История исчезновения Эвелин Кросс слишком невероятна, чтобы в нее поверить. Согласно имеющимся свидетельствам, туманным днем в конце октября вскоре после четырех часов пополудни она растворилась в воздухе. Минутой раньше она была здесь, собственной персоной — следящая за модой девятнадцатилетняя блондинка весом в целых пятьдесят четыре  кг.

А минуту спустя она пропала.

Местом, где произошло это невероятное исчезновение, стал особняк восемнадцатого века в Мейфэре[1]. Ранее этот квартал был воплощением моды и достоинства. Хотя он избежал страшной участи полной реконструкции, но некоторые здания были переоборудованы под престижные офисы и многоквартирные дома.

Упомянутый дом его владелец, майор Померой, переименовал в «Померанию Хаус». Он спекулировал недвижимостью, и в здании располагались как его офис, так и его частная квартира.

Этого отставного служаку можно было описать как порядочного делового человека. Помимо «правильных» документов (Винчестер[2], Оксфорд) и членства в основных клубах он мог похвастаться тем, что не запятнал свою честь ни в финансовом, ни в моральном отношении. Его внешний вид соответствовал наружности военного — осанистый, худощавый, хорошо одетый человек с черными торчащими усиками. Его голос был бодрым, а глаз — зорким. Он расхаживал с невозмутимым видом. Индивидуальность своего облика майор подчеркивал моноклем и свежим цветком в петлице.

Вскоре после четырех часов пополудни в день предполагаемого исчезновения Эвелин Кросс майор находился в холле Померания Хаус. Он стоял, прислонившись к двери своей квартиры, когда на дороге у дома остановился большой автомобиль. Швейцар узнал в нем машину потенциального клиента, который уже заходил в офис, интересуясь служебным помещением. Вспомнив о полученных от него щедрых чаевых, швейцар поспешил выйти, чтобы открыть ему дверь автомобиля.

Но прежде чем он смог это сделать, Рафаэль Кросс уже вышел из машины и встал на тротуаре. У него была внушительная фигура с развитой мускулатурой кулачного бойца, а его лицо говорило о нем, как о сильной личности. Его безжалостная мощь в сочетании с очень светлыми вьющимися волосами и льдисто-голубыми глазами делала его похожим на воплощение какого-то древнего скандинавского божества. Впрочем, такое сравнение было преувеличенно лестным в виду наличия у него также тяжелого подбородка и бычьей шеи.

Он тут же вошел в холл, а его дочь, Эвелин, задержалась, вынимая сигарету из портсигара. Она была очень юной девушкой с изящной фигурой, светлыми волосами до плеч и круглым лицом с изящными чертами. Совершенно пренебрегая условностями, она непринужденно заговорила со швейцаром, который поднес спичку к ее сигарете.

— По правде говоря, нам не стоило брать с собой нашего болвана-шофера из Америки. Из-за него мы попали в неловкое положение с этим дорожным инспектором.

— Вероятно, он не смог привыкнуть к нашим правилам дорожного движения, — предположил швейцар, инстинктивно вставший на сторону рабочего класса.

— Все это нелепое левостороннее движение, — признала Эвелин. — Мы попали в ужасное столкновение в пробке. Я точно слышала, как затрещал наш номерной знак. Можете сами посмотреть. — Повреждения, должно быть, серьезные.

Чтобы ублажить ее, швейцар подошел к задней части машины и притворился, будто изучает повреждения, затем подозвал шофера. Когда он вернулся в холл, майор уже встретил гостей и провожал их наверх.

Швейцар задумчиво проводил их взглядом, рассматривая распространяющийся от сигареты девушки дымок и золотисто-серебристый отблеск ее волос в сумерках. Юбка обтягивающего костюма девушки была довольно короткой, и ему открывался неограниченный обзор на ее красивые ноги в туфлях с чересчур высокими каблуками.

