Может, Репс и не стал бы колесить по изуродованной ядерной войной стране, собирая материал для «Летописи Апокалипсиса», выполняя последнюю просьбу друга, но в один из дней в северный городок пришла беда. Неизвестная инфекция выкосила почти все население. Те, кому повезло, сели в железных монстров и укатили куда глаза глядят. Репс оказался в числе этих счастливчиков и стал невольным осведомителем Шарова. Машина, в которой он покинул родной город, принадлежала погибшему от инфекции эмиссару профессора. Тот нередко использовал доверчивого приятеля втемную для своих целей задолго до начала эксперимента и продолжал это делать даже после своей смерти.

– Я много где побывал и видел, как люди стремительно превращались в зверей. Внешне они сохраняли человеческий облик, но внутри них зрело черное, непроглядное зло. Тогда я понял важную вещь: зло притягательно по своей сути. Оно манит к себе обещаниями легкой победы над любым, кто слабее тебя. Добро же всегда требует больших усилий над собой. Намного проще отобрать у голодного последнюю корку хлеба, чем поделиться с ним крохами того, что у тебя есть. В первом случае ты гарантированно продлишь подобие жизни и агонию погибающей души, а во втором – не факт, что доживешь до завтрашнего дня. Зато сохранишь человеческое достоинство, самоуважение и веру в лучшую долю для человечества, – закончил Репс длинный монолог.

– И вы решили всегда и везде творить добро, – догадался Кузьма.

– Именно так.

– А если вы решили творить добро, зачем тогда пушка на крыше фургона? – с хитрым прищуром спросил Пашка. – Неувязочка получается.

– Вовсе нет. Я считаю, добро должно быть с кулаками. Иначе как объяснить заблудшим душам, что они заблуждаются? Ну и еще один аргумент: не будь этой пушки, разве вы бы сейчас говорили со мной?

Пашка, смущенно крякнув, потупил глаза в пол.

– То-то и оно. Ну ладно, хватит о лирике, давайте ближе к делу. Я ведь не просто так вас пригласил. Долг платежом красен. – Ребята переглянулись. Репс заметил тревогу в глазах гостей и поспешил успокоить: – Ничего такого от вас не требуется. Просто познакомьте меня с руководством вашей общины. У вас же есть лидер?

– Да, – кивнул Кузьма. – Это мой отчим.

– Отлично! Тем проще будет найти с ним общий язык. В качестве жеста доброй воли я довезу вас до места. Вы ведь покажете дорогу?

Пашка отрицательно мотнул головой и чуть не задохнулся от возмущения, когда Кузьма согласился. Репс почему-то не вызывал в нем доверия. Паштет хоть и прожил всего пятнадцать лет, но чутье подсказывало, что нельзя слишком откровенничать с незнакомцами. Беспечность товарища его поражала. Он и так много чего наболтал и, вдобавок, хочет теперь привести Репса к убежищу. А если тот вынашивает дурные планы? Мало ли чего он рассказал о себе. Правда это или нет, все равно не узнать, а наплести можно с три короба.

На крыше фургона опять что-то противно заскрежетало, как будто жуткое чудище провело когтями по железу. Пашка резко поднял голову к потолку.

– Это Матюха поменял азимут наблюдения, – пояснил Репс с отчетливо различимой в голосе гордостью за воспитанника. – Бдит малец, старается. Давно пора смазать привод обзорной турели, да нечем. Может, получится у вас разжиться чем-нибудь подходящим, а то заклинит не вовремя – и дело с концом.

Он хлопнул себя по коленям и встал со скрипнувшей под ним откидной скамьи.

– Ну, я оставлю вас на минутку, проверю, что там и как, а вы тут посовещайтесь пока.

Хозяин машины зашаркал подошвами ботинок по настилу из старых досок.

Пашка дождался, когда за ним захлопнется дверь в закуток с ведущей наверх лесенкой, и накинулся на друга:

– Ты что творишь? Спятил – этих двоих в убежище вести? А если они мутанты какие, ну или задумали чего?

Кузьма посмотрел на Пашку с улыбкой на губах.

– Помнишь, ты говорил, как было бы круто пригнать танк к убежищу?

– Ну, помню. И что?

– Чем тебе эта машина не нравится? Тот же танк, только на колесах, даже пушка есть. А если серьезно, Паштет, доверять надо людям.

