Всю жизнь свою Иулитта была благодарна тем сестрам, что привезли ее в обитель, и не иначе выражалась, что они, привезя ее в обитель, «заживо ее в рай свезли». В обители старица нашла желанный простор своему молитвенному подвигу: посещала она и постоянные службы обители, молилась и тайно по ночам. И как на родине, так и здесь она служила ближним данными ей от Бога благодатными дарами прозревать будущее и давать добрые советы. Когда какой-либо сестре грозила скорбь, она той начинала кланяться в ноги. Которой сестре предстояло быть переведенной из одной келлии в другую, приходила к той Иулитта, садилась на палку и начинала выезжать. Если кому-либо из сестер предстояло получить весть о смерти близких родных, Иулитта приходила в их келлию и ложилась около кровати на полу, как покойник.
В обители существует много рассказов о подобных предсказаниях блаженной, точно сбывшихся. Упомянем здесь об одном. Когда игумения Евпраксия была уже слаба и хотела поехать на дачу для поправления здоровья, а ее келейница заказывала столяру на дачу кровать, Иулитта пришла и стала настойчиво требовать, чтобы делали скорей не кровать, а прочный стол. И сколько ее ни унимали, она не переставала буянить, требуя своего. И что же? Не кровать на дачу, а стол понадобился, чтобы положить почившую игумению!
Многие миряне из города, простые и образованные, скорбящие и нуждавшиеся в советах и наставлениях, в разрешении недоумений обращались к Иулитте и всегда получали от нее опытные указания и нравственную поддержку. Многих она утешала, многим предсказывала будущее, многих вразумляла. Так, когда к ней пришли жившие небрачно мужчина и женщина, она стала при них браниться грубо, тем довольно ясно указывая на их безнравственную жизнь. Последние чрезвычайно были этим потрясены и исправили свою жизнь, вступив в законный брак. Другому господину предсказала о бегстве его жены с любовником. А одной москвичке она была доброю советницей и утешительницей в течение многих годов, о чем та с признательностью и сообщила обители письмом. Когда нужно и можно было надеяться на соблюдение тайны, Иулитга отлагала юродство и говорила прямо, мудро наставляя и советуя лучшее. Одну сестру, собиравшуюся уйти в мир, Иулитта, оставив юродство, так утешила, вразумила, наставила, что та уже навсегда осталась под крестом иночества.
Почти ста лет от роду, окончив свой тяжелый, но миру незримый подвиг, старица перешла в вечную жизнь. Тихо скончалась она 3 августа 1903 года, напутствованная Святыми Таинствами: Покаяния, Елеосвящения и Приобщения Св. Тела и Крови Христовых. Она погребена в обители. Ушла она из этого мира от своей скорбной доли, но оставила по себе светлую память, и народная тропинка не зарастает к ее могиле. Как падающая звезда оставляет на темном небосклоне яркую полоску света, так и Иулитта, скончавшись, оставила по себе светлые и добрые воспоминания. Однако звездочный след скоро меркнет, но свет жизни этой юродивой не померкнет и останется незабвенным из рода в род. Эти воспоминания о ней будят и в других душах теплую веру, примиряют с нестроениями нашей жизни и сильнее влекут к святой жизни. И как бы говорят: все пройдет, пройдут скорби и печали, но не забудется добро, не забудется та любовь, которую явит человек ближнему.
УСТЮЖСКАЯ ЮРОДИВАЯ ПЕЛАГИЯ АНДРЕЕВНА БЕРЕЗИНА (БЕРЕЗИХА)
По молитвам праведных Прокопия и Иоанна в Великом Устюге почти не переводились юродивые, призванные Богом служить людям чрез свой тяжелый подвиг с отречением от разума — высшего дара Божия человеку.
