— Продолжай… — Черненко слушал меня очень внимательно.

— Другой вопрос, почему караван шел именно через Афганистан? Смею предположить, что в полевых условиях на неподконтрольных территориях ОКСВ есть лагеря, где американцы тренируют отдельные диверсионные группы. На одной из фотографий явно были не арабы, но точно люди восточной наружности, которых готовили к диверсии. Тут у меня даже сомнений нет. Они учились закладывать бомбы непосредственно в электронные блоки, что могут быть среди засекреченного оборудования «Дуги-1». Ведь по сути, антенны и вибраторы, это так, цветочки. Настоящее оборудование глубоко в подвалах!

— Откуда ты узнал про блоки? — насторожился Черненко.

— Видел один такой, когда еще проходил службу в «Барьере», — честно соврал я. — Их как раз демонтировали и заменяли на другие, более мощные. Станция тогда не работала, а наша территория вплотную подходила к границам ЗГРЛС. Мы ж там совсем рядом были, вот я и запомнил.

— Ясно. И что же, ты думаешь, они будут минировать электронные блоки? Нет, исключено. В «Чернобыль-2» посторонним не попасть. КГБ и своя служба тщательно проверяет всех, кого берет на работу на секретных объектах. Это исключено. И все же я дам команду поднять списки тех, кто был принят на работу или переведен откуда-то за последние полгода. Быть может, что-то накопаем!

— Нет, я думаю, тут все иначе… Как часто меняются эти блоки? Через год, два?

— Ага, я понял, куда ты клонишь! — кивнул полковник. — Думаешь, что диверсия рассчитана на поставку с завода-изготовителя? Вроде как, при очередной модификации поставят новые блоки, а потом, в нужный момент подорвут их?

— Думаю, такая вероятность определенно есть. Хотя и примитивно. Но насчет приоритета… Даже не знаю! — я потрогал виски. Опять начала болеть голова. — Не будет масштабных разрушений, а уничтоженные блоки можно восстановить. Ведь блоки взаимозаменяемые. Важно другое. В Чернобыль, скорее всего, они уже не сунутся. Слишком мало шансов на успех, особенно после моего-то вмешательства.

— Комсомольск?

— Нет, Николаев. Он гораздо ближе. К тому же в тексте телеграммы было такое упоминание, однако общую формулировку я разобрать не успел. Одна фраза, вырванная из контекста, еще ни о чем не говорит, уж вы-то, Алексей Владимирович, знаете это лучше меня. Кстати, я тут вспомнил, что когда мы с капитаном Быстровым прибыли в Баграм, тот сразу же совершил звонок, якобы в Москву. На самом деле, он говорил с кем-то другим, видимо получал инструкции. Я думал, что он свяжется напрямую с вами, но ошибся… Тот, с кем он говорил, дал ему указание вскрыть кейс прямо там. И он подчинился!

— Честно говоря, у капитана замечательная репутация… Я просто не понимаю, как его завербовали? Тьфу! Не пойму, если они хотели выставить тебя в невыгодном свете, зачем вообще дали возможность увидеть эти снимки? Это же тоже самое, если дать псу понюхать сосиску, а потом забрать ее. Провернули бы по-тихому, не было бы проблем. Я правильно понимаю, вы сами его вскрыли?

— Нет. Вызвали саперов.

— И что, они проверили и открыли его?

— Не совсем. Пришел какой-то мутный прапорщик, и с ходу, без всякого осмотра заявил, что он тут помочь не сможет. Мол, у него нужного инструмента нет и вообще, какой смысл проводить такие работы внутри помещения. А пока мы отвлеклись, он взял да и сломал замок. Сделал это так, как будто бы знал, что внутри никакой бомбы нет!

— Это была гениальная инсценировка! — смело заявил Черненко. — И прапорщик тот, никакой не сапер. Фамилию помнишь?

— Чугункин. Да, точно.

— Я проверю, числиться ли такой среди саперов.

— Тогда меня такая мысль не посещала… — вздохнул я.

— Это-то и плохо, Алексей! Впрочем, я тебя не виню, ты и так сделал куда больше, чем требовалось. Это снова наш прокол, раз не заметили, что капитан Быстров работал на иностранные спецслужбы. Знаешь, я даже удивлен, что тебя не попытались ликвидировать.

