— Так вам чего, открыть его надо, что ли? — негромко спросил Чугункин. — И все?

Быстров его уже не слышал — он возился с телефоном, ища нужный ему номер в журнале.

Я тоже отвлекся всего на полминуты и не увидел, как прапорщик ловко извлек из своего рюкзака большие кусачки и плоскую отвертку. В мгновение ока он ухватил кейс и орудуя инструментом, тупо сломал замок и распахнул крышку.

— Вот и все, а то придумали проблему! — громко заявил он. — Нет тут никаких взрывных устройств!

Я растерянно взглянул на прапорщика, затем на им открытый чемодан и громко расхохотался. Краем глаза взглянул на куратора — тот с каменным лицом стоял и смотрел на беспечного прапора. Судя по лицу сапера, где не было никаких эмоций, я сделал вывод, что он вообще не видел в этом процессе какой-либо опасности.

— Прапорщик! Зачем⁈ Ты в своем уме? — рявкнул он, глядя на Чугункина с раздражением. — А если бы взорвалось?

— Ну не взорвалось же, — невозмутимо возразил тот. Поведение у него было специфическим, вроде и уважительное, но в то же время какое-то небрежное. — К тому же, зачем вы его в кабинет притащили, если подозревали? Это на пустыре нужно было делать, за штабом.

На такое Быстров не нашелся что ответить. Он просто стоял с открытым ртом и буравил сапера гневным взглядом.

— Ладно, спасибо товарищ прапорщик! — слегка усмехнулся я. — Вы свободны!

Чугункин еще раз покосился на мои погоны с пустыми фальшиками, затем сгреб инструмент в свой рюкзак и прихватив металлоискатель, направился к выходу.

— Ну, раз больше ничего…

— Бардак! — кинул ему вдогонку Быстров.

К открытому чемодану мы подошли почти одновременно. Само собой было интересно, ради чего была затеяна такая рискованная операция.

Внутри в плотном конверте из желтого пергамента, лежали какие-то документы. Под конвертом был еще один, но побольше и с открытым клапаном. Внутри были видны какие-то фотографии. Предполагать, что в одном из конвертов может быть вирус сибирской язвы, было неуместно. До такого еще не додумались.

— Документы? — спросил Быстров, обращаясь к чемодану.

При тщательном осмотре выяснилось, что внутри были какие-то телеграммы, только на английском языке. О чем там шла речь, с ходу и не определишь. Куратор, щурясь словно крыс, принялся переводить и делать какие-то отметки в своем блокноте. Ну а я, чтобы не терять времени, переключился на второй конверт, с фотографиями.

Первое же черно-белое фото, что я взял в руки, заставило меня изумиться.

Без сомнений, это была фотография хорошо знакомой мне загоризонтной радиолокационной станции «Дуга-1», что располагалась в «Чернобыле-2» под Припятью. Какого черта, как это оказалось в чемодане?

Следующая фотография была аналогичной, тоже с антеннами, только ближе и с другого ракурса. Был хорошо виден центральный вход на пост управления. На третьем фото, судя по всему, была отражена станция возвратно-наклонного зондирования, та самая ВНЗ «Круг», но насчет этого у меня были довольно серьезные сомнения.

— Дерьмо… — невольно вырвалось у меня.

— Что там? — не поднимая головы, спросил Быстров.

— А… Сложно сказать! — выдохнул я. — Нужно срочно связаться с Москвой!

— Я уже говорил.

— Нет, мне нужно связаться с начальником второго отдела комитета госбезопасности, полковником Черненко! Прямо сейчас!

— Савельев, ты чего? — насторожился капитан, затем перевел взгляд на конверт в моих руках. — Что там?

— Ничего хорошего, — тихо сказал я, напряженно рассматривая фотографии. — Продолжение старой истории!

Быстров, отложив свои расшифровки телеграммы, поднялся и направился ко мне. Вытащил из моих рук фотографии, осмотрел первую.

— Видел их однажды, — ответил он, глядя на антенны. — Это что «Око Москвы»?

— Да. Эти же антенны пиндосы за океаном называют «Русским Дятлом», — ответил я. — За соответствующий звук в эфире. Но сейчас нет времени это обсуждать. Как связаться с Черненко?