К числу таких юродивых в г. Устюге принадлежала Пелагия Андреевна Березина, жившая в городе до 80-х годов XIX столетия. Пелагия Андреевна, мещанка, вдова, имела детей. Обитала она в маленьком домике на Ивановой горе, недалеко от Иоанно-Предтеченской женской обители. Едва ли кто интересовался, как живет Пелагия Андреевна, тем более скрыты были от глаз людских ее подвиги: известно было только, что спала она на печке или голых досках. Устюжане видели ее в своих многочисленных храмах усердно молящейся, встречали на улицах города маленькую сухощавую, согбенную старушку, бедно, но чисто одетую, с симпатичным лицом. Добрые люди давали ей деньги и вещи; она иногда принимала их, но тут же отдавала нищим. Ребятишки нередко издевались над терпеливо переносящею все оскорбления старушкой, смеялись над нею некоторые взрослые горожане, но большинство устюжан считали Пелагию Андреевну не простой женщиной, но молитвенницей и подвижницей, замечая в ее словах и действиях дар особой премудрости, неприсущий грешному, хотя ученому человеку. Глубоко почитали ее и высокие личности в городе, современники юродивой, например, известный тогда архимандрит Иоанникий (скончавшийся в юго-западном крае). Он с радушием всегда принимал ее у себя и слушал ее речи.
Архимандрит Иоанникий был настоятелем Устюжского Михаило-Архангельского монастыря. Приходит однажды к нему Пелагия Андреевна печальная, молчаливая и садится под стол в комнате архимандрита, жмется и говорит: «Тесно, жить негде». Скоро после того поднялось дело об отобрании каменного монастырского корпуса для помещения в нем общежития Устюжского духовного училища. Корпус был передан в ведение духовенства. Довольно многочисленное братство обители не уместилось в оставшемся здании: о. архимандриту, действительно, пришлось тесниться и жить в прихожей.
Иван Николаевич Костяшин, секретарь духовного правления, рассказывал случай из жизни своей тетки, жены священника Бабаевского прихода А. Попова. Она приехала в Устюг и ранним утром вышла на базар. Встречается ей Березиха и говорит: «Ой, горе-то какое у меня, Березин сегодня ночью руки поморозил», а сама почти плачет и показывает вторые суставы рук: «До этих мест, говорит, отнимать надо». Приезжает матушка домой, и — о горе! Ее муж в ту ночь, про которую поминала юродивая, в нетрезвом виде отморозил себе руки действительно по вторые суставы.
Протоиерей Вельского Троицкого собора Н. Следников рассказывал о следующих трех знаменательных встречах с Пелагией Андреевной.
«В первый раз я увидел ее в торговой лавке А. Е. Кузнецова в начале сентября 1858 г. Меня только что поместили в Устюжское духовное училище.
В лавку Кузнецова я пришел с матерью. Там в это время находилась и Пелагия Андреевна. Она попросила у матери копейку и получила ее. Мать, признавая Пелагию Андреевну вместе с другими устюжанами за прозорливую, спросила у нее: «Вот это мой сын, поступил он ныне в духовное училище. Что из него будет?» Тогда Пелагия Андреевна, ни к кому не обращаясь, заговорила сначала совсем безсодержательно, как неумная, а потом сказала: «Он выучится, будет священником, благочинным, большим попом будет, меня будет поминать, моего Березина поминать будет (т. е. мужа, которого звали Иоанном)». Затем она выбежала из лавки, а мы остались купить что-то для дома в деревню. Конечно, слова Пелагии Андреевны были приняты не за предсказания, а за пустой набор слов со стороны юродивой. Однако почему-то я хорошо запомнил эти слова. С течением моей жизни предсказания Пелагии Андреевны, высказанные 8-летнему мальчику, исполнились, и я, кажется, со дня посвящения моего во иереи ни разу не забывал поминать ее, ее мужа и отца, считая это для себя завещанием блаженной.
«Однажды родители мои послали мне, кажется, коп. 30–40 серебряными монетами на школьные надобности. Я хранил их в кармане ватной манишки, которая составляла в наше время ученья, кажется, неотъемлемую принадлежность ученического костюма и носилась на груди. Вскоре после получения денег, помнится, в воскресенье пошел я к поздней обедне в церковь Спаса Обыденного, где дядя мой, у которого я жил на квартире, был диаконом. Пришел я на берег р. Сухоны к торговым рядам и стоял у обруба (сплоченных между собою бревен стоймя для укрепления берега во время ледохода), так как к обедне не было еще благовеста. В то время подходит ко мне Пелагия Андреевна и говорит: «Дай мне копеечку». Я сказал: «Нет у меня копеечки». Юродивая на это сказала: «Есть, есть; у тебя серебряные есть копеечки». И тотчас торопливо убежала от меня. Тогда я вспомнил, что со мною действительно были посланные из дома деньги.
