Я остаюсь стоять у барной стойки, а Мари располагается в кресле возле кофейного столика. На какое-то время между нами повисает наэлектризованное молчание. А она нервно крутит в пальцах стеклянный бокал, не решаясь начать разговор, либо обдумывая детали новой глобальной лжи, которую собирается скормить мне в ближайшие минуты.

Я ей не доверяю, но мне жизненно важно услышать её версию, даже если она будет на пятьдесят процентов состоять из вранья. Чёрт, мне достаточно даже тридцати процентов правды, чтобы сделать необходимые выводы.

— Говори, — коротко приказываю я.

Она снисходительно вскидывает брови, окинув меня изучающим взглядом. Затем делает глоток кислого вина и неприязненно кривит губы. Понюхав содержимое своего бокала, я, не скрывая отвращения, ставлю его на столешницу. — Это невозможно пить.

— Ты слишком избалован, Дэрил.

— Просто у меня хороший вкус.

Снова повисает гнетущая пауза. Я проглатываю растущее раздражение и впиваюсь в Мари тяжелым взглядом.

— Так и будешь молчать?

— С чего мне начать? — На её лице проскакивает неуверенное выражение, словно она и правда сомневается.

— С самого начала, — подсказываю я.

Мари делает глубокий вдох и отводит взгляд мне за спину, рассеянно разглядывая узоры на дешёвых обоях.

— Тогда разговор будет очень длинным, — произносит бесцветным тоном.

— Мы никуда не спешим, — резковато отрезаю я.

— Ладно, — шумно сглотнув, нервно кивает она. — Но ты должен быть готов к тому, что «начало» уходит своими истоками во времена, когда ты еще не родился.

— Мы никуда не спешим, — с нажимом повторяю я.

«Все началось ещё до моего рождения, когда две семьи: Демори и Грайнер заключили соглашение о брачном союзе своих старших детей. Я и Уильям должны были пожениться после моего совершеннолетия. Я узнала об этом в подростковом возрасте и пришла в ужас от перспективы стать женой мужчины, о котором ходили чудовищные слухи.

Репутация жениха оставляла желать лучшего: жёсткий характер, аморальный образ жизни, сексуальные оргии, закрытые вечеринки. Его боялись, ненавидели, осуждали, но не смели в открытую противостоять.

Меня, как юную, романтичную и наивную девушку больше смущало другие факторы. Уильям был старше, не критично, всего на десять лет. Однако тогда эта разница казалась мне колоссальной. К тому же он не обладал привлекательной внешностью.

Боже, первую нашу встречу Уилл показался мне настоящим монстром. Холодным, отталкивающим, неприятным, с подавляющей энергетикой и зашкаливающим самомнением. Возможно, я себя изначально накрутила и была излишне придирчива, но уже тогда он смотрел на окружающих, как на никчёмный мусор под своими ногами.

Каждый раз, когда мы пересекались на различных мероприятиях, я старалась не попадаться ему на глаза, но мои потуги казались бы бессмысленными, так как он меня также успешно игнорировал. Вокруг Уильяма Демори всегда крутились обольстительные прекрасные женщины. Словно с помощью их он восполнял недостаток собственной заурядной внешности. Марджи, моя младшая сестра, считала, что я преувеличиваю и Уильям вовсе не так ужасен, как я, холодея страха, расписывала ей после каждой нашей с ним встречи.

Стоит ли говорить о том, что в тот день, когда Уильям неожиданно заключил брак с твоей матерью, стал для меня самым счастливым мгновением моей жизни. Я испытывала не с чем несравнимое облегчение и искренне верила, что это моя семья пожалела меня, понимая, как отвратительна мне сама мысль о союзе с Дэмори.

Однако радость моя длилась недолго. Уильям очень быстро освободился от выгодной жены, стал ещё богаче, влиятельней и опаснее. Выдержав всего несколько месяцев после оглашения приговора первой жене, он напомнил моему отцу о прошлых договорённостях, и тот, несмотря на все мои мольбы и истерики, согласился.

Наша свадьба была делом решенным. Моего мнения никто так и не спросил. Всю ночь перед церемонией бракосочетания я провела в слезах. Самое жуткое меня ожидало в храме, где должен был проходить брачный ритуал. В отличие от Дианы, меня посвятили во все мерзкие подробности таинства, и я была полностью в своем уме, хотя предпочла бы наглотаться психотропных препаратов, чтобы ничего не понимать и не помнить.»

