– Разве я что-то не то сказал? – поинтересовался Олег Иванович с вызовом в голосе. – Цель оправдывает средства. Если вам так нужен этот человек, то какая разница, как он здесь окажется, не так ли?

– Ну, так-то да, – кивнул Потапыч. – Просто я не ожидал от вас подобных заявлений.

– Все-таки вы ученый, а люди науки, как мне кажется, достаточно миролюбивые существа, – поддержала его Лань.

– В первую очередь я человек, а уже потом ученый, и ничто человеческое мне не чуждо. К тому же я не призывал никого лишать жизни. Убить и оглушить – это разные вещи, – категоричным тоном заявил профессор. Его оскорбляла одна мысль о том, что эти трое усомнились в его добропорядочных намерениях. Ладно «молодожены», он их вчера впервые в жизни увидел, но Балабол-то его не первый год знает. Мог бы не делать такие удивленные глаза. – И вообще, хватит впустую тратить время. Лучше смотрите фильм, больше пользы будет. А я пока проведаю наш источник информации.

Олег Иванович запустил воспроизведение файла, положил пульт на стол и, стуча подошвами ботинок по бетонному полу, вышел из кабинета.

Глава 12

Ожидание

Пашка Шульгин, по прозвищу Паштет, остановился перед черным зевом входа в подъезд пятиэтажки, поднял кулак над головой. Кузьма замер на месте. Повел головой по сторонам, внимательно глядя на присыпанные слоем радиоактивной пыли ржавые машины. Сердце гулко ухало в груди, кровь шумно стучала в ушах, перед глазами плавала мутная пелена. Хотя нет. Похоже, это слегка запотели круглые стекла старого противогаза с жестяным коробом на конце длинного гофрированного шланга.

На поверхности лучшие друзья сталкера – зоркий глаз, острый слух да меткое ружье. Но много ли услышишь, когда уши закрыты резиной маски? Вот и остается надеяться на глаза, а тут, как назло, эта проклятая испарина появилась.

Ох, как не вовремя стекла запотевать начали. Того и гляди быдляки появятся. Не заметишь их вовремя – пиши пропало. Бледные лысоголовые уроды вмиг защитный комбинезон на части располосуют. Что им прорезиненная ткань? У них когти крепче стали, вон какие глубокие царапины на машинах после них остаются. Как будто керном с твердосплавным наконечником по металлу провели.

Кузьма сокрушенно покачал головой и так сильно стиснул руки на заряженном самодельными патронами охотничьем ружье, что даже сквозь маску расслышал скрип резины трехпалых перчаток.

– Надо было дыхнуть на стекла после обработки карандашом, – пробормотал он.

«Поздно, доктор, Бобик сдох», – всплыла в памяти любимая присказка Юргена. Тот с первых занятий вбивал в подкорку будущим сталкерам, что любая небрежность может стоить жизни не только допустившему ее человеку, но и тому, кто отправится с ним в рейд на поверхность.

«Авось на этот раз пронесет», – подумал Кузьма, где-то глубоко в душе лелея детскую надежду на чудо. Вера в счастливое разрешение непростой ситуации оставалась единственным утешением. Он не хотел, чтобы из-за его разгильдяйства Пашка влип в неприятности вроде неожиданного нападения быдляков. Да и вороны в любой момент могли камнем свалиться с неба.

Юрген говорил, раньше эти птицы были не такими большими. Радиация пошла пернатым на пользу. Вороны вымахали с орла и теперь охотились не только на мутантов, но и на людей. В одиночку сложно вовремя увидеть пикирующих птиц, особенно если те нападают со спины, потому сталкеры и ходили в рейд парами. Не один, так другой заметит опасность и прикроет товарища в случае необходимости.

Тем временем стекла запотели еще сильнее. Если раньше Кузьма видел все словно сквозь легкую дымку, то теперь он как будто оказался в густом тумане и не различал ни громаду густо затянутого гигантским вьюном панельного дома, ни стоящую перед входом в подъезд серую фигуру в мешковатом защитном комбинезоне.

– Паштет! Ты где?! Отзовись! – крикнул Кузьма, но из-под плотной резиновой маски раздалось невнятное бормотание.

