Жуткая боль внизу и нехватка воздуха сводили с ума. Эта сволочь пыхтел и стонал. А я медленно сходила с ума. Как не вырвало прямо на него?

Не знаю, сколько это длилось по времени, мне казалось что неимоверно долго… Наконец он отпустил меня, перекатился на бок и пошел в душ. Я же не шевелилась. Меня трясло как лист на ветру. Немые рыдания содрогали тело. Приподнялась на локтях, а на кровати… Не хочу об этом говорить. Так испугалась в первые секунды. Встать удалось только с третьей попытки и сразу упала, ноги не держали. Внутри всё горело огнём. К черту вашу любовь, если это всё так отвратно и больно.

Дрожащими руками завернулась в остатки своего платья, ожидая возвращения Мурата. Мы должны поговорить.

Щеку продолжало жечь. В голове всплыла мысль, бежать, да только я понятия не имела где мои вещи, а обнаженной особо не побегаешь.

Вздрогнула от звука открывшейся двери. Вообще ощущала себя напуганным зверьком, что шугался любого шума. Мурат вышел из душа, волосы влажные, полотенце на бедрах. Такой весь, улыбается, тварь!

— Давай в душ и повторим. — вновь приказ, а не предложение.

Какое «повторим»? Да я под дулом пистолета второй раз не лягу с ним на одну кровать.

— Не подходи ко мне, урод, — меня трясло мелкой дрожью, никак не могла взять себя в руки. Нервная система просто не справлялась с перегрузом. — Я завтра подаю на развод. Ты больной! Я не буду с тобой жить…

Он вновь, оказался рядом, слишком быстро, схватил за шиворот, как котенка и ощутимо встряхнул.

— Слушай внимательно. — припечатал Мурат, — Это теперь твой дом, я твой муж и это твоя жизнь. Будешь хорошей девочкой — бить не буду, будешь плохой — перевоспитаю. Встала! Пошла в душ. И про развод забудь. Ещё раз заикнешься… Я могу быть только вдовцом. Уяснила?

Кивнула, не особо его слыша. Лишь бы отпустил… Отшвырнул от себя, а я чуть не потеряв равновесие, рванула в душ. Стояла под струями и рыдала, точнее внутри плакала маленькая Ангелина, мир которой рухнул. А сказки теперь вызывали бурю злости и ненависти внутри к их лживым авторам.

В шикарной ванной комнате я пробыла довольно долго. Интерьер снова поразил своей роскошностью и удобством, но я уже не восхищалась, ощущала себя словно в дорогущем отеле. Новая зубная щетка стояла в стаканчике, новое никем не тронутое мыло в форме ракушки, даже халаты имелись, белые одинаковые, безликие, они висели возле душевой. Явно чистые, что к лучшему. Вещь с запахом Мурата я надеть бы не смогла.

К моему облегчению, когда я покинула ванну, муж уже спал. Подергав дверь и убедившись, что она заперта, ринулась к окну, но и оно оказалось заблокировано. Вымотанная, свернулась в позе эмбриона на свободной части кровати, к сожалению, иных горизонтальных поверхностей, кроме пола, в комнате больше не было.

Просыпаться не хотелось. Стоило открыть глаза, как сердце забилось от страха быстрее. Воспоминания о вчерашней ночи накрыли лавиной. Ослепительные лучи утреннего солнца проникали сквозь кружевные занавески, отбрасывая мягкое сияние на паркетный пол. За окном пели птички. Будто и не было вчера в моей жизни тех ужасов… Я же желала вернуться обратно в царство снов, где чувствовала себя в безопасности.

Окружающая обстановка казалась чужой и неприветливой, комната напоминала скорее тюрьму, чем убежище. Поразительно, насколько сильно исказилось мое восприятие. Если вчера я пребывала в эйфории от красоты дома, то теперь, даже воздух казался тяжелым, словно удушающим. Каждый предмет мебели будто насмехался надо мной, напоминал о боли, которую мне пришлось пережить в этих стенах.

Взгляд невольно зацепился за букет белых роз, заботливо разложенный на кровати. Что это? Попытка Мурата извиниться? Смотрела на бутоны и кроме горечи ничего не чувствовала. Их первозданная красота будто ярко напоминала о моих пострадавших душе и теле. Контраст между нежной чистотой цветов и уродством реальности был слишком ярким. Извинения, которые они должны были передать, казались пустыми, неискренними.

— Доброе утро, — испуганно посмотрела на вошедшего с подносом Мурата. Он уже успел привести себя в порядок и облачился в деловой костюм. Побритый, благоухал своим парфюмом, будто всё было как обычно, — Проснулась уже? — тон мягкий, успокаивающий. Поставил поднос с кофе и омлетом на тумбочку, а сам присел сиротливо на краешек кровати.

— Я хочу домой… — осторожно следя за каждым его жестом, проговорила я. Видимо, ночью он укрыл меня одеялом и теперь вцепившись в него, натянула практически до самого подбородка.

— Напугал тебя вчера? — нахмурился он расстроенно, — Ангел, ты пойми я столько ждал, надо было умерить свой пыл. Но обещаю, больше подобного не повторится, малышка, — голос его был наполнен такой заботой и нежностью. А в глазах плескалась любовь.

— Это было… — на глазах навернулись слезы, а голос мой дрогнул, — Ужасно!

— Ну всё, ты чего, солнышко? — сочувственно проговорил муж, — Иди ко мне, — он взял мою руку и поднес ее к своим губам. Невесомо и ласково Мурат поцеловал запястье. Глубоко вдыхая воздух через нос, притягивая меня ближе. С сомнением приблизилась к нему. Муж поцеловал так головокружительно мягко в висок, что в душе екнуло. Может и правда такого больше никогда не повторится?

— Там твои вещи внизу, я сейчас принесу. Давай купим тебе новые? — отстраняясь и убирая прядь волос мне за ушко, предложил воодушевленно Мурат, — Ты у меня достойна лучшего.

— Я хочу позвонить Кате — хрипло проговорила я, — Где мой телефон?

Мне очень не хватало подруги, а теперь и вовсе было мучительно стыдно перед ней за своё поведение.

— Конечно, — непривычно быстро согласился муж, — Пригласи ее в гости. Поболтаете…

— Я вряд ли сегодня встану. — отозвалась подавленно, ощущая ломоту во всем теле. Вновь оказалась в его согревающих и очень трепетных объятиях.

— Отдыхай, мой Ангел, я распоряжусь, чтобы еду и вещи тебе принесли сюда, — заботливо произнес Мурат.

— Хорошо, — с неохотой поверила ему.

В тот момент я еще ничего не знала про цикл абьюза. Да вообще про токсичные отношения слышала вскользь и никогда не относилась к этой информации серьезно. А зря…

В цикле насилия ты оказываешься в ловушке деструктивного поведения и манипуляций. Обычно оно начинается с фазы нарастания напряжения. Вы спорите, он тебя нещадно критикует, высмеивает или же обесценивает. Этакое эмоциональное насилие или как модно говорить — газлайтинг. Ты чувствуешь себя так, словно ходишь по яичной скорлупе, постоянно боишься вызвать его гнев.

Далее наступает взрывная фаза, когда насилие достигает своего пика. В этот период он издевается над тобой на всю катушку. В ход идет физическое, эмоциональное или сексуальное насилие. Этакий кнут для несмышленой девочки. Обидчик часто оправдывает свои действия, возлагая всю вину на тебя и заставляет ее прочувствовать. Винить в случившемся не его, а своё поведение, слова, взгляд.

За взрывной фазой следует фаза спокойствия или «медового месяца». Нужен же пряник или морковка, за которую ты будешь цепляться, словно утопающий за соломинку. Он всячески демонстрирует раскаяние и любовь. Осыпает тебя нежностью, заботой, обещает измениться и извиняется, заставляя поверить, что насилие было единичным случаем и что отношения можно спасти. Так цинично мажет зеленкой твои раны, дуя на них, когда сам же беспощадно их нанес, с наслаждением…

А ты доверчиво, чувствуя надежду во время медового месяца, прощаешь обидчика и веришь, что на этот раз все будет по-другому. Однако, со временем напряжение снова начинает нарастать, и цикл повторяется. Каждый раз, когда это происходит, его агрессия обостряется, а твои самооценка и чувство собственного достоинства летят в пропасть.

Вырваться из этого круга невероятно сложно. Нужна поддержка друзей, семьи или специалистов, которые смогут предоставить ресурсы, рекомендации и безопасное место, куда можно сбежать.

Но прежде всего, для начала нужно самой признать себя жертвой, а любимого человека чудовищем, иначе не вырваться из порочного круга насилия. Ты легально являешься тренажером для больного садиста, что с наслаждением методично отрабатывает на тебе всё новые методы унижений и манипуляций. Как ты докажешь эмоциональное насилие? Никак. После него не остается синяков. А душа? Кому она кроме тебя нужна?