— Говори, — равнодушно бросаю я.

— Мне только что сообщили…, — Гейб поднимает на меня уставший взгляд, зеркально отражающий мое состояние. — Смерть Эйнара Гунна зафиксирована десять минут назад. Остановка сердца. Не откачали… — батлер внезапно осекается, заметив расползающуюся улыбку на моем лице.

— Везучий сучонок, — выдыхаю я, чувствуя, как мороз щиплет лицо и немеют губы. Гейб потрясенно молчит, споткнувшись о мою нестандартную реакцию. Представляю, как по-идиотски странно выгляжу со стороны.

— Ты в порядке? — положив руку мне на плечо, обеспокоенно и даже слегка сочувственно спрашивает батлер.

— Да, — поднимаю вверх большой палец, наблюдая, как еще сильнее вытягивается физиономия Гейба и решаю его добить: — Вопрос не в тему, но ты помнишь свой первый стрим?

— Смутно, — нервно сглотнув, отзывается он и растерянно оглядывается по сторонам. Обступившие нас бойцы тоже как-то напряженно переминаются с ноги на ногу. Волнуются, что главный ведет себя немного неадекватно.

— А я свой отчетливо. В деталях, — невесело ухмыляюсь я, и в голове мгновенно всплывает фрагментарная цепь событий того дня.

Первый кадр особенно яркий. Спускаясь в лифте на игровой уровень, я отрешенно смотрю на горизонт. Всего несколько секунд. Небо пылает пурпурно-красными тонами, по волнам пенится и разливается кровь. Мне не нравится сравнение, но другого на ум не приходит. Интуиция кричит: нужно бежать, разум подсказывает, что некуда, а инстинкты вопят: сражайся и победи. Я не знал, что меня ждет впереди, но почему-то был точно уверен, что не умру. Сегодня такой уверенности нет…

— Был полный отстой? — натянуто спрашивает Гейб, не дождавшись продолжения начатой фразы.

— Хуже. Я продержался не больше десяти минут, после чего с дырой в брюхе меня уволокли с площадки.

— Это как? — недоверчиво щурится Гейб.

— Обычно, — небрежно пожимаю плечами. — Тогда я был не батлером, а трутнем шестого уровня. Ты не в курсе, но свой путь мы с Эйнаром начинали с одной ступени. У меня он занял два года. Эй справился за один. Уникальное везение, феноменальная живучесть, но на деле все намного проще. Нам обоим подыгрывали. Я должен был догадаться…

— Ты был трутнем? — потрясенно переспрашивает Гейб. Все-таки он немного туповат, раз услышал только это. Выдохнув струю белого пара, перехожу к языку четких приказов:

— Я хочу увидеть тело Эя, записи с камер видеонаблюдения и поговорить с бригадой медиков, которая его откачивала.

Спустя полтора часа я все-таки добираюсь до коттеджа. С порога отмечаю, что внутри подозрительно тихо и темно. Щелкаю выключателем на стене, быстро разуваюсь, снимаю верхнюю одежду и бесшумно прохожу в гостиную. Там тепло, пахнет едой и ни черта не видно, потому что огонь в камине почти погас, а свет до моего появления никто включить не догадался.

В комнате пусто, но Диана точно где-то в доме, ее вещи я видел в прихожей. Подбросив в очаг пару поленьев, окидываю взглядом нетронутый ужин или уже завтрак на две персоны, накрытый на кофейном столике. Выглядит аппетитно, от тарелок поднимается дым. Доставили совсем недавно. Забота и щедрость генерала поражает. Видимо, решил нас побаловать напоследок.

Криво ухмыляюсь, заметив две бутылки вина той же марки, что мы пили накануне. К нему Диана тоже не прикоснулась и встречать меня не вышла. С последним понятно, это предсказуемая и даже логичная защитная реакция, но отказ от еды — безрассудная глупость с ее стороны. Наверняка ведь голодная. Последний раз мы ели утром, а потом было как-то не до этого.

— Я знаю, что ты не спишь. Иди сюда, Ди, — громко зову я, глядя на плотно закрытую дверь спальни.

В ответ, разумеется, игнор. Ладно, я попытался. Почти вежливо, между прочим. Тяжело вздохнув, смотрю на остывающий ужин, отчетливо понимая, что мне сейчас тоже кусок в горло не полезет, а завтра не факт, что будет время на завтрак. Придется силком кормить и себя, и ее.