Зрачки Кузьмы внезапно расширились.

Пашка хотел спросить, хорошо ли друг себя чувствует, как вдруг его глаза остекленели, рот приоткрылся, лицо вытянулось, а кожа приобрела матовую бледность.

– Доверять надо людям, – медленно повторил он.

– Вот именно.

Кузьма шмыгнул носом, провел пальцами над губой и с удивлением увидел, что они перепачканы кровью.

Дверь открылась. Репс вошел в жилой отсек.

– Ну что, договорились?

– Угу, – буркнул Кузьма и запрокинул голову в попытке замедлить кровотечение из носа.

Репс вытащил из кармана штанов мятый платок и сунул парню в руки.

– Держи.

Кузьма прижал тряпицу к носу, покосился на Пашку. Тот все еще сидел с отсутствующим взглядом, а из уголка приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны.

– Подвинься, – попросил Репс и, когда Кузьма чуть сместился в сторону, сел рядом с ним. – На самом деле мы не такие и разные, как может показаться на первый взгляд. Я сразу почувствовал в тебе родственную душу, да и ты, думаю, тоже ощутил нечто похожее. Верно? Иначе с чего бы ты стал так откровенничать. Вон Пашка твой до последнего чуть ли не волком на меня зыркал, хоть я и не давал повода. И до сих пор так бы смотрел, если б ты его не успокоил.

– Так это сделал я?! – искренне удивился Кузьма. Он убрал руку от лица, посмотрел на испачканный красным платок и снова прижал его к носу. Кровь по-прежнему текла, хоть и не так активно, как раньше. – Но как это получилось? Я ничего такого не хотел. Честно.

– Верю. Придет время, и ты научишься контролировать себя. У меня ушло больше пяти лет, прежде чем я разобрался, как управлять этим даром. Думаю, тебе будет проще, ведь ты моложе, и твой организм быстрее сумеет адаптироваться. Скажи, у тебя были сильные головные боли и похожие на эпилепсию припадки?

– Да.

– А как давно они начались?

Кузьма пожал плечами.

– Года полтора назад, наверное. Может, чуть раньше. Я точно не помню. Запомнил лишь, как сильно перепугался отчим, когда это произошло впервые. В убежище и без того туго с лекарствами, чтобы тратить их на неизлечимо больных. Он боялся, если кто прознает о моем недуге, его заставят отказаться от меня.

– Вот в этом и кроется основная проблема. Люди боятся всего нового и непонятного. Им легче прогнать таких, как мы, или уничтожить, чем найти способ мирно ужиться с нами.

– Но кто мы такие?! – воскликнул Кузьма дрожащим голосом. – Мутанты?!

– Вряд ли. Думаю, мы просто не такие, как все. Ты же не станешь называть мутантами тех, кто великолепно танцует, сочиняет музыку, пишет картины и книги или играет на музыкальных инструментах? Мы просто умеем делать то, что неподвластно большинству, вот и все.

– Вы поэтому уехали из того северного городка и пустились странствовать, – догадался Кузьма. – Боялись, что вас там убьют?

Слегка склонив голову набок, Репс поджал губы, словно говоря: может быть, и так.

– И вы все придумали насчет семьи и того, что жили когда-то здесь?

– А вот это чистая правда, – солгал Репс не моргнув глазом. – Я когда-то действительно здесь жил, потому и хочу попасть в убежище и поговорить с твоим отчимом. Вдруг он что-нибудь знает о моей семье.

– А вы не боитесь найти их через столько лет? Вы за это время сильно изменились, да и они, думаю, тоже. А вообще, наверное, это страшно. – Кузьма зябко передернул плечами. – Как будто встретить того, кто давно умер.

– О-ох! Моя голова, – простонал Пашка, приходя в себя. – Что случилось? Почему она так болит?

Кузьма с мольбой во взгляде посмотрел на Репса. Он не знал, что говорить другу. Правду все равно не скажешь, а в голову, как назло, ничего путного не лезло.

– Регенератор вышел из строя. Концентрация углекислоты в замкнутом пространстве резко повысилась. Как результат, потеря сознания, сильные головные боли, кровотечение из носа. Повезло, Матюха вовремя аварийную систему очистки воздуха запустил. Раз уж все так удачно сложилось, предлагаю не тратить зря время. Прошу пройти за мной в кабину. Обещаю доставить до убежища первым классом. Что вы на это скажете?