— Николай, а можете вы с Выхиным, так сказать, взять в разработку этого Станислава Петровича. Ну, то есть, покрутиться вокруг, с людьми потолковать, может чего разузнаете и дело яснее станет. Понимаешь, я могу, конечно, поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий вам официально написать, но об этом будет знать ваше начальство, и, конечно, прокурор. А он меня и так уже отругал, что к уважаемым людям прикапываюсь вместо того, чтобы наркоманов и судимых вместе с вами шерстить.

Мельников вздохнул:

— Да я-то что, я не против помочь, но у нас с этим сейчас совсем строго стало. Надо бумаги оформлять, в дело оперативного учета подшивать, если начальство прознает про самодеятельность, выстирают и высушат нас.

— А давай мы так сделаем: вы копнёте в направлении Зятченко и, если обнаружится что-то стоящее, я напишу поручение, и оформим любой подходящей датой информацию? Надо же делать что-то, уверен, что, не разобравшись с ролью Зятченко в этом деле, нам убийства не раскрыть, — я намеренно сказал «нам» вместо «вам», чтобы укрепить опера в ощущении, что мы — одна команда и делаем одно дело. Как уже объяснял, сам фактор раскрываемости не особо меня трогал, но разгадать загадку, и самому вычислить преступника было чрезвычайно интересно и льстило самолюбию.

Мельников подумал и кивнул:

— Ладно, Сергей, сейчас Димка вернётся, мы с ним сядем, обмозгуем, что и как, если он согласится, тогда, считай, и я в теме. Ближе к вечеру зайду к тебе, расскажу, чего решили.

Попрощавшись с оперативником, я заторопился в кабинет, нужно было ещё опросить заявителей — пострадавших по «делу врачей», вчерашнему материалу. Едва открыв дверь, я услышал, как Зосимыч, заорал в телефонную трубку:

— Погодите-ка!! Вот он только что вошел… Серега, тебя доктор какой-то спрашивает.

Ну вот, началось, сейчас мне только ещё не хватало врачей, грудью вставших на защиту своих сотоварищей из клиники «Ультра-медика». Я ещё не разобрался до конца с этой историей, но, судя по всему, оснований для возбуждения уголовного дела там нет, так зачем меня отвлекать и нервы мотать. Ещё по институтской практике я помнил, как крепка корпоративная солидарность медиков, и как иногда тяжело бывает с ними общаться. К удивлению, это оказался не влиятельный заступник коммерческой медицины, а всего-навсего ветеринар, на приём к которому мы с Катей позавчера водили найденный зоопарк. Несмотря на плохую связь, шумы и хрипы в трубке, было слышно, что товарищ ветеринар сильно взволнован:

— Сергей Егорович, здравствуйте! Это из ветклиники вас беспокоят. Я звоню по поводу вашей собаки, амстаффтерьера.

— Добрый день, что случилось, у него обнаружились редкого вида глисты? — я пребывал в мрачном расположении духа и шутил соответственно.

— Что?!.. Глисты? Какие глисты… Нет! Подождите! Вы меня простите, я, наверное, вас от дела отвлекаю, просто подумал, что это важно. У меня в журнале ваша должность и место работы… я по справочнику нашёл телефон… Если что, могу позже перезвонить, или вы мне.

— Нет, это вы меня извините, я пошутил так. Неудачно. Говорите, что у вас за проблема.

— Проблем нет никаких, просто странно, я подумал, случилось что-то. Ваша собака, она у вас сейчас? Дело в том, что сегодня утром ко мне приводили её на прием два каких — то… даже не знаю, такие, знаете, типы в кожаных куртках, бритые наголо, рэкетиры что ли…

— Да? А чего они хотели?

— Так я сам не понял, они хотели сначала сделать собаке рентген желудка, я спросил, а какие симптомы, в чём причина, но они путались и ничего не могли объяснить. Сказали — хозяин велел. А когда узнали, что рентген можно только в областном центре сделать, позвонили куда-то, а потом вынудили-таки меня сделать псу промывание желудка. Я согласился, спорить не мог с ними, но это, в принципе, не то, чтобы сильно вредно… Вот я подумал — может вы мне объясните, зачем здоровой собаке делать рентген, или вы и сами не в курсе что с псом?

— Спасибо большое, что позвонили… — сказал я ошарашенно, — я разберусь… дело в том, что собака не у меня сейчас,… но я разберусь. Спасибо! Если что, звоните.

