– Милочка, где же вы были! Я уж который день вас ищу!

Оказалось, жена у него была тяжко больна, да не телесно, а духом. Ничто ее не веселило, не радовало. Потухли ясные очи, опустились руки белые, и ни он, ни детушки малые ее не тешили, угасала, ровно закатный луч солнца. Уж чего только он не делал – и целителей заморских выписывал, и травками-муравками поил, и шутов-лицедеев в дом приглашал, и подарками ее задаривал – ничто ее не могло к жизни вернуть. Вот он воротничок мой и решил купить, хотя зачем – и сам не знал. Будто толкал кто под руку, путь указывал.

А как принес подарок в дом, да на шейку любимой надел, так тут же она будто ото сна очнулась. Вновь засияли ее глаза, смех в доме раздался. Снова стала она такой, как прежде была.

Вот он и бегал, искал меня, чтобы отблагодарить, да еще шаль у меня заказать.

Оказался он одним из самых богатых в столице купцов. Увидел он, как мои кружева людей выручают, да и стал мне помогать. Так и школа моя снова открылась, и дом, и магазин появился. Да и Дамиан мой вскорости дела свои поправил, и потекла наша жизнь лучше прежнего.

А я с тех пор твердо помню – никогда отчаиваться нельзя, в самой трудной ситуации всегда выход найдется!

Так что, милочка, и вам, даст Создатель, поможем!

Аллиара слушала рассказ хозяйки, затаив дыхание. И в сердце ее появлялась надежда, что и у нее, пусть крохотный, но есть шанс.

С тех пор стала она учиться в Школе Кружевниц. Ох, и не сразу у нее стало что-то получаться. Порой Аллиаре казалось, что никогда и ничего у нее не выйдет – пальцы не гнутся, спина устает, глаза слезятся, нитки путаются да рвутся. У более молодых учениц все быстрей да ловчей получается!

Однако, Эбигейл всегда оказывалась рядом – помочь, подсказать, успокоить, утешить, надежду вернуть… Дни складывались в недели, недели – в месяцы, а месяцы – в год.

Аллиара и забыла, что когда-то пришла сюда, уверенная, что скоро умрет. Так уж ей было интересно научиться кружево плести, что только одна мысль была в голове – быть здоровой и искусной, чтобы настоящей мастерицей стать, и людей радовать!

И пусть не у всех такой чудесный дар, что у самой Эбигейл есть, но ведь и простое кружево, сплетенное с любовью, уже жизнь украшает, и радость дарит. А, значит, не напрасно Хромоножка небо всю жизнь коптила!

И вот, настал день, когда хозяйка принесла в мастерскую заказ. Нужно было фату для невесты сплести, да не простую, а чтобы жизнь счастливую семейную, дом – полную чашу, да детишек здоровых побольше, сотворить.

– Послушай, Аллиара! Никому другому я это поручить не могу, а у самой заказов – выше крыши. Выручай! Если что – я подскажу, поправлю.

– Госпожа Эби, да как же я… я же не справлюсь! Да еще работа такая важная….

– И срочная, – добавила Эбигейл со вздохом. – Некогда раздумывать да сомневаться! Бери, и делай!

Вздохнула Аллиара, да делать нечего. Хозяйка ее учит, кров и стол дает, верит в нее. Значит, она должна справиться!

Ах, как хотелось Хромоножке сделать самую лучшую в мире фату! Чтобы от красоты кружева аж дух захватывало! Чтобы невеста в ней втрое краше казалась, а жизнь ее была счастливой и безоблачной!

И так мечтала Аллиара об этом, так ярко представляла ту счастливую семейную жизнь, которой у нее никогда не было, и, видимо, не будет уже, что и сама не заметила, как робкий лучик света пробился из ее души. Он переплелся с нитями, из которых она мастерила кружево, обвился вокруг коклюшек, и сиянием охватил руки мастерицы. Втрое ловчее замелькали они над узором, что на станке появлялся. А лучик дробился, разделялся, менял цвета и оттенки, и со стороны это выглядело так красиво, что вся мастерская замерла, глядя на охваченную творческим порывом Хромоножку.

Долго ли, коротко, а готовое изделие отправилось к заказчику. Аллиара страшно волновалась, и боялась, что фата не понравится либо отцу, что заказ делал, либо его дочери. И каково же было ее изумление, когда через три дня после прошедшей свадьбы, Эбигейл позвала ее в магазин.

– Там заказчик пришел, мастерицу хочет видеть! – ласково сказала она. Но не услышала Хромоножка теплоты в ее голосе, не увидела подбадривающего взгляда и мягкой улыбки. Будто гром грянул для нее среди ясного неба! Вот, вот оно, наказание! Не справилась, не понравилась ее работа, сейчас Хозяйка позволит заказчику ее отчитать, да и выгонит с позором! Все, жизнь кончена!

От волнения Аллиара прихрамывала больше, чем обычно. Ни жива, ни мертва вступила она в торговый зал… И каково же было ее удивление, когда почтенный, подтянутый седоусый господин с манерами и выправкой военного, шагнул ей навстречу, держа в руках букетик цветов.

– Госпожа Аллиара, позвольте представиться! Я – полковник Алан Винтауэр, и я пришел высказать своё восхищение той, что смогла так украсить мою дочь в самый главный для нее день! – И с этим словами он шагнул навстречу Хромоножке, и протянул ей букет. – Позвольте же руку, что так легка и талантлива!

Аллиара подняла сияющие глаза на человека, который произносил такие важные для нее слова, и в этот миг никто не мог бы назвать ее некрасивой.

– Благодарю вас… – едва сумела пролепетать она.

И что вы думаете? Через полгода уже вся мастерская Эбигейл Нокс увлеченно готовила фату для Хромоножки – той, что не верила, что в ее жизни все еще может сложиться!

…В сумерках Эбигейл сидела у окна в кресле-качалке, и задумчиво смотрела на догорающий закат, что окрашивал небо во все оттенки пурпура и индиго.

– Мама, – серьезно спросила младшая дочь, глядя на нее огромными, сапфировыми, совсем отцовскими, глазами. – А меня ты научишь плести себе счастливую судьбу?

– Ну, конечно, девочка! – рассмеялась Эби, – научила же Миранду и Ариану, твоих старших сестер. И тебя научу! Главное, закрой глаза, положи руку на сердце, и постарайся увидеть его сияние…

Как Царевна Несмеяна во Дворец Желаний ходила

Психотерапевтическая Сказка

Как-то раз раскапризничалась Царевна Несмеяна не на шутку. Хочется ей чего-то, а чего – и сама не знает. И от беды такой стала она ножками стройными топать, ручками белыми хлопать, да все по девкам-чернавкам, по мамкам да нянькам. А уж царской дочке да по румяной щечке, чтоб, значит, в чувство пришла, никто хлопнуть не отважился. А вовсе даже наоборот – всполошились, забегали, то сласти несут, то каменья самоцветные, то диковины заморские, а то игрецов-скоморохов зовут, чтобы Царевну рассмешить.

Увидала всю эту суету Несмеяна, да так ей горько стало, что никто ее не понимает, что села она, и по обычаю своему плакать принялась. Ну, тут уж все знали, что делать – принесли два ведра серебряных, к ножкам девичьим поставили, царевна правым глазиком в одно ведерко, левым – в другое плакать начала. Как два ведра наполнила, так девушки-чернавушки следующие тащат.

Услыхал царь-батюшка про всю эту суету, стал, как обычно, звать ведунов да ведуний, колдунов да колдуний, магов да звездочетов, чтобы растолковали они ему, что дитятку ненаглядному в очередной раз надобно. Судили они, рядили, да так ни к чему и не пришли, только бороды да волосья друг другу в пылу споров повыдергали. Закручинился царь-батюшка на ссоры их глядючи, сидит, подбородок на руки положивши, да думу думает.

Тем временем, пришла в терем царский самая старая нянюшка, что самого монарха на руках своих вынянчила, а уж Несмеяну и подавно. Посмотрела на кутерьму, что в платах творилась, да и молвит:

– Что ты, батюшка, невесел, буйну голову повесил? Не сможешь ты царевне ничем угодить, пока она сама не поймет, чего ей надобно!

– Так как же я узнаю, чего ей хочется, коли она и сама не понимает? – продолжал печалиться царь.

– А ты не грусти, нынче спать иди, прогони всех советничков, что путного присоветовать ничего не могут, а утро вечера мудренее. Знаю я, как беду нашу избыть, кто нам поможет.