Несколько дней собачка плутала по посёлку, хозяева искали её, но тщетно, в итоге, расстроенные неудачными поисками, опустили руки и ни с чем вернулись домой в свой Тольятти. Бася в это время разгуливала вольной собакой по Средневолжску, обнаружив недалеко от парка великолепное пристанище, где было тепло и сухо. Правда, это место облюбовали еще и многочисленные бродячие кошки, но Бася, как воспитанная и умная псина, предпочитала с ними не связываться. А промёрзшие на зимнем воздухе кошки тоже спокойно относились к соседствующей собаке, и даже не одной. Тепло бывает дороже гордости.
Бася жила впроголодь, подбирая случайные куски и шатаясь по помойкам, не решаясь приближаться к незнакомым людям, но с каждым днём есть хотелось всё сильнее. И вот однажды поздним вечером собака набралась смелости, и подошла к двоим незнакомцам, встреченным ею в совершенно пустынном месте, в гаражах. Возможно, она отважилась на это, потому что рядом с ними крутился её замечательный сородич — крупный кобель жёлтого цвета, с чёрной масочкой.
— Ты, Серёжка, прямо так излагаешь, словно она тебе сама рассказывала, — улыбнулся в усы Зосимыч.
— А может, она сама и рассказывала, — подмигнул в ответ я, — во всяком случае, это первая в моей жизни собака, говорившая человеческим голосом.
— Да знаю я ту историю про говорящую собаку, ты ж рассказывал, — кивнул Зосимыч, в очередной раз отломав фильтр от сигареты и закуривая, — ты вот лучше мне скажи, как оно у тебя в голове, етима, так ладно, здорово сложилось?
— Не знаю даже, — слегка смутился я, — то, что я тебе сейчас рассказываю, основано в основном на показаниях Мерецкова и Зятченко, отчасти на материалах уголовного дела, и самую малость на некоторых моих домыслах.
В тот момент, когда на шее Павла Герасимова замкнулся шнур, бедняга рефлекторно взмахнул руками и диктофон вылетел в направлении подскочившей Баси. Собака моментально среагировала и разом заглотнула падающий предмет. Попавший в желудок собаки диктофон, стойко продолжал воспроизводить звуки, и собака в ужасе от собственных ощущений унеслась, куда глаза глядят. Следом за ней бодро трусил подгоняемый инстинктом размножения кобель Фред.
Мерецков мельком видел вроде бы, как в темноте выпрыгнул вверх силуэт собаки, но убийце было не до того. Довершив начатое, он обыскал труп и осмотрел, насколько было возможно окрестности, но диктофона не обнаружил. Валил густой снег, заметая следы и тело погибшего, в любую минуту могли появиться сторожа гаражей, или вдруг потерявший самообладание Зятченко, прибежав домой, с перепугу позвонит 02. Мерецков решил, что пора уходить. Дома он выпил еще бутылку водки. Переживания длились не очень долго — Мерецков решил, что не будет «грузиться» темой убийства, главное, что он выполнил то, что ожидали от него товарищи, и спокойно набрал номер Кондурина.
Кондурин внимательно выслушал, а потом серьёзно отругал Мерецкова за то, что диктофон не найден, и велел утром идти на место убийства и как угодно, но разыскать злополучное электронное устройство.
Планы преступников спутал дворник-сторож Борисыч, наткнувшийся прямо с утра на тело Герасимова. Мерецков опоздал, прибыв на место, он увидел там оперативную группу и вынужден был уйти. Однако капитан очень серьёзно относился к поручениям Кондурина, поэтому, вернувшись на место происшествия после обеда, он ещё раз тщательно обыскал уже изрядно вытоптанный оперативниками и криминалистами участок, а заодно и заснеженные окрестности. Мерецков вынужден был вернуться ни с чем, о чём и было доложено майору Кондурину.
— Кондурин каким-то образом умудрился обыскать в моём столе папку с уголовным делом и вскрыть пакет с вещдоками, — сообщил я Зосимычу, глотнув чудесного, ароматного коньяку.