Доктор в ответ пролепетал ещё что-то и отключился, но я, погруженный в свои мысли, уже его не слушал. Фред, собака Зятченко явно имеет к делу самое непосредственное отношение. Преступники, видимо, считали, что пёс что-то проглотил, иначе зачем желудок промывать. А может, вовсе и не преступники, мало ли лысых в коже до сих пор встречается, а особенно тут, в глубокой провинции. Просто Фред вчера что-то проглотил, и это — совпадение? Нет, совпадений становится уже неприлично много.

Следующие три часа я провел в бешеном темпе. Для дачи объяснений прибыл подавший заявление пациент лечебного центра «Ультра-медика» в сопровождении скандально настроенной супруги (я вспомнил мамашу-адвоката и поёжился), потом явились дежурный врач и медсестра, которых обвиняли в нарушении врачебных правил, затем уже по собственной инициативе прибыл какой-то чиновник от здравоохранения — представитель контролирующего государственного органа, а после, как я и боялся, пришли ещё два доктора из коммерческой клиники и принялись убеждать меня в полной невиновности медработников. Голова от них всех пошла кругом, и я начисто забыл не только об амстаффах, но и вообще обо всех остальных делах. Поэтому, когда дверь кабинета приоткрылась и заглянул посетитель, я раздраженно сказал:

— Послушайте, я буду работать только с теми, кому сегодня назначено. Вы врач, наверное? Вот идите и лечите своих пациентов, а с материалом на ваших коллег, я как-нибудь сам разберусь.

— Уважаемый Сергей Егорович, здравствуйте! Вы ошиблись, я вовсе не врач, я м-м-м-м… директор стадиона «Ударник», если угодно, фамилия моя Ракшин, Леонид Борисович. — Мужчина прошел в кабинет и теперь стоял напротив, ожидая приглашения присесть. Я указал рукой на стул. Ракшин, я его тоже видел неделю назад в «Олимпе» в компании Кондурина. Похоже, мне решил уделить внимание весь местный «бомонд».

— Чем обязан, Леонид Борисович? — повторяя за ним имя-отчество, чтобы был хоть какой-то шанс их запомнить с моей-то дырявой памятью.

— Даже не знаю, как начать… Дело в том, что здесь я не как официальное лицо.

— То есть, как частное? — кивнул головой я.

— М-м-м-м… нет, не совсем. Дело в том, что вы у нас в городе человек новый и меня совсем не знаете, а тем не менее, мне здесь часто приходится выступать в роли то посредника, то представителя интересов, — визитер пригладил рукой редкие черные волосы, обрамлявшие высокий лысый лоб. Лицом он напоминал мне самого известного в нашей стране олигарха. Что-то было в его выражении хищное и возможно, даже отталкивающее. Однако голос обладал приятным тембром и мягкими, дружескими интонациями сразу располагал к себе собеседника. Ракшин вытащил из кармана пачку недешёвого «Парламента» и поинтересовался, можно ли ему закурить. Я кивнул, достал приобретенную накануне одноцветную офисную пепельницу и, отказавшись от предложенной гостем пачки, вытащил свой «Винстон».

— Вообще то, понимаете ли, должность директора стадиона — для меня лишь временная необходимость. Приходится держать под контролем муниципальную собственность, а то ведь у нас как — глазом моргнуть не успеешь, всё разворуют недобросовестные коммерсанты, — продолжал Ракшин, картинно затягиваясь и элегантно стряхивая пепел кончиком вытянутого указательного пальца, на котором поблескивал изящный золотой перстень с довольно крупным прозрачным камнем, уж наверняка не фианитом. Я знал, что уже пару лет то ли федеральная, то ли муниципальная программа запрещала использовать стадионы не по прямому назначению. В Самаре позакрывались многочисленные рынки, стихийно выросшие на спортивных полях в первой половине девяностых.

— Покойный Герасимов, значит, у вас арендовал помещения под свой «Олимп»? — заинтересовался я.

— Да, конечно, я даже готов дать свидетельские показания, но, боюсь, от них будет мало толку. Он исправно вносил арендную плату, были, правда, какие-то у него проблемы с милицией, потому что в кафе при спортивном учреждении торговали спиртным, но вроде бы они давно улажены. Знаете же, как у нас — нельзя, но если очень хочется, то можно. Так вот, про его убийство я почти ничего не знаю, хотя, как ни странно, пришёл поговорить именно по этому поводу.