— Не спеши, приятель, — я прищурился и смог разглядеть Кино, аккуратно взявшего меня за плечи и облокотившего о холодную стену. — Ты как?

— Голова гудит.

— Это ты свою рожу не видел, — послышался голос Хорнета.

— За своей бы следил, — раздался голос Палача.

— Моя некрасивая временно, а твоя постоянно.

— Замолчите оба, — теперь говорил Ветрогон. — Не до этого сейчас.

Палач фыркнул. Протерев заслезившиеся глаза, я осмотрелся вокруг.

Место, где мы находились, напомнило какое-то зловещее подземелье. Низкий потолок, капающая с него вода, непонятные цепи, свисающего с него же. В помещении горело два факела, оба у единственного входа внутрь, деревянной двери с решетчатым окошком. А ещё под нами находилось воняющее сено. И рядом несколько вёдер для отходов. Не нужно было обладать большим мозгом чтобы понять очевидную вещь. Мы находились в темнице.

— Штиль, ты как? — Ветрогон опустился рядом и глянул на мою, видимо, разбитую рожу.

— Жить буду.

— Хорошо.

— А вот это ещё неизвестно, — пробормотал Кино.

Ветрогон проигнорировал комментарий.

— Нам нужно выбираться отсюда.

— Да. А где все остальные? — Только сейчас я понял, что в комнате находилось не больше восьми человек — я, Ветрогон, Хорнет, Кино, Палач и ещё трое — Геркулес, получивший свой позывной за соответствующую древнему полубогу фигуру, и Рокки, кудрявый черноволосый мужик, смахивающий на Сталлоне. В свободное время он занимался вольной борьбой, а то, что персонаж актера занимался боксом, никого, в принципе, уже не волновало. Позывного третьего я не знал. Это был очень высокий — но не такой высокий, как Петрович, — мужчина с веснушками. С такой физиономией самое то светится на обложках каких-нибудь модных журналов. Позже меня просветили, что называли его Гонец. Не потому, что он мог быстро до куда-то добраться. Как через некоторое время объяснил Хорнет: «Потому что иногда он городит такую лютую херню, что даже у меня рот открывается. Но всегда интересно, кстати. Интеллигентного человека грех не послушать».

— Ну, — Ветрогон тут же помрачнел при моём вопросе и сдвинул брови. — Всё пошло не плану, но это, впрочем, очевидно. Во-первых: вторая группа не попала в грузовик, что вы и так знаете. До посёлка им пришлось добираться пешком. Во-вторых: здесь оказалось куда больше людей, чем мы думали. И военных, и гражданских. Когда началась заварушка это сильно помешало действовать. А в третьих... — Капитан вздохнул. — Норвежцы оказались умнее, чем я думал. Тут уже моя вина. Наивно было полагать, что у Омессуна такая слабая защита — наш отряд обнаружили ещё на улицах деревни. Просто стрелять начали только тогда, когда наши зашли на улицы, вроде как, все. Стоит отдать должное Мейгбуну. Этот мужик идёт на десять шагов впереди. Большую часть он перебил на улицах, а остальных запер здесь. Где другие выжившие я не знаю.

— Ну, сейчас-то он мёртв. У них должен появится новый главный?

— Мёртв? — Ветрогон поднял брови. — Он навещал нас, едва мы сюда попали.

— Что?

Я посмотрел на Хорнета. Сероглазый покачал головой.

— Тот дед, в которого ты пару пуль всадил, сдох. Но, оказалось, это был не Мейгбун. Сукин сын нас и здесь опередил.

Я закрыл глаза. Да, ну и вляпались.

— Что делать-то будем?

— А что остаётся? — буркнул Хорнет и аккуратно потрогал рассеченную бровь. Видимо, ему с ноги прилетело не хуже, чем мне. — Только ждать.

— И ждать, видимо, долго не придется, — подтвердил Ветрогон и поднялся. — Не будут они нас тут держать. Нацисты нацистами, а средства на содержание лишний раз тратить не хочется.

— Нацизм — это не просто политическое движение, — впервые подал голос Гонец. — Нацисты не столько следуют к какой-то определенной цели, сколько наслаждаются дорогой к ней. Цель нацизма — нацизм, также как цель власти — власть.

Мы с Хорнетом переглянулись. Я поднял бровь. Он пожал плечами. Неожиданное изречение здоровяка с веснушками прозвучало вполне убедительно.

— Так или иначе, — Ветрогон подошёл к решетчатому окошку. — Долго мы здесь не просидим.

— Почему?

— Потому что... Так, подождите, — командир неожиданно припал к двери, разглядывая то, что происходит снаружи.

— В чём дело, Кэп? — Палач погладил бороду.

Капитан не ответил. Я поднялся, опершись о каменную стену, и с помощью Кино подошёл к нему.

За дверью располагался достаточно длинный и тёмный коридор, также освещаемый светом факелов. Неподалеку дрались два человека в одинаковой униформе: норвежской. У обоих были ножи. Вот очередной взмах, ещё один выпад, рывок: человек, который был гораздо меньше, чем его противник, всаживает нож врагу в горло. Он падает на бок и больше не движется. Человек, устранивший его, вынул нож, вытер кровь, после чего двинулся дальше по коридору, внимательно осматривая двери. Через некоторое время он остановился напротив нашей. Тут мы и поняли, что он на самом деле не он, а она.

Девушка, лицо которой было скрыто темной маской, посмотрела на нас карими глазами. Затем с очевидным акцентом произнесла:

— НРГ?

— НРГ, — подтвердил Ветрогон.

— Вас велено освободить, — сказала она и вытащила из карманов связку ключей.

— Кто?

Кареглазая не ответила, подбирая нужный ключ. Затем вставила наиболее крупный в замок и дважды провернула. Дверь отворилась.

— Следуйте за меня и не шумите, — девушка вынула из-за пазухи небольшой пистолет с глушителем. — Их всё ещё много, нас может услышать.

— Куда мы идём? — прошептал Кино. По двое мы вышли из темницы и пошли за девушкой. Проходя мимо мертвого охранника, забрали у него нож и пистолет. Пахло сыростью и плесенью.

Девушка снова не ответила. Мы с Хорнетом переглянулись.

Шли недолго. Минули один коридор, затем второй, после попали в третий. На повороте в четвертый ход шёл вверх, откуда виднелся серый свет.

— Это выход? — спросил Кино.

Девушка бросила взгляд на парня.

— Да. Но мы уйдем через другой, — ответила она и неожиданно свернула в одну из дверей, расположившихся справа. Подождав, пока отряд зайдет в темную комнату, где не было видно ни зги, она включила фонарь и заперла за нами дверь.

— Что мы здесь делаем? — Палач оглянулся вокруг, пытаясь хоть что-то рассмотреть.

Девушка проигнорировала. Подойдя к каменной стене, на которой висела большая картина во весь рост, она вручила фонарь капитану, после чего сняла картину и поставила её рядом. За ней находился туннель.

Заметив, как Хорнет выдвигает губы трубочкой, чтобы присвистнуть, я отвесил ему лёгкий подзатыльник. Свист мог разойтись очень далеко. Товарищ кашлянул.

— Прямо как в «Побеге из Шоушенка», — сказал он.

Остальные согласно прогудели.

— Следуйте за мной, — прошептала девушка и двинулась вперёд. Мы вновь отправились за ней. Рокки, шедший последним, аккуратно повесил картину обратно.

В этот раз шли дольше. По двое следовали за нашей неизвестной спасительницей, и чем дальше заходили, тем сырее и промозглее становилась атмосфера вокруг. Порой ход замедлялся, ибо двигались мы, видно, куда-то вверх, иногда ускорялся, когда, видимо, спускались. В голове пронеслась мысль, что мы прямо как хоббиты в пещерах Мглистых гор, только вместо Торина Дубощита у нас была прекрасная дева. Хотя, я не знал, прекрасна ли она, ведь она была в маске. Лишь потом удалось убедится, что так оно и было.

Со временем мы вышли к крупной, железной двери, когда коридор неожиданно сузился, а земля вокруг стала абсолютно сухой. Девушка постучала по ней дважды, затем последовала небольшая пауза, и она постучала по ней четырежды. По ту сторону что-то загрохотало, задребезжало, и дверь отворилась.

Яркий свет сначала резанул по глазам, но мы быстро к нему привыкли и через секунд десять уже видели, что открылось перед нами дальше. В метре стоял высокий и пожилой мужчина с седой бородой и густыми, такими же седыми волосами, отворивший нам дверь. А за ним...

— Бог ты мой, — выдохнул Геркулес.