Кузьма осторожно зашагал вперед. Облачка радиоактивной пыли вылетали из-под ног, тонким слоем серого налета оседали на бахилах защитного комбинезона. Парню показалось, он различил движение слева. Точнее, не различил, а почувствовал дрожь земли под ногами, словно кто-то большой и очень тяжелый быстро приближался с той стороны. Кузьма вскинул ружье и прижал приклад к плечу, резко поворачиваясь к неожиданной опасности. Он хотел разом нажать на оба спусковых крючка, но не успел. Что-то невероятно жуткое накинулось на него, сбило с ног, и он увидел, как из черного бесформенного облака материализовалась уродливая пасть с острыми, истекающими слюной зубами.

Кузьма рывком согнулся в поясе и нервно посмотрел по сторонам. Ни тебе пыльной улицы с частично разрушенными и заросшими вьюном стенами домов, ни гниющих под открытым небом автомобилей, ни серого, как замызганная половая тряпка, неба над головой. Кузьма выдохнул с облегчением, упал на подушку и уставился в низкий бетонный потолок маленького, три на четыре метра, отсека.

Кошмары мучили его третью ночь подряд. И ладно бы он пережил нечто подобное наяву, так нет же. Кузьма ни разу не выходил на поверхность и знал о происходящем наверху со слов тех, кто там регулярно бывал. Все должно измениться сегодня. Вчера ему исполнилось шестнадцать. Он уже не подросток, а полноценный участник взрослой жизни мужского сообщества общины «кожевенников» со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Вернее, он станет им, когда пройдет Испытание.

Собственно говоря, из-за предстоящей проверки он и не спал толком последние ночи. Испытание манило и пугало его. Манило, потому что он, как и любой пацан его возраста, хотел стать настоящим сталкером, а пугало, потому что из пяти достигших шестнадцатилетия подростков только двое прошли экзамен. Большинство детей подземелья страдали агорафобией и нормально чувствовали себя только в замкнутом пространстве с одинаковой температурой, влажностью и серыми бетонными плитами над головой.

Как только выяснилось, что не все пацаны могут побороть страх перед открытой местностью, отчим Кузьмы, вместе с другими представителями «командного состава», собрал подрастающую смену в актовом зале убежища и сказал, что проваленного Испытания бояться не стоит. Мол, не всем же выходить на поверхность, кто-то должен работать на фермах и в цехах по производству защитных комбинезонов. А еще надо обеззараживать ОЗК вернувшихся с поверхности сталкеров, перевозить бочки с водой, таскать ящики с грибами и продукцией овощеводства. Да и вообще мужской работы полно и без далеких вылазок на поверхность. Взять хотя бы ремонт паровых машин. Без них в отсеках не будет электроэнергии, а выходят они из строя с завидной регулярностью. Да, паровики тоже на поверхности, но стоят-то в цехах, а там, как ни крути, хоть какая-то крыша над головой.

Многие ребята после той беседы воспряли духом. Страх не оправдать возложенных надежд дамокловым мечом висел над каждым подростком, лишая покоя и сна. Мишка Парамонов из пятьдесят четвертого бокса вообще за неделю до Испытания так сильно отощал на нервной почве, что Знахарь забрал его к себе в просторное, разделенное ширмами на больничные палаты помещение для прохождения курса реабилитации, как он выразился.

Правда, Парамон, как звали его в убежище, недолго провалялся в кровати. Не в его натуре было заниматься ничегонеделанием, витаминки да всякие общеукрепляющие средства глотать. В тот же вечер он забрал свои вещи из шкафа и был таков. Обратно его чуть ли не под конвоем привели.

– Долго мне тут лежать? – недовольно буркнул Мишка, залезая в скрипнувшую под ним койку.

– Сколько потребуется, – хмуро сдвинул седые брови Знахарь и погрозил узловатым пальцем: – Еще раз сбежишь, пристегну ремнями к кровати и лично прослежу, чтобы тебя не допустили до Испытания.

Мишка честно выдержал положенную ему неделю в «госпитале», не желая испытывать судьбу понапрасну. Знахарь был не последним человеком в убежище и легко мог привести угрозу в исполнение.