— Кара, — произносит он, останавливаясь передо мной. — Ты такая красивая.

Я моргаю, не понимаю, что происходит. Ну, как — я понимаю. Он здесь. Алекс меня определенно кинул.

Прекрасно, даже фальшивый жених не хочет меня.

Но как?

— Я еще не видел фотографа, — говорит Тоби. Его губы продолжают двигаться, пока слова медленно слетают с них, но чем больше он говорит, тем меньше я соображаю. Рот. Слова. Не совпадает.

— Где Алекс? — в итоге спрашиваю я, прерывая его.

— Я Алекс.

— Нет…

Его слова врезаются в мой мозг: «Через минуту у нас будут зрители. Фотограф. Как ты хочешь сделать это?»

— Ты… мой Алекс на сегодня?

— Я… — Он прикусывает губу. — Я Алекс, временно.

Я смотрю на него, все кусочки складываются воедино. Не было никакого эскорта. Все приключения были тщательно спланированы для меня.

— Что?

— У нас не так много времени сделать это, красавица. Но я… Алекс. Твой Алекс. Это не было первоначальным планом, но когда ты назвала это имя, я понял, что не позволю… — Тоби пожимает плечами и криво усмехается. — Мы можем поболтать еще минуту, если хочешь. Там наверху лимузин. Фотограф может подождать нас.

Лимузин.

Я продолжаю прокручивать вещи в своей голове, надеясь понять, что происходит.

— Это розыгрыш?

— Боже, нет. — Тоби достает из кармана кошелек и открывает его. Я беру из его рук калифорнийское водительское удостоверение.

Тобиас Александр Хант.

— Так ты действительно Алекс.

— Да. И мне хотелось бы быть твоим Алексом.

— Что… Как… Когда… — Я возвращаю ему удостоверение, затем качаю головой. — Мы не можем этого сделать.

— Конечно, можем.

— Тоби!

— Давай убежим вместе. По-настоящему или нет, мне все равно.

Я смеюсь с нотками истерики. Тоби берет меня за руку и ведет к тупику платформы. Я прислоняюсь к стене, и он позволяет мне смеяться, пока мои бока не начинают болеть, а глаза слезиться.

— Теперь это безумие.

Он наклоняется достаточно близко ко мне, чтобы я почувствовала запах его лосьона после бритья, от которого мое сердце разрывается, но не так сильно, как от теплых слов, что он мурлычет мне на ухо:

— Я люблю тебя.

Это заставляет меня смеяться еще сильнее, что ужасно, потому что я тоже люблю его.

Вытираю слезы в уголках глаз, затем икаю.

Ох, дерьмо. В какой момент мой смех превратился в слезы? Я качаю головой.

— Прости, — шепчу я.

Тоби протягивает мне хлопковый платок с монограммой и целует в щеку.

— Нет, это была ужасная идея. Это я виноват. Дерьмо. Я беру свои слова назад.

— Не надо. — Я качаю головой. — Не последнюю часть.

— «Это я виноват?»

— Нет, до этого. — Прижимаю платок к щекам, провожу в уголках глаз, затем делаю глубокий вдох, нахожу его руку и моргаю. — Ты правда это имел в виду? То, что…

— Люблю тебя? — он криво ухмыляется. — Ага.

— Когда… Как… Почему?

— После суши. Возможно, до поцелуя, но это определенно помогло понять некоторые вещи. Оглядываясь назад, могу сказать, что вероятно с тех пор, как ты была еще несовершеннолетней, но очень смышленой.

— Тоби!

Его ухмылка становится шире.

— Не надо ненавидеть меня за это. Я никогда не фантазировал о тебе обнаженной, пока мы не поцеловались. Все законно.

— Прошлая ночь не была чем-то одноразовым.

— Я, черт возьми, надеюсь, что нет.

— Я не знаю, что сказать.

— Скажи, что выйдешь за меня. Просто пойдем на свадьбу, которую ты уже спланировала. Скажи своей семье, что мы сбежали, потому что мы сумасшедшие и без ума друг от друга, и посмотрим, что из этого выйдет.

Я ищу на его лице признаки сомнений, сочувствия или жалости. И не нахожу.

— Я согласна.

— Согласна? — Тоби прислоняется своим лбом к моему и улыбается. — Согласна.

