— Прием отменили, — глухо отозвалась, вытирая рот рукавом, ловя его брезгливый взгляд. Ему настолько было неприятно мое состояние, что даже ноздри затрепетали.

— Почему не предупредила? — продолжил он свой допрос, нависая надо мной.

— Я вообще-то домой приехала, откуда же я знала, что у тебя здесь веселье в самом разгаре и о том чтобы вернуться домой, я должна предупредить, — бросила насмешливо, поднимаясь на ноги.

— И? — вскинул он брови, наклоняясь ко мне ближе и сканируя своими колючими глазами мое лицо, — Не будет истерик? Обвинений в неверности?

— Нет, — покачала головой, поражаясь его вопросам. Неужели он реально ждал от меня ревности?! — Я так рада, что вы нашли друг друга. Может наконец-то ты отстанешь от меня…

— Я так и думал, — прошипел Мурат, хватая меня за лицо, — Ты чертова бездушная кукла.

— А разве не ее ты из меня делаешь? — поморщившись от боли, спросила ровным тоном. Пальцы его сильно впивались в скулы и щеки, — Или после всего, что вытворял, надеешься на любовь?

— Ты будешь меня любить, — убийственно спокойно выдал Мурат, — Я тебя заставлю.

А мне стало смешно. Видимо всё же гормоны шалили, да и нервы уже сдали. Рассмеялась. Громко и заливисто. Удар. Хлесткий и сильный. Меня оглушило, потерялась, падая на пол. Пыталась сфокусировать взгляд. Инстинктивно прижала руку к животу. Мурат, присев рядом на корточки, наигранно заботливо спросил:

— Больше не смешно?

— Мура-а-атик, — отвратным писклявым голоском пропела блондинка со стола, появляясь в дверном проеме. Она тоже была в халате. На шее ее все так же болтался ошейник, косметика размазалась по лицу, делая ее похожей на потрепанную временем ночную бабочку, — Ты где, мой тигр? — промурлыкала она, с равнодушием глянув на меня.

— Сейчас, — вполне по-человечески ответил он ей. А меня скрутило еще больше от обиды и чувства несправедливости. — А теперь, — приказным наглым тоном обратился он ко мне, — Поцеловала мужа и сказала, как сильно его любишь.

Я безумно боялась за малыша, страшилась его гнева, но переступить через себя не могла. Перед какой-то дешевкой, он будет издеваться надо мной, втаптывать в грязь? Бить?

— Как же сильно я тебя ненавижу… — с вызовом смотря в его глаза прошептала с горечью, — Забирай его себе, — бросила девке, — Барахтайтесь, как животные, только оставьте меня в покое…

Меня трясло, внутри все переворачивалось. Никак не могла унять дрожь в теле.

— Заткнись, — взревел Мурат, хватая меня за грудки и встряхивая. Голова дернулась, а я чуть не прикусила язык, — Лучше не доводи меня, Геля…

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — повторяла как сумасшедшая, сквозь пелену слез смотря в нечеловеческие серые глаза. Он резко поднялся, утягивая и меня за собой, заставляя встать. Повисла в его руках, слыша жалобный треск ткани платья. Голова кружилась, картинка плыла, а на меня навалилась какая-то жуткая, неподъемная усталость.

Протяжный противный визг блондинки, заставил поморщится, она что-то кричала, создавала какую-то суету, а я будто проваливалась в темноту. Мурат меня тряс, потом взял на руки и куда-то нес. Мне так хотелось уже потерять сознание, найти покой, а он не отставал от меня, что-то говорил. Испугался… Я четко ощущала его страх. Впервые боялась не я, а чудовище…

Очнулась я в палате. Оказывается, у меня открылось кровотечение. И как итог, преждевременные роды. Малышка и я попали в реанимацию.

Стоило мне увидеть маленькое беззащитное тельце, худенькие ручки и черные, будто смородинки глазки, как меня затопила такая любовь. Такая радость охватила душу. Моя девочка… Доченька. Каждый день ходила к ней. Стояла и неотрывно смотрела на малышку через стекло. Впервые за долгое время почувствовав себя живой.

За всё это время Мурат ни разу не навестил меня в больнице. Только… прислал букет белых роз.