— Попытались… — я вспомнил тот момент с «буханкой».

Полковник Черненко поднял бровь.

— Ну… Когда спецназ ГРУ закончил зачистку каравана и я приступил к осмотру, в последней машине мы наткнулись на живого человека, который определенно меня знал! Он знал, что именно из-за меня не удалось совершить аварию на АЭС! И как только он меня узнал, он подорвал на себе пояс шахида. Он хорошо говорил по-русски, без акцента. Но сомневаюсь, что это был наш человек. Я видел его на фотографии. На ней же я узнал почти всех, кто был замешан в приготовлении диверсии на четвертом энергоблоке. Их там было пятеро.

Вообще, если прикинуть, то все рассказанное мной, сложно было подвести под единый знаменатель. Я рассказывал сумбурно, перескакивал с пятого на десятое, чем постоянно сбивал полковника с толку. И не только его. Да-а, верно, тут сложно было что-то систематизировать.

— Вся эта история, очень странная… В ней полно дыр! — задумчиво пробормотал полковник, когда я закончил свой рассказ. — Но определенно, некая угроза есть. Однако противник хитер, без доказательств запустить процесс будет очень сложно! Надеюсь, не придется проводить неофициальную операцию… Не знаю, хватит ли у меня полномочий!

— Алексей Владимирович, разрешите мне и дальше заниматься этим делом? Само собой, под вашим руководством!

— Уже передумал лететь в Краснодар? — улыбнулся тот. — Не возражаю. Но сам понимаешь, твое участие возможно только в том случае, если операция будет развернута официально! Вот что… Отправляйся-ка ты в Припять. Начни оттуда. Пропуск на «Чернобыль-2» тебе выпишут. Вернешься в родные места. Кстати, хоть «Барьера» больше и нет, учебный центр по-прежнему существует.

— А кто им руководит?

— Честно говоря, не помню. Да это и не важно. В общем, заканчивай свои дела в столице и отправляйся в Припять.

— Я вас понял, товарищ полковник! Спасибо!

— Это я должен спасибо сказать. Отправляя тебя на задание, я, честно говоря, думал, что проблем в Афганистане не будет. Такие охоты на караваны проходят часто и в восьмидесяти пяти процентах, все проходит нормально с минимальными потерями.

— Разрешите вопрос?

— Ну?

— Откуда вы узнали, что именно этот караван будет для нас интересен?

Черненко ответил не сразу. Он несколько секунд просто смотрел на меня и размышлял над ответом, затем подошел к своему столу, открыл верхний ящик и вытащил оттуда конверт.

— Взгляни!

Отогнув клапан, я вытащил сложенную пополам фотографию. На ней, был изображен… Виктор!

— И что? — недоуменно спросил я. — Он же умер летом прошлого года!

— Он еще жив, только об этом никто не знает. Его подвергли воздействию специальных препаратов и под детектором он кое-что рассказал. Правда, рассудок не выдержал. Теперь он, как бы это мягко выразиться — овощ.

— Что именно рассказал?

— Про второй этап. Что он подразумевал, тот внятно объяснить уже не смог, как мы ни пытались. А несколько дней назад, тот вдруг совершил попытку суицида, пытался наглотаться сильнодействующих таблеток. Еле откачали. Так вот в полубреду он вновь и вновь твердил одно и то же… Какой-то проект «Возмездие» относительно нашей «Дуги».

Я вздохнул.

— Ну а причем тут Афганистан?

— За сутки до нашей встречи, мне позвонил неизвестный номер и указал время и место, где будет происходить встреча членов некоего «Возмездия». Речь шла об Афганистане.

— Похоже на подставу… — хмыкнул я. — И как будто бы притянуто за уши…

— Я тоже так подумал. Но коллеги из контрразведки подтвердили, что в караваны там действительно ходят… Вот я и решил отправить тебя на разведку!

— С этим мог справиться, кто угодно! — возразил я.

— Нет, — спокойно ответил тот. — Ладно, Алексей. Ты можешь идти… Готовься к отправке в Припять!

Управление КГБ я покинул через центральный вход. Направился в сторону Кремля, хотел найти укромное тихое местечко, чтобы привести мысли в порядок.

Увидел лавочку, на краю которой сидел какой-то старик.

— Отец, я присяду, если не возражаешь? — спросил я, но тот словно не слышал.