— Ты только что поднялась наверх, красотка, не так ли? Полагаю, ты не замечала спускавшуюся вниз блондинку в черном?

— Нет, и розовый слон мне тоже не повстречался. Сегодня не такой день, чтобы я бредила. Что, черт возьми, тут такое творится?

— Провалиться мне, если я знаю, — беспомощно ответил майор. — Никто отсюда не выходил, верно? Будь хорошей девочкой и загляни в каждую квартиру и каждый офис в этом здании. Поспрашивай, не видел ли кто ее. Конечно, они ее не видели, я это знаю. Но я должен рассеять сомнения ее отца.

Марлен, для разнообразия, не стала возражать против того, чтобы оказаться полезной. Она обошла с этим вопросом всем обитателей Померания Хаус. Как и предполагал майор, блондинку без сопровождения никто не видел — с таким докладом Марлен вернулась на второй этаж.

Рафаэль Кросс, тот самый светловолосый незнакомец, который привлек ее внимание, уже вышел из квартиры номер 16 и расхаживал по лестничной площадке, будучи, очевидно, на грани отчаяния. Одного взгляда на него ей хватило, чтобы понять, что сейчас не время для знакомства. Черты его лица стали жесткими, а в его глазах одновременно отражались и ярость, и замешательство. Он пристально следил взглядом за швейцаром, который спускался по лестнице, возвращаясь на свое место в холле.

Майор заговорил с этим незнакомцем, понизив голос.

— Вы слышали, что сказал этот парень. Я знал его задолго до того, как нанял его на работу. Ему определенно можно верить.

— Черт бы его побрал, — прорычал Кросс. — Кто-то ведь лжет. Где моя девочка?

— О, мы найдем ее. Признаю, случай исключительный, практически необыкновенный. Я и сам в полном недоумении. Но будьте уверены — здесь есть какое-то простое объяснение.

— Знаю. Все это подстроено; за всем этим кто-то стоит. Это чертов заговор.

Майор Померой ощутимо напрягся, и сочувствие в его глазах угасло.

— Кого вы подозреваете? — холодно спросил он.

— Я скажу вам это, когда получу свою девочку обратно! Я не покину это чертово место без нее! Прикажите швейцару проследить за тем, чтобы никто не покидал это здание, пока оно не будет полностью обыскано.

— Разумеется… Мне следует вызвать полицию?

Этот вопрос сдержал истерику Кросса подобно брошенному в лицо снежку. Он заколебался и прикусил губу на несколько секунд, прежде чем принял решение.

— Нет, Померой, — тихо ответил он. — Это может быть похищение. Если это так, то лучше не вмешивать полицию.

Враждебность майора сразу же испарилась.

— Понимаю, — сочувствующе произнес он. — Спустимся в мой офис — я позвоню в надежное частное детективное агентство.

Пройдя половину пути по лестнице, он вернулся, чтобы предупредить Марлен:

— Смотри в оба и держи язык за зубами, будь хорошей девочкой.

— Обещаю.

Через две минуты после того, как мужчины вошли в офис майора, Марлен уже рассказывала всю историю арендатору квартиры номер 15. Судя по визитной карточке на двери, эту леди звали Виола Грин и считалось, что она работает манекенщицей.

Виола вышла на площадку прихрамывая, держа руки в карманах и с сигаретой в зубах. Тем не менее, несмотря на равнодушную позу, на ее лице не было и намека на шаблонную скуку. Она с вызовом и живым ожиданием смотрела в будущее, как бы заявляя, что хочет взять от жизни все возможное и отказывается признавать компромиссы.

Она определенно была привлекательной, хоть ее лицо и фигура были несколько худоваты. Ее короткие черные волосы отливали каштановым, а глаза зеленовато-коричневым, загадочным. На ней были черные брюки, фиолетовый пуловер и изношенные серебристые сандалии.

Хотя большинство мужчин в Померании Хаус были в хороших отношениях с Марлен Симпсон, женщины старались не разговаривать с ней. Виола Грин была исключением — она была не только свободна от снобизма или нравоучений, но и чувствовала духовную связь между ними.