Выписали меня из роддома раньше чем доченьку. Выйдя из здания больницы, увидела мужа. Он стоял у машины, ожидая моего приближения. На лице Мурата читались гнев и недовольство. В глубине его глаз пронзительного серого оттенка, плескалось разочарование. Его суровый вид, будто отражал переменчивую погоду и прохладу осенней поры.

— Ты самое бесполезное существо, которое я когда либо встречал, — выплюнул он мне вместо приветствия, распахивая пассажирскую дверь и выдергивая из моих рук сумку с вещами, — Не в состоянии справиться даже с самой примитивной задачей, выносить и родить ребенка.

— Так отпусти нас и найди достойную самку на эту роль, — хмыкнула, обессиленно погружаясь в салон авто.

— Ты можешь валить на все четыре стороны, — с презрением бросил Мурат, захлопывая двери.

Не могла поверить своим ушам и свалившемуся счастью. Я могу уйти от него? Сердце забилось быстрее, а потом почти остановилось от осознания.

— Ты сказал: «ты»? — облизав пересохшие губы, уточнила с волнением, как только Мурат занял водительское сиденье.

— Да, — не глядя на меня, кивнул муж, заводя двигатель, — Толку от тебя никакого. Любовница ты отвратительная, с резиновой куклой и то интереснее. Как жена, тоже полное разочарование. А мать… Что ты можешь дать? Тупая, ограниченная, без образования и увлечений…

— Ты забираешь у меня дочь? — голос практически пропал от ужаса. Меня не задевали его оскорбления. Больше всего боялась, что Мурат вышвырнет меня на улицу, забрав малышку и не давая мне возможности видеться с ней.

— Забираю? — удивился он на мою формулировку, все же поворачиваясь и смотря в мои глаза, — Она моя по праву, по закону.

— Как и моя, — сглотнула с трудом вязкую слюну.

Мурат победил, он создал такие условия при которых я теперь и сама не уйду, как бы он не вытирал об меня ноги…

— Ты инкубатор, — хмыкнул он, — Не ты, так любая другая справилась с этой задачей. Даже Карина, — отвернулся он сосредоточившись на дороге.

— Карина? — нахмурилась, совершенно не понимая, о ком речь.

— Моя любовница, — спокойно, как само собой разумеющееся озвучил супруг. А я решила, что скорее всего речь шла про «собачку» на его столе.

— А у нее и образование и интересы соответствующие? — против воли усмехнулась, покачав головой.

— Дерзишь? — вскинул брови Мурат, — Молодец. Мы, в принципе, недалеко отъехали, могу вернуть тебя в палату…

— Не надо. Прости, — исправила положение, понимая, что сейчас не время еще больше драконить мужа.

— На, ознакомься, — протянув руку на заднее сиденье, Мурат взял папку и бросил мне на колени.

С непониманием и сомнением открыла ее и первое, что бросилось в глаза была справка о смерти.

— Что это? — трясущимися пальцами вытащила этот страшный документ.

— Это то, чем я занимался всё это время, — довольный собой и произведенным эффектом, пояснил Мурат, — Та девочка, которую родила моя супруга, по бумагам погибла, не выжила при родах. А я единолично удочерил, другую девочку, что родилась в тот же день и в том же роддоме.

— Ты больной ублюдок…. — выдохнула убито, понимая, что он отобрал у меня не только дочь, но и любые права на нее.

Машина резко затормозила, от чего папка упала, а документы рассыпались по полу. Зажалась, закрывая голову руками, ожидая удара. Но его не последовало.

— Пошла вон, — рыкнул Мурат.

— Нет, — упрямо замотала головой. Глотала слезы, вцепившись в ручку двери. Отдирать будет, не уйду.

— Я дважды повторять не буду… — с угрозой прошипел муж.

А я испугавшись и переборов себя, ринулась к нему, зашептала с мольбой в голосе:

— Миленький, родной, прости меня. Мурат, я тебя люблю больше жизни, не прогоняй меня… — целовала его лицо, повторяя как в бреду свои признания.

Муж расслабился, обнял меня за талию, позволяя мне касаться его. Ему очень понравились мои признания.

Вернувшись домой, мне озвучили новые условия. Хочу остаться? Надо заслужить…

Больше дочь я не видела. Сначала были предлоги, что она еще слишком слаба. Потом мне давали видео записи на которых малышка кушала или спала в кроватке под присмотром медработника. Мне перед носом махали морковкой. С каждой неделей видео становились короче, а мои условия жёстче.