— Думаешь, он станет с тобой говорить? — спросил капитан.

— Еще как! — хмыкнул я. — Именно по его просьбе я здесь. И то, что эти фотографии обнаружены здесь, в Афганистане, говорит о многом…

Видимо Быстров не знал о моей тесной связи с полковником, потому что после моих слов посмотрел на меня уже другими глазами.

— Не знаю, в чем тут дело… — медленно произнес он. — Но вижу, что ты знаешь, о чем говоришь. Хм, сейчас что-нибудь придумаю. Но ты понимаешь, что тревожить руководство КГБ…

— Дело особой важности! — перебил я. — Звони!

Быстров коротко кивнул, затем в задумчивости подошел к телефону, набрал какой-то номер.

— Это капитан Быстров, из Баграма! Да, внешняя разведка, — четко и неторопливо произнес он. — Нужен канал связи с Москвой, с управлением КГБ, напрямую с полковником Черненко. Да, Алексеем Владимировичем. Скажите ему, что контактное лицо — лейтенант Савельев! Да, все верно. Хорошо, подождем. Да, подождем, сколько нужно! Номер у вас есть!

Далее он положил трубку и уселся на табуретку.

— Ну, все. Пока ждем, может быть, теперь расскажешь, в чем проблема? Чем тебя так насторожили эти фото?

Но я не ответил, потому что следующие две фотографии повергли меня в еще больший шок. На одной из них были отображены люди в странной форме, которые сгрудились над макетом «Дуги». По их лицам было понятно, что это иностранцы. Восточной наружности. На обороте, черной ручкой было выведено «group one in training». Черт возьми, что это значит?

На второй фотографии было видно, как они же закладывают что-то похожее на макет бомбы в большие электронные блоки. Судя по эргономике, эти блоки были советского производства. Их я сразу узнал. В моей прошлой жизни, когда я бывал на ЗГРЛС во время экскурсии, я видел один такой. Он валялся прямо на земле, недалеко от служебного входа, ржавый и со смятой крышкой. Судя по всему, когда после Чернобыльской аварии начали вывозить все засекреченное оборудование, этот то ли забыли, то ли просто бросили за ненадобностью. И, судя по фотографии, именно в такой блок закладывалось взрывное устройство… Судя по всему, это или постановка, или… Процесс обучения!

Задребезжал телефон.

Я подхватил трубку.

— Лейтенант Савельев! Слушаю!

— Привет Алексей, это Черненко! — из трубки раздался знакомый голос. — Мне передали, что ты срочно хотел связаться?

— Так точно, Алексей Владимирович. Вам наверняка доложили, что операция прошла, пусть и не совсем успешно?

— Да. Что удалось узнать?

— Удалось изъять один кейс. Мы его вскрыли и… — я осекся, затем подобрав слова, закончил. — Кажется, мы имеем дело с продолжением Чернобыльской истории. Тех самых событий, что произошли на ЧАЭС в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля, восемьдесят шестого!

В трубке повисла тишина.

— Я предполагал, — тихо отозвался он.

— Вы знали? — изумился я. — Но как?

— Скажем так… Располагал некоторыми отрывочными сведениями. Именно поэтому мне и нужен был ты. Что удалось узнать?

— Ну, это лишь мои предположения, но… Видимо, западные кураторы не отказались от идеи уничтожить «Дугу». Я прекрасно знаю, почему им эти антенны как кость в горле. Чернобыль чуть было не нанес Союзу экономический нокаут. А вместе с ним и противоракетный щит… И неизвестно, что из этого хуже.

Конечно же, я знал, что здесь было хуже. Экономический подрыв. Ведь после аварии, ЗГРЛС еще работала, но от ее идеи отказались. А вот Союз не выдержал давления из-за того, что вся атомная промышленность перевернулась с ног на голову, к тому же огромнее ресурсы, затраченные на ликвидацию последствий аварии, значительно ускорили экономический кризис. В этом времени этого не произошло, но теперь я и понятия не имел, как будут развиваться события дальше…

— Конкретнее? — переспросил Алексей Владимирович.

— Смею предположить, что они попробуют еще раз! — я сглотнул. — Иначе. Но нужно разбираться, потому что вариаций масса. У меня на руках очень любопытные фотографии, вам нужно на них взглянуть.