— Ты не выглядела запуганной и несчастной, когда появилась в имении Дэмори, — прерываю я «увлекательный» рассказ Марии.

— Всё верно, — она останавливает на мне расфокусированный взгляд, подернутый дымкой воспоминаний. — Я вошла в его дом влюблённой юной женой.

— Он тебя загипнотизировал? — Скептически ухмыляюсь я. — Кронос, конечно, силен в плане манипуляций с сознанием женщин, но не настолько, чтобы за сутки промыть мозги девушке, которой был дико неприятен.

— Не спеши, Дэрил, — жестом останавливает меня Мари и, сделав короткую паузу, продолжает свою историю: — Сразу после ритуала, мы отправились в свадебное путешествие и целый месяц провели на уединенным курорте. Этого времени Уильяму оказалось достаточно, чтобы кардинально изменить моё представление о себе. Не буду вдаваться в подробности, они тебе ни к чему, но назад я возвращалась безумно влюбленной в своего мужа. Он больше не казался мне некрасивым, высокомерным, жестоким и старым. Я забыла обо всех жутких слухах, которые ходили вокруг его имени. Он искренне смеялся, когда я взволнованным шепотом делилась с ним этими самыми слухами, и заверял что в них нет ни слова правды.

— Не знал, что Кронос умеет смеяться, — иронично оброняю я.

— Тогда он еще не был Кроносом, — оспаривает Мари. — Но уже умел феерично сыграть любую роль. Я слепо верила ему, как верят все влюблённые женщины. Первый год супружества омрачал только ты, Дэрил. Но на тебя я злиться не могла, так как всей душой понимала твою боль. Мне хотелось защитить тебя, несмотря на то что ты уже был достаточно взрослым мальчиком. Истоки твоей ненависти происходили от любви к матери, которую ты считал несправедливо осужденной.

— Я и сейчас так считаю, — агрессивно вставляю я.

— Твоё право, — не спорит Мария. — Свое мнение поэтому поводу я тебе уже озвучила.

— Продолжай, — нетерпеливо требую я. — Можешь перейти к тому моменту, когда закончилась ваша счастливая семейная идиллия.

Она издает ещё один тяжелый вдох, подносит губам бокал и делает жадный глоток, как умирающий от жажды путник. Отрешенно смотрит сквозь меня, снова погружаюсь в нерадостные воспоминания.

— Идиллия закончилась, когда я узнала, что слухи о моем муже не придуманы завистниками, — ее голос пропитан горечью, и мне кажется, я знаю о каком именно эпизоде идёт речь. — Ты должен помнить, что Уильям часто отправлял меня погостить к родителям. Тогда я думала, что он делает это, потому что понимает, как я скучаю по дому. Однажды я решила сделать любимому мужу сюрприз и вернулась раньше, не предупредив его. — Мари прерывается, опуская взгляд на мелко подрагивающее пальцы.

— Можешь не продолжать. Я помню этот день, — мрачно киваю я.

— Да, ты помнишь. — Скупая улыбка расползается по бледным женским губам. — Я много раз задавалась вопросом, почему ты, так изощрённо и методично изводивший меня на протяжении долгих месяцев, молчал о том, что происходит в имении в моё отсутствие. Ты жалел меня Дэрил?

— Я предпочитал не замечать, — уклоняюсь от прямого ответа. Мои слова можно интерпретировать как угодно, но Мари понимает правильно.

— Ты лукавишь.

— Может быть. И это тоже моё право, — безапелляционно бросаю я. — Если тебе станет легче — он не устраиваю оргии каждый раз, когда ты уезжала. Первые погода не было ни одной. Ты заявилась на вторую или третью по счёту после того, как вы поженились.

— Мне не легче, — ожесточённо произносит Мария. — Первая боль всегда самая страшная, острая и незабываемая. Так мне казалось, пока я не застала Марджи в нашей супружеской постели. Так мне казалось, пока он не приказал мне сделать аборт. Так мне казалось, пока он не влепил мне пощечину, когда я заявила, что хочу с ним развестись. Так мне казалось, пока я не оказалась участницей очередной оргии в наказание за то, что пошла против воли наших семей.