим бесцеремонным объяснением:

— Тело может находиться между вашем полом и потолком соседей снизу.

— Тело? — повторила Гойя с истерическими нотками в голосе. — А, теперь я начинаю понимать. Я была так глупа — до меня только сейчас дошло, что я нахожусь под подозрением.

Ее напор вынудил подрядчика отступить, а майор Померой попытался успокоить мадам:

— Никто не находится под подозрением. Сама эта идея абсурдна. Мы просто делаем все возможное, чтобы убедить мистера Кросса в том, что его дочери нет в этом здании.

— В самом деле? Меня этим не проведешь. Теперь мой черед отдавать распоряжения. Я настаиваю на том, чтобы эту комнату разобрали на кусочки и очистили меня от подозрений.

— В этом нет необходимости, — пояснил подрядчик. — Я простучал каждый дюйм этих стен, и звук везде одинаковый, значит, никаких пустот нет.

— Почему вы остановили работу? — рявкнул Кросс, входя в комнату. — Его льдисто-голубые глаза сверкали от ярости в ожидании объяснения майора. — Разве я непонятно выразился? Обдерите эти стены — и плевать мне на то, сколько это будет стоить!

— Сначала закончим с полом, — возразил подрядчик.

Осмотр пола занял много времени по причине обилия мебели. С постоянными задержками и проволочками строители фут за футом сворачивали ковер, обнажая грязный дощатый пол. Фому уже стало скучно, но тут в комнату вошла уже знакомая ему секретарша майора и передала своему работодателю какую-то бумагу, напечатанную на машинке. Тот взглянул на нее, а затем направился к Кроссу.

— Может, подпишите это? — небрежно поинтересовался он. — Здесь всего лишь говорится о возмещении причиненного мне ущерба. Но лучше сначала прочитайте.

Проигнорировав его совет, Кросс нацарапал свою подпись, чуть ли не прорывая бумагу ручкой. Майор лишь пожал плечами, пряча бумагу в папку.

— Не такая уж хорошая для меня бумага, — шепотом пояснил он Фому. — Всего лишь джентльменское соглашение, не имеющее юридической силы, и не слишком подробное — ведь не обременять же беднягу подробностями.

Пока он говорил, появился первый признак того, что счет будет немаленьким — высокое зеркало с грохотом и звоном бьющегося стекла упало вперед, прямо на каминную полку.

Мадам Гойя завопила, словно сирена, а затем принялась обвинять в случившемся стоявшего ближе всех к зеркалу рабочего.

— Но это не я, мэм, — уверенно заявил тот. — Это вы сдвинули кресло, к которому оно было прислонено.

— Но оно вовсе не должно было стоять на полу. На стене оно было в безопасности. Кто купит мне новое зеркало?

— Мы позаботимся об этом, — быстро пообещал майор, в то время как подрядчик поднимался с колен.

— Пол не трогали, — объявил он. — Оконная решетка прикручена. Остается только обшивка стен. Начинайте ребята.

Строители приступили к демонтажным работам. Выкручивали крепежные болты, осторожно снимали панели, аккуратно складывали их в стопку. Но Кросс совсем не оценил их осторожности — напротив, их медлительность только снова привела его в ярость.

— Сдирайте быстрее не церемонясь! — приказал он.

Подрядчик поймал взгляд майора и кивнул рабочим:

— Это дешевая древесина, а не подлинная старина, круши ребята.

Рабочим явно пришлась по вкусу такая технология. Они грубо рубили, срывали обшивку неровными кусками, а Виола тем временем ахала от восторга.

— Великолепно! Я в восторге! Какой погром!

— Чему вы радуетесь? — удивился Фом.

— Тому что здесь уничтожается собственность. Да, она страдать не может, она мертва, но слишком большую власть она захватила над человеком.

— Вы связаны с И.Р.А.[6]?

— Нет, понятия не имею, что это такое.

— Тогда почему вы так ненавидите собственность?

— Почему? Объясню на примере. Знаете как я стала безработной. Я была манекенщицей. Демонстрировала платье, но поскользнулась на полированном полу и упала. Травмировала ногу, ударилась головой, потеряла сознание, но никто не побеспокоился по такому незначительному поводу. Всех волновала судьба модельного платья. Я порвала его при падении, оно было испорчено — поэтому меня уволили.

Девушка прервала свой рассказ и схватила сыщика за руку:

— Осталась последняя панель. За ней тело. Я все бодрилась, но мне страшно. Тело будет за ней, за последним кусочком обшивки.

Она заразила Фома своими опасениями. Несмотря на свою рассудительность, наблюдая за тем, как рабочие орудуют молотками, он ощущал, словно электрический импульс, исходящее от Виолы беспокойство ожидания и дрожь в ее пальцах. Он слышал тяжелое дыхание Рафаэля Кросса, а мадам Гойя застыла на месте как истукан.

Наконец последняя часть обшивки была снята — и за ней обнаружилась только сплошная оштукатуренная стена.

Фом почувствовал глубокое облегчение. — Во-первых, девушка скорее всего жива, а во-вторых, это дело обещало стать чем-то необычным, ярким. Постоянные подслушивания и подглядывания еще не окончательно погасили в сыщике чувство романтики. Секретная служба еще оставалась для него чем-то вроде афиши захватывающего фильма с пулевой стрельбой. Афиши заклеенной объявлениями туристических агентств.

Но вместе с облегчением, краешком сознания, ощутился смутный укол разочарования. — Найдись там труп, голову можно было не морочить, закрыть дело, получить деньги. К чести сыщика, это чувство разочарования он подавил, даже сам не заметил как.

Сейчас предполагаемое объяснение этому исчезновению Эвелин Кросс было у него лишь одно, дикое истеричное. — Девчонка потеряла голову и сваляла дурака. Вероятно, выпила слишком много.

Но настанет время, когда он будет представлять себе это дело как газету, хлопающую на ветру под зимним дождем своими уголками, со статьей  о преступлении… ужасающий отчет с шокирующими подробностями хладнокровных убийств…

Сначала никто не смел взглянуть на Рафаэля Кросса. Рабочие начали было ухмыляться, но, признав неловкость ситуации, быстро придали своим лицам невозмутимое выражение. Затем подрядчик обратился к майору Померою: