Прочтите всю книгу, получите удовольствие и познайте, как волшебно работают Сказки.
В добрый путь!
Безделицы для счастья
Самоисполняющаяся Сказка
– Не переживай! – высокая стройная темноволосая женщина погладила по плечу свою товарку, укладывавшую яркие разноцветные шары во внушительный короб, перестилая их ватой для большей сохранности.
– Смотри, какая красота! – ее статная сероглазая собеседница с красной прядкой в шоколадных волосах встряхнула шар, в котором над маленьким цветочным лугом немедленно запорхали бабочки. Две женщины с интересом склонились над сияющей вещицей, любуясь виртуозным полетом крошечных ярких созданий.
– Людям, наверное, кажется, что это просто елочные украшения, не нужные весной, – вздохнула сероглазая. – Они же не видят, что скрывается там, внутри, за всей этой чудной красотой… Они просто не знают, а может, не верят, что счастье можно получить так легко…
– Да уж, мы с тобой – продавщицы счастья! – фыркнула высокая. И добавила, подражая местным зазывалам и продолжая веселиться, – Дамы и господа! Подходите, налетайте, все товары разбирайте! Самые нужные в жизни игрушки-безделушки! – и она отвесила шутовской поклон в сторону «почтеннейшей публики». – А если серьезно, надо нам в следующий раз какую-нибудь вывеску придумать, с красивым названием…
Мирно беседуя, подруги продолжили укладывать так и не проданный сегодня товар, когда к ним подлетела девушка:
– Ой, как хорошо, что вы еще не ушли! – возбужденно воскликнула она. – Я у вас утром шар купила, для прощания с прошлым, помните? – Женщины изумленно уставились на покупательницу. В этой яркой красавице с горящими глазами, раскрасневшимися щечками, пухлыми алыми губами и чуть растрепавшейся от быстрого бега роскошной косой было очень трудно признать ту грустную, потухшую барышню, кутавшуюся в теплый серый платок посреди буйной весны. – Представляете, я его принесла домой, в руки взяла, и села у окна, как обычно… ну, я там три года уже сижу… Сидела… все ждала, вдруг Он вернется, а я пропущу, а тут… Я так шар сжала, что он лопнул, и тут же, в тот же миг та струна, что во мне все эти три года натягивалась, и болела, и жить мешала, и дышать не давала, тоже лопнула! И я почувствовала, что живу! Как будто гнойник вскрылся, и весь гной наружу вытек! А я вдруг увидела, что весна за окном, и такие запахи, звуки, краски! Девочки, милые! Я так счастлива! Спасибо вам! – и она закружилась в танце. Юная энергия, бившая в ней, не давала стоять на месте. Раскинув руки, словно крылья, девушка танцевала, двигаясь в такт веселой мелодии, слышимой ей одной. И такой задорной, такой заводной была эта ее внутренняя музыка, что даже поздние посетители Ярмарки Мастеров начинали улыбаться и притопывать ей в такт.
– Ой, я чего прибежала-то? – воскликнула девушка, завершив свой внезапный танец. – Я еще хочу шаров у вас купить. Мне нужно для новой любви, а еще – чтобы понять, почему я так с ним вляпалась, и больше не ошибаться, и еще пару камертонов для настоящего женского счастья. Есть у вас? – и веселые синие глаза глянули на двух подруг с такой мольбой и надеждой, что, казалось, смогли бы растопить и самое-самое черствое сердце.
По счастью, сердца подруг таковыми не являлись, и статная тут же нашла все, что попросила покупательница. Высокая ловко и красиво упаковала шары, рассказывая попутно:
– Сразу все не пытайтесь задействовать, только по очереди. И потом, это – все же не волшебные таблетки! И от вас много терпения потребуется, чтобы все знания, что вам откроются, усвоить, навыки развить, и счастье свое распознавать научиться. Сначала – те, что помогают прошлое понять, потом уже – все остальные. Договорились? Дозировку соблюдайте – максимум, три часа работы с шаром в день. И давайте себе отдохнуть, пусть разум, душа и сердце с новым освоятся!
– Да-да, я помню, помню! – Девушка чуть ли не подпрыгивала от нетерпения. – Вы не думайте, я хоть и была утром, как в тумане, а все же ваши слова мне еще тогда отлично запомнились!
– Ну, вот и отлично! Удачи вам! – произнесла статная, убирая полученные деньги в бархатный кошель. – Видишь, видишь! Это все-таки им нужно! – радостно воскликнула она, обращаясь к своей товарке.
– Как будто кто-то в этом сомневался! – счастливо улыбнулась темноволосая.
Тем же вечером, сидя в обеденном зале небольшой уютной таверны, подруги мечтали о том, как завтра они смогут продать свой товар, а потом – расширить свое дело, и изготовить еще больше Шаров Счастья для самых-самых разных нужд и потребностей людей.
…Она вошла серой тенью, и разговоры на миг смолкли, хотя ничего особенного в ней не было – просто одна из Сестер, служительниц Всевышнего, одетая в темно-серую, изрядно потрепанную рясу, и серый же, повязанный согласно обычаям, платок, низко надвинутый на брови. К поясу была привязана кружка для пожертвований – Собирательница, одно из самых тяжелых послушаний.
Их не слишком жаловали в народе, и не только потому, что закон предписывал предоставлять им стол и кров бесплатно, и не из-за того, что они собирали деньги на нужды храмов и монастырей. О, нет. Дело было в другом. Как правило, Сестры-Собирательницы были прозорливы, и всегда называли вещи своими именами. Они старались не давать непрошенных советов, но их Дар не позволял им молчать. И если они видели перед собой лжеца, вора или убийцу, или даже кого-то, менее грешного, по человеческим меркам, они прямо говорили ему об этом. Невзирая на то, кто и в каком количестве находился рядом. Заставить их замолчать было невозможно – Глас Божий, льющийся из их уст, замолкал лишь после того, как сказанное достигало слуха того, кому было предназначено. Утром, днем, вечером или ночью, в одиночестве и тишине собственного жилища, или на огромной шумной площади, в присутствии массы народа, тот, кому предназначалось Откровение, слушал и внимал, а Собирательница говорила… И сказанное редко нравилось слушающему. Именно поэтому Сестер обходили дальней дорогой, холодно-презрительно, еле сдерживаясь, давали деньги, лишь бы они ушли побыстрее и подальше. Причинять им физический вред мало кто решался, ибо возмездие Божие оказывалось быстрым и неотвратимым, однако окружавшая их ледяная стена была очень непростым испытанием. Именно поэтому такое послушание считалось одним из самых сложных, и редко кто отваживался его нести.
Сестра устроилась за самым дальним и неприметным столиком в тени. Присутствующие сделали вид, что ее не существует вовсе. Робкая надежда на то, что никто сегодня не станет объектом Откровения заставляла людей отводить глаза от вновь прибывшей. Служанка быстро поставила перед ней глиняную кружку с водой и тарелку с куском черствого даже на вид, хлеба.
Руки, показавшиеся из длинных рукавов, были красными и обветренными, и женщина тщетно пыталась отогреть их, сжимая принесенную служанкой кружку. Вода была еле теплой, и не грела озябшие конечности. Несмотря на то, что на дворе стояла весна, ночи еще были холодными, и, скитаясь по улицам целый день, к вечеру неимоверно хотелось живого тепла. Однако, ловя на себе недружелюбные и настороженные взгляды, Сестра не решалась занять столик поближе к камину, в котором весело и уютно потрескивал огонь. Лицо ее, покрытое глубокими морщинами, казалось строгим и отстраненно-мудрым, печать Высшего Знания делала его каким-то нечеловеческим, хотя в глазах иногда мелькала тщательно скрываемая боль.
Увидев Сестру, смиренно занимавшую дальний столик, и понаблюдав немного за разыгравшейся сценкой, подруги переглянулись, не сговариваясь, встали и двинулись к ней.
– Матушка, вы, верно, замерзли, – заметила статная.
– Пойдемте к нашему столу, там теплее, и у нас есть, чем угостить вас, если позволите, – подхватила высокая.