— Я фиктивно выйду за тебя замуж, Тобиас Александр Хант.

— Для начала… — Тоби обхватывает ладонями мои щеки и целует, сначала медленно, а затем глубже, когда я впускаю его.

Щелчок. Вспышка.

— Счастливая парочка, — зовет фотограф с другого конца платформы. — Я уже вас потеряла.

Тоби прижимает меня ближе.

— Шоу начинается.

Тоби

Я не могу перестать касаться Кары, потому что я могу прикасаться к ней. И каждый раз, когда это делаю — когда беру ее ладонь, провожу пальцами по руке или прижимаю к себе — она широко мне улыбается.

Видимо, это не первая подобная фотосессия для нашего фотографа, Тани. После того как представляется, она делает несколько базовых кадров. Чтобы отдать нам тридцать качественных фото, она хочет сделать пару сотен таких кадров, поэтому просит нас делать свое дело, позволив ей щелкать-щелкать-щелкать без помех.

Проще сказать, чем сделать.

— Когда ты приехал? — спрашивает Кара, прижимаясь ко мне в лимузине, Таня сидит напротив нас.

— Вчера утром, — бормочу я у ее уха.

Я не упускаю, как участилось ее дыхание.

— Так прошлой ночью?

— Я был не так далеко, да.

Она наклоняет голову, щеки розовеют.

— Я исправлюсь чуть позже, — обещаю я, и по ее телу проходит дрожь. — Если ты захочешь.

Вместо ответа она прижимается ближе и приподнимает голову, чтобы я смог поцеловать ее.

Дорога до кампуса, где мы встречаемся со священником, занимает несколько минут. Это могла бы быть десятиминутная прогулка, но я рад, что у нас есть машина. Как только мы закончим с фотографом и священником, я собираюсь остаться с Карой наедине — и задние сидения лимузина как нельзя кстати подходят для моих целей.

Фотограф выходит первой, давая нам побыть вдвоем, чем я и пользуюсь. Затем выхожу из машины, предлагая руку покрасневшей невесте с сияющими глазами.

— Ты думал о том, как мы все объясним Бену? — спрашивает Кара. Тон ее голоса и легкость шага говорят о том, что ее несильно заботит этот вопрос, если я все продумал.

Ох уж, это моя нарушительница спокойствия.

— Думал. Я скажу ему, что влюбился в тебя сам того не ожидая. Что один телефонный разговор плавно перетек в другой, а затем еще в десятки, каждый из которых был дольше предыдущего, потому что разговор с тобой становился самой важной частью моего дня. — Я обнимаю ее и указываю в сторону официально выглядящего парня, который направляется в нашу сторону. — Я собираюсь рассказать твоему брату правду. Однажды я проснулся и понял, что люблю тебя, и, зная, что ты хочешь сбежать, я приехал в Торонто и удивил тебя.

— Ты скажешь ему правду, — шепчет она. — Так что нам не нужно лгать.

— И потому что это довольно приличная история любви. Это наш парень?

Она кивает.

— Я думаю, да. Мистер Грэхем?

— Мисс Руссо, очень приятно. А это ваш нетрадиционный кавалер?

Она смеется.

— Я должна извиниться, мистер Грэхем. Оказалось, нетрадиционная здесь только я. Тоби — я имею в виду, Алекс — очень романтичный.

Я протягиваю руку.

— Тобиас Александр Хант. Романтик, к Вашим услугам.

***

Мы неофициально поженились под каменной аркой.

— Согласны ли Вы, Тобиас Александр Хант, посвятить жизнь этой девушке? Согласны ли считать ее своим партнером во всех смыслах этого слова, чтобы поддерживать ее в горести и разделять вместе с ней радости?

— Согласен.

— А Вы, Кара Элизабет Руссо, согласны посвятить жизнь этому мужчине? Согласны ли считать его своим партнером во всех смыслах этого слова, чтобы поддерживать его в горести и разделять вместе с ним радости?

Она кивает, прежде чем ответить.

— Согласна.

Когда священник переворачивает страницу в кожаной папке, мы обмениваемся взглядами, которые заменяют любые клятвы, что могут нам понадобится. «Что насчет Австралии?» — спрашиваю я ее. «Мы разберемся» — отвечает она.