– Порядок! Можно идти.

Участники экспедиции покинули здание медсанчасти. Помня о недавней встрече с быдляком, путники внимательно смотрели по сторонам. То ли судьба сменила гнев на милость, то ли на сегодня запас неожиданностей подошел к концу, но по дороге домой никто так и не посмел напасть на их маленький отряд. Неподалеку от входа в убежище Зубр заметил кружащую возле мутного солнца черную точку, но не придал этому значения: эка невидаль – птица летает.

Юрген постучал по гермодвери обрезком трубы. Он специально оставил его здесь, когда они вышли из убежища. Тяжелые створки медленно поползли в стороны. Как и в первый раз, Капитан не стал открывать их полностью.

Зубр последним вошел в полутемный коридор. Сапунов тотчас принялся крутить ручку в обратную сторону.

Двери сомкнулись. Сверху хлынули упругие струи воды. Глядя на исчезающие в черных отверстиях решеток грязные ручьи, комендант мысленно похвалил себя за настойчивость. Когда в убежище пробурили скважину, он убедил Груздева в необходимости сделать в предбаннике между гермодверями сливную канализацию и установить под потолком душевые лейки. Как будто знал, что пригодятся.

В свете забранных сеткой потолочных ламп мокрые ОЗК отливали глянцем. Новоявленные сталкеры прошлепали по лужам до внутренней гермодвери, сняли с себя защитную одежду и вышли к встречающим их жителям бомбоубежища в насквозь промокшем от пота камуфляже.

Капитан остался в шлюзе. Вместе с двумя помощниками в ОЗК он тщательно обрабатывал дезактивирующими составами набитые лекарствами короба и комбинезоны первопроходцев.

Овации и радостные крики обрушились на смельчаков, стоило им перешагнуть через порог внутренних гермодверей. Десятки рук потянулись навстречу: каждый хотел дотронуться до героев. Татьяна подмигнула Зубру, но, как бы она ни старалась держаться молодцом, усталые глаза, распаренное лицо и прилипшие к вискам завитки мокрых волос выдавали ее с головой. Неизвестно, чем бы все закончилось, проведи они снаружи на полчаса дольше.

– Разойдитесь! Дайте дорогу! – Знахарь протолкнулся сквозь окружившую путников толпу и схватил Зубра за руку. – Ну, как там?

– Нормально, – лицо коменданта расплылось в довольной улыбке. – Фонит, конечно, без этого никуда, но, думаю, в жизни убежища начался новый этап.

Зеваки ответили дружными криками на его слова. Многим до чертиков опостылело сидеть под землей. Хотелось выйти на волю, снова увидеть солнце, почувствовать радость полной приключений жизни. Из них никто ж не знал, что мир теперь не так дружелюбен, как раньше, и что опасности подстерегают людей на каждом шагу.

– Да я не об этом, – поморщился Знахарь. – Лекарства принесли?

– А то! – довольно прогудел Юрген. – Целых три короба, как и планировалось. В медсанчасти этих медикаментов еще столько лежит, что мама не горюй. Не на одну ходку хватит.

И снова толпа ответила слаженным ревом, а глаза присутствующих среди зевак мальчишек загорелись восторгом. Каждый из них мнил себя участником следующих экспедиций и наверняка воображал, каким героем он вернется с поверхности.

– Понятно. Так, вы трое, сейчас в душ, а то от вас несет, будто месяц не мылись. Потом ко мне в лазарет. Полежите там недельку-другую, попьете радиопротекторы. Я вам укольчики сделаю, капельницы поставлю, заодно понаблюдаю: не проявятся ли нежелательные последствия для здоровья после вылазки. Остальным разойтись по отсекам.

– Эй, а ты чаво тута раскомандовался? – выкрикнул кто-то из толпы. – Ты вроде как ишшо не комендант.

– Он дело говорит, – громогласно заявил Юрген. – Нам необходим курс реабилитации, а вам надо набираться сил перед новой сменой или отдыхать после трудового дня.

В толпе послышались недовольные возгласы. Зубр поднял руку, призывая к тишине. Разговоры постепенно стихли, но он не спешил говорить. Сперва обвел взглядом стоящих перед ним людей и лишь потом произнес:

– Расходитесь по домам. Позже обязательно обо всем поговорим.

Спорить с комендантом не решились. Мужчины хотели попасть в число сталкеров-первопроходцев, а женщины молчали, понимая, что с этого дня жизненный уклад изменится и хорошо жить будут те, кто больше всякого добра принесет в убежище. Без средств индивидуальной защиты и оружия на поверхности делать было нечего, а этим добром распоряжался Зубр. Ему же и составлять списки, когда вернется из лазарета. Ляпнешь сейчас лишнего, и твою половинку не допустят до вылазок.

Глава 11

Найденыш

Со дня первой экспедиции прошло три года. За это время красная полоска в окошке дозиметра рядом с гермодверями опустилась ниже отметки в пятьдесят рентген. Началась эпоха «великих географических открытий». Тогда-то обитатели бомбаря и узнали, что они не единственные, кто выжил в городе после Атаки. Это знание унесло жизни двух из пяти ушедших в рейд разведчиков, но их жертва того стоила.

Дюжина быдляков атаковала малочисленный отряд на площади Лепсе неподалеку от проходной одноименного завода. Мутанты выскочили из развалин небольшой часовни, и только своевременная помощь жителей лепсенского бомбаря помогла избежать гибели всей группы. В благодарность за спасение сталкеров «кожевенники» доставили «лепсенцам» мешок сушеных грибов и ящик свежих овощей. Это послужило началом взаимовыгодной торговли, к которой вскоре присоединились «металлурги». Так звали укрывшихся в бомбоубежище завода по обработке цветных металлов сотрудников предприятия и жителей соседних с промзоной домов.

Но еще больше жизнь в убежище изменилась, когда сталкер Николай Попов притащил старый радиоприемник.

На следующий день после того, как он с местным изобретателем смастерил антенну с громоздкими коробками усилителя сигнала и поглотителя помех, Зубр дал двух людей в помощь для монтажа конструкции на крыше входа в бомбарь, а еще двоих отправил в качестве охранников. К тому времени сталкеры знали, что в городе появились новые хозяева. После первой стычки с мутантами все быстро уяснили, что лучше держаться от жадных до человеческой плоти тварей на расстоянии, а при встрече с ними стрелять на поражение.

Антенну установили за пару часов, но потом Попов трижды выходил на поверхность: что-то регулировал и подкручивал во внутренностях собранных им приборов. А с вечера на неделю заперся в выделенной под радиорубку узенькой комнатушке, изредка выходя в столовую и в туалет.

Первые дни жители убежища крупными группами собирались возле радиорубки, прислушивались к долетающим из-за запертой двери всевозможным скрипам, шипению и шорохам, вполголоса обсуждая действия Попова и делая прогнозы возможных вариантов развития дальнейших событий. Чаще всего сходились к мысли, что ничего у Николая не выйдет и они так и останутся в неведении.

Постепенно поток визитеров стал спадать. К концу седьмого дня возле радиорубки ошивались одни лишь дети. Из всех обитателей убежища только они сохранили веру в чудо, или же, что более вероятно, им здесь просто никто не запрещал заниматься своими делами. В коридоре они частенько подворачивались под ноги идущим с корзинами грязного белья в постирочную или возвращающимся оттуда с красными после многочасовой стирки руками женщинам. А еще их шпыняли мужчины, чтобы ребятня не орала и не бегала, мешая отдыхать после тяжелой смены или недавней ходки.

Вместе с малышней Зубр стал свидетелем исторического события. В тот день он решил проведать радиолюбителя и заодно узнать: есть ли надежда услышать вести из других городов и составить хотя бы примерную картину происходящего в стране и мире. Стоило приблизиться к радиорубке, как из-за двери, сквозь хрипы и шорохи, отчетливо донеслись слова старой песни: «Ола-ола!..»

– Коля-радиола, – продолжил Борька-китаец, имевший с настоящим китайцем такое же сходство, как хрен с редькой. Прозвище к нему прицепилось после одного из занятий физкультурой, когда Юрген сказал, что Борька выносливый, точно китаец.