Обе девушки остались верны притягательности своей профессии. Виола раньше обучалась в академии сценического искусства, в то время как Марлен гастролировала по провинции, в качестве гламурной девушки дешевого ревю. Полное отсутствие успеха вынудило обоих выполнять неподходящую им работу, но пересекающиеся интересы сблизили их: вместе обычно они с живым интересом обсуждали звезд театра и кино. Сейчас же Виоле хотелось услышать лишь о драматичном развитии событий на площадке второго этажа.

— И что? — в привычной для Марлен лаконичной манере спросила она.

Виола выслушала историю с удивленно распахнутыми глазами и открытым ртом, и по ее окончании выдала следующий грубоватый комментарий:

— Ну, я слыхала о людях, желающих быстро похудеть, но не до такой же степени, чтобы исчезнуть… Что же, ее похитили?

— Как по мне, похоже на то. Я сама видела, как она поднималась по лестнице, а потом я все время крутилась в холле. Она точно не спускалась, если только она не человек-невидимка. — Заявила Марлен весьма категорично.

— И что, по-твоему, произошло?

— Я думаю, что Гойя оглушила ее и засунула ей в рот кляп. На все про все у нее было минут десять. Затем она спрятала ее в комнате за панелями — за зеркалом или за задней стенкой шкафа. Но отец блондинки клянется, что шагу отсюда не сделает, пока не найдет ее, так что скоро он ее отыщет… О, кстати, ты должна увидеть ее отца — стопроцентный ариец, сногсшибательный мужчина. У него взгляд человека, у которого на все готов ответ!

Заскучавшая Виола сменила тему:

— Твой телефон звонит уже целую вечность.

— Да, слышу я, слышу. Звучит довольно неприятно. Кажется, узнаю голос начальника. Наверное, мне, все-таки, лучше пойти и послушать о его неприятностях. Увидимся, пока-пока.

И она неторопливо стала подниматься по лестнице, а Виола тем временем стояла и смотрела вниз, на холл. В это время суток, когда сумерки скрывали все его современные новшества, этот дом завораживал ее. Она не думала о старых пыльных призраках средневековья Беркли-Сквера[3] — только о недавно схлынувшем флёре прошлого века и о семьях, ранее живших в этих стенах.

В те дни жизни на широкую ногу, помещения, ныне превращенные в офисы, были просторными гостиными и в них проходили великосветские приемы. Девушки в туалетах из белого тюля сидели на лестницах, флиртуя со своими поклонниками и прикрываясь веерами из перьев. Дети с завистью подглядывали за происходящим внизу через проемы перил.

Но сейчас их часы остановились, а музыка умолкла. Вздохнув при этой мысли, Виола медленно прошла к высоким окнам на лестничной площадке. Сквер за окном выглядел призрачным: смутные тени, шелест изорванной, облетающей листвы платанов…

У Виолы не выходила из головы эта история. Хотя одна половинка ее ума и считала это исчезновение полной бессмыслицей, но вот вторая, заведовавшая буйным воображением, взяла на этот раз верх. Виола тосковала по своим старым богам и изнывала, изголодавшись по театру. Не в силах устоять перед возможностью разыграть сцену, она протянула руки вперед и стала шарить ими в воздухе.

— Пропавшая девушка, — шептала она, — где же ты?

Пока она ждала ответа, во всем здании зажгли свет. Она услышала доносящее откуда-то приглушенное щелканье пишущих машинок и отдаленные звонки телефонов. Померанию Хаус вновь заполнила привычная атмосфера коммерции и финансов.

 Не было никакой предупреждающей волны из будущего, что эта, разыгранная ею сценка, была лишь прелюдией к моменту, наполненному ужасом, когда она будет действительно в отчаянии взывать, и не получит из этой пустоты никакого ответа.

Вдали послышался сигнал спортивного автомобиля. За его рулем был Алан Фом, направлявшийся в Померанию Хаус, чтобы расследовать дело об исчезновении Эвелин Кросс.

Когда Алана Фома спрашивали, почему он стал частным детективом, он объяснял, что ему нравится разгадывать загадки и что ему не хочется работать в четырех стенах — его привлекает простор улиц. Его первоначальной целью была работа в секретной службе, но обстоятельства вынудили пойти на компромисс — его отец  выкупил долю в фирме «Гердлстон энд Гриббл».