— А я тебе сейчас скажу как! — с энтузиазмом отозвался мой собеседник. — В тот день я оставил Кондурина в нашем кабинете в компании с Баграмяном. Ну неприлично же было заместителя прокурора из кабинета выгонять. Кондурин сказал, что тебя по делу ждет, а Баграмян за компанию у нас торчал, етить-колотить. Так вот, Баграмян вышел, как говорится, «лошадь привязать», то бишь по нужде. Буквально на минуточку. Да я и сам не больше десяти минут отлучался, так ты представляешь, этому подлецу, видать, хватило! Пошуровал в столе в момент, и сидит опять тут как ни в чём не бывало, лицо только кирпичом сделал, и всё.
Узнав об убийстве Герасимова, Зятченко окончательно впадает в панику. Ослепленный страхом, он, тем не менее, продолжает верить майору Кондурину, считая, что его телефон прослушивался, поэтому преступники знали о месте и времени его встречи с убитым Герасимовым. Но, что интересно, Станислав Петрович совершенно не принимал во внимание, что свои звонки Кондурину он осуществлял с того же самого аппарата, а значит, похитители по логике вещей должны быть в курсе также и его обращения к правоохранителям.
Кондурин подливает масла в огонь, настаивая на прекращении телефонной связи и общении исключительно при личных встречах. В случае необходимости, он будет с информацией присылать Мерецкова, переодетого в штатское. Также майор запугивает Зятченко, утверждая, что если только следствие узнает о запланированной встрече с Герасимовым, Станислав Петрович сразу попадёт под подозрение, будет арестован, не сможет выполнить условия похитителей, и тогда последствия могут быть самыми ужасными.
В то же время Кондурин разными путями пытается получить информацию, обнаружило ли следствие диктофон, активно предлагает свою «помощь», но всё безрезультатно.
Зятченко действительно вызывают на допрос. Он в ужасе бежит к прокурору, с которым знаком, но не рискует рассказать о похищении, а жалуется, что его достают повестками, в то время как он должен отправиться в областной центр и заняться срочной продажей некоего пакета принадлежащих ему акций, и это чрезвычайно важный для него вопрос. Будучи в приятельских отношениях с мэром, прокурор Бугаев быстро соображает, о каких акциях идёт речь, хотя не знает, каким серьёзным преступлением отягощена комбинация с их покупкой. Он успокаивает Зятченко, уверяя, что допрос необходим, это, по сути, формальность и надолго его не задержит, а следователю даёт указание про Станислава Петровича забыть и заниматься другими версиями. В тот же день Бугаев отказывает в выдаче санкции на арест Зятченко, несмотря на то, что в протоколе зафиксированы данные, свидетельствующие о даче Станиславом Петровичем ложных показаний, а также позволяющие предполагать его причастность к убийству Герасимова. Но, то ли приятель мэр Бугаеву дороже справедливости, то ли он действительно в силу многолетнего опыта и хорошей интуиции был уверен, что Зятченко не убивал, впрочем, для нашей истории это уже не имеет значения, просто Бугаев не дал санкции на арест, и точка.
Счастливо избежавший суровой меры пресечения Зятченко возвращается домой, где его уже ожидает Мерецков. От имени Кондурина он сообщает, что пора продавать акции, все договоренности достигнуты и ребёнку гарантированно будет сохранена жизнь. На самом же деле, бандиты, узнав, что Зятченко попал в орбиту следствия, решают форсировать проведение операции, пока ситуация окончательно не осложнилась. Зятченко уезжает в Самару, сообщив сотрудникам и знакомым, что отправился на лечение, а на самом деле он целую неделю занимается оформлением необходимых документов, включающих в себя получение разрешения на продажу активов от антимонопольного комитета, согласия других контролирующих органов и тому подобные формальности.
Одновременно Кондурин узнаёт, что найдена собака Зятченко. Он уже вынужден поставить в известность об истории с Герасимовым своего «компаньона» Ракшина. Совместно они пытаются предпринять все возможные меры по поиску записи, но безрезультатно: ничего выяснить про диктофон им не удается.
— Слушай, а Ракшин ведь хотел тебя подкупить, когда припёрся к нам в кабинет? — спросил удивительно догадливый Зосимыч.