Толкнув плечом дверь в спальню, захожу внутрь. Включаю свет и сперва немного теряюсь, потому что здесь Дианы тоже нет. Однако на аккуратно застеленной постели замечаю ее толстовку и другие следы пребывания. Джинсы висят на спинке стула, на полу валяется смятое влажное полотенце.

— Ты в прятки поиграть решила? Тебе сколько лет, Ди? — раздраженно бросаю я.

Молчит. Боится, провоцирует или правда не понимает, что мне не до ее дурацких выходок?

— Выходи, черт бы тебя побрал! — терпение лопается, как мыльный пузырь, и я даже слышу характерный треск. Хотя нет, это больше похоже на сдавленный всхлип. Рыдает, что ли? Ну да, повод же есть.

Быстро огибаю кровать и нахожу свою пропажу на полу у прикроватной тумбочки. Сидит, скрючившись и прижав к груди колени. Растрепанные волосы скрывают лицо, побелевшие пальцы сжаты в кулаки. Драться собралась? Уж не со мной ли? Будь она мужиком, я бы сам ей от души вмазал, да так, чтобы в ушах зазвенело.

— Не холодно на полу? — придав голосу непринуждённый тон, я опускаюсь рядом.

Опираюсь спиной на кровать, вытягиваю перед собой ноги, специально задевая торчащие из-под безразмерного халата голые женские ступни. Она судорожно вздыхает, подбирается, отворачивается, всем видом демонстрируя, что мое присутствие ей, мягко говоря, в тягость. Но ничего, потерпит.

— Ни о чем мне не хочешь рассказать? — холодно интересуюсь я. Она отрицательно трясет головой, отодвигаясь еще дальше. — Зря. Знаешь, как называется то, что ты сделала?

— Убийство из милосердия, — бросает надтреснутым голосом.

— Нет, Диана, — стальным тоном возражаю я. — Это предательство. Ты второй раз бойкотировала мое решение.

— Ну, убей меня, — огрызается она. — Чего ждешь? Или слабо, потому что за меня есть кому вступиться?

Вот, значит, как. Мрачно ухмыляюсь, гипнотизируя тяжёлым взглядом белобрысый затылок. Не знаю, что я ожидал услышать, но точно не это.

— Угрожаешь мне, Ди? — спрашиваю с леденящим спокойствием.

— Я тебя просила по-хорошему. Ты не услышал, — она вскидывает голову, наконец осмелившись посмотреть мне в лицо. — Я нашла другой вариант и не думай, что он дался мне легко.

— Вижу, что нелегко, — негромко отзываюсь я, глядя на ее опухшие веки, покрасневшие глаза, высохшие дорожки слез на бледных щеках.

Молчим пару минут, напряжение стремительно растет, душит, выворачивает наизнанку. Диана сдается первой, отводит взгляд, трет ладонями лицо.

— По мне также убиваться будешь? — не знаю почему именно этот вопрос, но все внутри замирает… и ломается, когда она шумно втягивает воздух и смотрит на меня так словно я её ударил.

— Ты грязно играешь, Дэрил, — опустив голову, Диана прижимается щекой к коленям.

— Это всего лишь вопрос, — поддев пальцами острый подбородок, насильно поворачиваю ее лицо к себе. — В нем нет никакого подвоха.

— Уравниваешь себя с ним? — в устремленном на меня взгляде кипит злость.

— В отличие от него, я жив.

— Спасибо, что напомнил, — Диана вцепляется в мое запястье, но у нее явно недостаточно сил, чтобы заставить меня убрать руку. Жду, что она, как обычно, пустит в ход ногти, но этого не происходит. Ее пальцы замирают на моем пульсе. Серые глаза темнеют, приобретая оттенок расплавленного серебра. — Дело ведь не только в том, что Эйнар пошел против тебя. В первую очередь ты хотел преподать урок МНЕ. Ты хотел заставить МЕНЯ уяснить, что твои решения превыше всего. Но ведь это ТЫ приставил Эя ко мне. ТЫ хотел использовать его чувства, чтобы прикрыть меня. И он прикрывал, спасал и защищал. Я дышу, потому что твой гребаный план сработал. Поэтому — да! Мне не легко, мне мучительно сложно осознавать, что я сама отдала команду о прерывание его жизни, но это лучше и честнее, чем то, что с ним сделал бы ты.

Диана замолкает, задохнувшись от накала эмоций. Гнев в ее глазах угасает, сменяясь опустошением и усталостью. Узкие плечи безвольно опускаются, а теплые пальцы неосознанно гладят вены на моем запястье.