Пока он стоял так, к нему присоединилась привлекательная молодая леди с рыжими волосами и проницательным взглядом. Официально ее звали «мисс Симпсон», но в этом доме она была известна всем просто по имени — Марлен. Она числилась личным секретарем учредителя компании, офис которого располагался на третьем этаже; но поскольку эта должность была просто синекурой, то большую часть времени она проводила, прихорашиваясь в дамской комнате на первом этаже, совершенствуя свое основное оружие, — свой внешний вид.

— Любуешься красивыми ножками? — спросила она, успев оценить взглядом шелковые чулки девушки, прежде чем та с сопровождающим эскортом исчезла за поворотом лестницы.

— У нее нет ничего такого, чего не было бы у тебя, Марлен, — заявил швейцар.

У него была дочь, студентка коммерческой школы, и он был особо расположен к машинисткам.

— Разве что таких чулков, папочка. И куда это босс их повел?

— Я сам хотел бы это знать. Возможно после работы намечается вечеринка для джентльменов, там есть небольшое свободное помещение наверху.

— А может быть, девушка пойдет к Гойе, чтобы та ей погадала? — предположила декоративная машинистка, подавляя зевоту.

Около десяти минут она простояла у основания лестницы, болтая со швейцаром и высматривая других мужчин, с которыми можно бы было поболтать. Но посетителей в здании почти не было, и она направилась вверх по лестнице в свой офис. На лестничную площадку второго этажа выходило три двери из красного дерева. Они располагались в ряд друг с другом, на каждой хромированный номер. У средней двери — номер 16 — стояли, беседуя, майор и Рафаэль Кросс. Впечатленная внешностью белокурого незнакомца Марлен остановилась, взбив свои рыжие волосы в надежде на новое знакомство.

В результате она стала свидетелем начала удивительной драмы, впоследствии зафиксированной в записях Алана Фома как «Исчезновение Эвелин Кросс».

Хотя она была любовницей майора, но на этот раз он был довольно равнодушен и только машинально улыбнулся ей в ответ. Лишь внимательный наблюдатель смог бы заметить проблеск удовлетворения в его ястребиных глазах — как будто он поджидал ее.

Затем он начал представление, прямо как Белый Кролик из «Алисы в Стране чудес» — вытащив свои часы.

— Ваша дочь заставляет нас чертовски долго ждать, — заметил он, обращаясь к Кроссу. — Мне казалось, будто она сказала, что вернется через минуту. Вы терпеливый человек.

— Я привык к этому, — Кросс поморщился в свойственном американцам стиле. — Давайте-ка ей позвоним.

И он с силой нажал указательным пальцем на кнопку электрического звонка квартиры номер 16. Вскоре дверь открыла мадам Гойя, арендатор этой квартиры.

Это была полная невысокая женщина средних лет. Ее тщательно завитые седые волосы с синеватым отливом совсем не сочетались с темным макияжем и оранжевой помадой. Ее глаза навыкате были темными и слащавыми, несмотря на мешки под ними. На ней было дорогое черное платье, которое подчеркивало достоинства ее фигуры, на руке — прекрасное кольцо с изумрудом.

— Скажите моей дочери, что я ее жду, — попросил Кросс.

— Что, простите? Вашей дочери? — вызывающе переспросила женщина.

Когда Кросс пояснил свою просьбу, она покачала головой.

— Мисс Кросс заходила ко мне, только чтобы назначить встречу, и сразу ушла.

— Ушла? — повторил Кросс. — Но как?

— Через эту дверь, разумеется.

Кросс в изумлении уставился на дверь.

— Но мы с майором все это время стояли снаружи, и я клянусь, что она не выходила оттуда.

— Определенно нет, — подтвердил майор Померой. — Вы уверены, что она не осталась внутри, мадам?

— Если вы не верите мне, войдите и посмотрите сами, — пригласила мадам Гойя.

Когда мужчины вошли внутрь, Марлен, дрожа от любопытства, подкралась к закрывшейся за ними двери. Она услышала повышенные от гнева и волнения голоса и звуки передвигаемой мебели. Затем из квартиры вышел только майор. На его лице было написано изумление и он спросил, схватив секретаршу за локоть: