— Мне это не интересно, — перебил его, не желая ничего слушать про Ангелину и ее мужа.

— А что тебе интересно? — с вызовом спросила Катя, — Просто встречаться и спать с девушкой и плевать, что твориться с ней и ее жизнью. Зачем мы сюда пришли, Лёнь? — обратилась она к моему другу, — Это бесполезный разговор. Пусть сидит и жалеет себя. Ну надо же, как коварно его обманули. А Гельку в это время… — голос Кати надломился, поскольку она больше не могла сдерживать свои эмоции, и слезы потекли по ее лицу, — Он дочь у нее отобрал. Отца почти в могилу свел. Это чудовище не успокоится, пока не сломает ее…

— Катя, пожалуйста, я привел тебя сюда не для того, чтобы мы выясняли отношения, — осторожно положив руку ей на плечо и сжав его в ободряющем жесте, попытался успокоить девушку Лёня, — Всем вместе нам будет легче найти способ помочь Ангелине. — на этой фразе друг взглянул на меня, молча призывая поддержать.

А Катя с надеждой смотрела на него.

— Я ничего не понимаю, — вздохнул, устало потерев глаза, — О чем вы вообще?

— Расскажи ему, — попросил Лёня девушку и она, поколебавшись несколько секунд, поведала мне всё. С момента знакомства Гели и Мурата.

За окном давно была глубокая ночь. А я смотрел в одну точку, не перебивая ее.

Волна сочувствия захлестнула меня, стирая горечь. Я больше не мог винить ее за произошедшее. Гнев, который бушевал в душе, медленно трансформировался в яростную решимость защитить Ангелину любой ценой.

— Что теперь делать? — в воздухе повисло напряжение, — Она столько всего пережила, — убито добавила Катя.

Сделав глубокий вдох, я наконец-то нарушил молчание.

— Ты говорила про компромат? Мне нужно его увидеть. Поговорю с отцом. Может есть шансы возобновить дело против Гофарова, учитывая новые обстоятельства. Еще я знаю хорошего адвоката, она как раз специализируется на семейном праве, и раньше уже занималась подобными делами. Возможно, она сможет дать какой-нибудь юридический совет или хотя бы указать нам правильное направление. Но… — замолчал, прокручивая в голове услышанное, — Пока мы суетимся в этом направлении, он легко может вывезти девочку из страны. Поэтому, вначале нужно забрать ее, а уже после что-то предпринимать.

Глаза Кати расширились от моих слов, она поспешно вытерла слезы, пытаясь восстановить самообладание.

— Ты действительно поможешь? Компромат у меня дома. Про Сабину я знаю мало… — тут же потухла она.

— Наши дочери ходят в один садик, — вспомнил слова Гели, — Попробую что-то узнать. Черт, — покачал головой сокрушенно, — Здесь без нарушения закона точно будет не обойтись. Даже если девочка, узнает Гелю и пойдет с нами, без звонка отцу они ее не отдадут. В остальное время она с охраной. Но я подумаю, что можно сделать.

— Спасибо, — искренне произнесла Катя.

— За что? — удивился, а после немного подумав, добавил, — Мне нужно с ней увидеться.

— Не думаю, что это хорошая идея, — начала с волнением девушка.

— С твоей помощью или без, но я исполню задуманное, — бросил холодно, — Просто через тебя это будет проще.

Повисло молчание. Мне было важно поговорить с Ангелиной. Сложно даже представить, что она думает и чувствует сейчас.

— Есть одна идея, — осторожно вымолвила Катя, — Только если ты ее опять обидишь…

— Не обижу, — смотря ей в глаза, заявил уверенно.

Ангелина

Я просто лежала на кровати и смотрела в потолок, день, ночь, снова день, и опять ночь…. а перед глазами всегда стена в том туалете…

Любое движение вызывало волны боли, пробегающие по телу, будто каждая конечность весила не меньше тонны. Она была непрекращающейся. Обезболивающие время от времени приносили временное облегчение, в некоторой степени притупляя ломоту, но душевные страдания оставались нетронутыми.

Одних слов было не достаточно, чтобы описать мириады эмоций, которые разрывали мою голову. Стыд, пожирал, как горящее пламя изнутри. Глубокая тоска, пугающая пустота, вот что мне осталось, словно из груди вырвали сердце, и тело, как поломанный механизм, работает по инерции, на остатках заряда.

Моё эмоциональное состояние не поддавалось никаким попыткам выразить его одним словом. Это был запутанный узел чувств, туго переплетенных между собой, который, казалось, невозможно было распутать.

Мурат будто окончательно сошел с ума. На время успокаивался, но потом вновь вспоминал о моем существовании. Физически больше не трогал, хотел продлить жизнь своей игрушки и добивал морально.

Он забрал у меня телефон, ключи от машины, карточки. Запретил выходить из дома. Да, собственно, мне и не нужно было это всё. И его наказание больше не пугало. Как-то всё разом стало безразлично. Хотя, нет. В голове билась мысль: «Интересно, чем ещё он может меня стращать? Ведь уже забрал всё. Ребенка, свободу, любовь…»

О Саше старалась не думать. Он ненавидел меня. На этом точка.

Приходила Катя, я ее выгнала. Подруга была слишком важна для меня. Я так боялась, что Мурат может ей навредить. Начать манипулировать мною через нее. А еще понимала, что если сниму барьер, то прорвёт платину, хлынет неконтролируемый поток чувств и эмоций. Поэтому поглощала снотворное и вообще пребывала в каком-то анабиозе.

Спустя три дня, Мурат швырнул мне на кровать телефон и сообщил, что я могу позвонить маме и подруге, сообщить им, что жива.

Чудеса, да и только…

Муж с разбитым лицом. Кого только так достал? Он уехал на работу, а я оставшись одна, наконец-то поднялась с кровати. Приняв душ, спустилась вниз. Всё же нормально не ела эти дни. Я как раз ковырялась в салате, когда телефон ожил.

— Привет! — чересчур бодро приветствовала подруга. Будто я не говорила с ней грубо несколько дней назад.

— Привет, — спокойно отозвалась, испытывая вину за свою резкость.

— Что делаешь? — буднично поинтересовалась она.

— Пытаюсь поесть, — пожав плечами, ответила честно. Старалась говорить односложно, всё же камеры пишут и внимательно следят за мной.

— Козлина уехал? — деловито вопросила Катя.

— Да.

— Ты, вообще, как? — с беспокойством произнесла она, — Не обижал больше?

— Кать, всё в порядке, не переживай. — не стала вдаваться в подробности, стремясь успокоить ее.

— Приезжай ко мне? — попросила она жалобно.

— Нет, — проговорила категорично. Во-первых, никуда не хотелось, а во-вторых, мне нельзя.

— Если ты из-за запрета своего урода, то не переживай, я тебя отпрошу, — и главное, полностью уверенная, что получится.

— Я что-то пропустила? — спросила удивлённо. — Это не ты случайно кулаками махала?

— Нет, к сожалению. — вздохнула она сочувственно, — Ну, приедешь?

— Нет.

— Почему? — начинала она злиться.

— Куда я поеду, — отозвалась не менее эмоционально. — Ты меня видела?

— Видела. Гулять не пойдем, — попыталась пошутить подруга.

— Хорошо. Отпрашивай меня, если разрешит, я приеду. — отмахнулась в полной уверенности, что Мурат будет против.

Мы простились, а я в тот момент даже не догадывалась, что была на громкой связи, и в комнате Катя была не одна…

Минут через пятнадцать позвонил муж и разрешил покинуть дом, но только до Кати и обратно, и чтобы до его прихода я была дома. Как она это сделала? Чем она его стращает?

Вздохнув, пошла собираться. Черное трикотажное платье по фигуре, но с длинными рукавами, полностью скрывающими руки в синяках, и длина почти до пола. Волосы выпрямила, стараясь скрыть шею. Лёгкий макияж. Чтобы замаскировать бледность лица и пожелтевшие синяки от пальцев Мурата.

Уже подошла к выходу, но замявшись, остановилась. Машину мне ещё не вернули, как и деньги. Пришлось набирать подругу.

— Едешь? — ответила она почти сразу, взволнованно.

— Можешь вызвать мне такси? — попросила смущенно. — Машины у меня пока нет, как и наличных. Но я верну…

Было жутко неудобно, но Мурату звонить и унижаться не собиралась.

— Конечно, — ни капли не растерялась Катя, — Сейчас сброшу данные машины.