Огонек некоторое время помолчал.

— Ладно. Главное туда добраться, а там уже будем смотреть. Сейчас время тренировок. Продолжим?

Я кивнул.

— Хорошо. А теперь защищайся.

***

Холодный ветер заставил нас с Зоей поднять выше вороты своих плащей. Зайдя за угол, мы пошли по переулку, чувствуя, как дождь начинает касаться каплями наших макушек. Через несколько минут мы добрались до нужной двери и постучали в нее. Дверь нам открыла достаточно высокая, статная женщина. Волосы у нее были длинные и собранные наверху в величественный пучок, средь темных линий которого проглядывала проседь.

— Штили?

Мы кивнули.

— Проходите.

Мы прошли в узкий коридор и поставили на пол сумки и рюкзаки, которые несли с собой. Плащи повесили на вешалку, очевидно, висящую здесь очень давно. Понять это было очень просто: сейчас таких вешалок банально не делали. Не потому, что не было хороших мастеров, а потому, что раньше такие элементы интерьера отличались от тех, которые делают сейчас. Они выглядели как часть ушедшей, великой эпохи; или, точнее, они ею и являлись.

— Много принесли?

— На ребят пятнадцать-двадцать, думаю, хватит, — сказал я. Мы прошли по темному коридору и оказались в достаточно просторной комнате, в которой было светло. Дождь за окном обретал все большую силу. В центре помещения стоял довольно широкий, деревянный стол. Сумки и рюкзаки, которые мы подняли вновь, когда разделись, начали медленно опустошаться — ровно по мере того, как мы с женой доставали из них вещи. По итогу на нем оказалось пять толстовок, столько же свитеров, парочка осенне-весенних курток и семь-восемь рубашек. Еще мы выгрузили семнадцать пар новых, теплых носков, которые купили по дороге сюда.

— Много привезли, — женщина помолчала, оглядывая стол. Затем посмотрела на нас острыми, умными глазами. — Спасибо.

Зоя качнула головой.

— Не за что.

— Есть за что. Детские приюты не первые места, которые спонсируются государствами. Не так много чужих людей будут заботиться о чужих детях. Сегодня вы много для них сделали.

— Рады помочь, — тихо сказал я.

На некоторое время в комнате наступила тишина.

— Не хотите, — сказала женщина, — поговорить с кем-нибудь из них?

— О, я думаю... — начал было я, но Зоя перебила:

— С радостью! А с кем можно?

Губы женщины тронула легкая улыбка.

— Я вас отведу. Только не шумите: недавно был ужин, скоро они будут готовиться ко сну.

Через мгновение мы снова оказались в темном коридоре. Затем поднялись по лестнице. Всюду на стенах висели картины разных личностей прошлых веков: в достаточно тусклом свете ламп было трудно разглядеть, кто был на них изображен. Среди них я узнал Винсента Ван Гога и Говарда Филлипса Лавкрафта. Да уж, это было странное сочетание.

Поднявшись на второй этаж, мы прошли несколько метров и остановились перед одной из дверей. Женщина обернулась к нам.

— Девочка, которая здесь живет, поступила к нам недавно. Точнее, год назад. Сейчас ей семь лет. Год для детей из детского дома, особенно в таком раннем возрасте — это целая вечность. Сейчас она живет одна. Если вы сможете немного поднять ей настроение, это будет уже превосходно. Она не особо разговорчива, но всегда внимательно слушает, что ей говорят. Чудесный ребенок. Пройдемте, представлю вас, чтобы она не испугалась. Если вдруг что, я буду неподалеку.

Мы вошли в дверь. Почему-то мое сердце колотилось как бешеное.

— Мария, это дядя Костя и тетя Зоя. Они помогают приюту и пришли немного поговорить с тобой. Ты не против?

А затем мое сердце сжалось, после чего чуть не выскочило из груди.

Ребенок и в правду был чудесный. И комната у нее была хорошая: она сидела на кровати, находившейся слева, в то время как та, что была справа, пустовала. Все было аккуратно и убрано. В комнате было светло.

Мария выглядела как ангел, явившийся на Землю в форме маленькой девочки. Одетая в милую, фиолетовую пижамку девочка имела светлые волосы и остренькие, нежные черты лица. Но у нее была одна особенность. Особенность, которая мало того, что, безусловно, сильно осложняла ей жизнь, но, видимо, еще и не давала ей завести семью.

На левом глазу у девочки имелась черная, пиратская повязка. Или, возможно, не пиратская. Но простая и черная: и я был уверен, что она там не просто так. Правый глаз девочки, серый и светлый, остановился на нас. В руках она держала книжку.

— Здравствуйте.

— Я оставлю вас ненадолго, хорошо? Буду рядом.

Девочка кивнула. Женщина вышла и закрыла за собой дверь. Я попытался поздороваться с ребенком, но только прокашлялся, пытаясь прочистить горло.

— Привет, — Зоя улыбнулась. — Мы поболтаем с тобой немного, хорошо?

— О чем?

— Не знаю. Тебе хочется о чем-нибудь поговорить?

Девочка задумчиво посмотрела единственным глазом в стенку.

— Я же вас почти не знаю.

— Ну, — мы с Зоей подошли поближе и сели на соседнюю кровать. — Ты уже знаешь наши имена, мы знаем твое. Почти друзья.

— Друзьями становятся в бою.

Я открыл рот. Зоя улыбнулась.

— Ты полностью права. А еще друзьями становятся тогда, когда люди рассказывают секреты, а те эти секреты хранят. Хочешь, мы тебе расскажем какой-нибудь секрет?

— Почему вы думаете, что я их сохраню?

— Я подумала, что ты из тех, кто умеют хранить тайны. Я права?

Девочка кивнула, собрав под себя коленочки.

— Какой у вас секрет?

Зоя наклонилась к ней и сделала очень доверительное лицо.

— Мы — космические странники.

— Как это?

— Ну, как? Мы пришли сюда, на Землю, с неба. Поэтому можем путешествовать и путешествуем по Земле. Странники по Звездам. Земля — это ведь тоже звезда. Небесное тело.

Девочка нахмурилась.

— Получается, вы — пришельцы.

Зоя задумалась.

— Да, думаю, так тоже можно сказать.

— Докажите.

— Как?

— Расскажите что-нибудь о ваших путешествиях.

— А, да это без проблем, — жена улыбнулась и повернулась ко мне. — Костя, расскажи Марии о приключениях по Земле.

— Ну... — я снова прокашлялся.

— Вы заболели? — девочка посмотрела на меня.

— Нет.

— Тогда почему кашляете?

— Когда человек долго молчит, его горло немного перестает работать, как следует. Кашель помогает ему заработать снова.

Девочка задумчиво нахмурилась.

— А приключения?

— Ну... — снова нукнул я. — Знаешь, это очень долгая история.

Девочка не ответила, не спуская с меня глаз.

— Но я тебе ее расскажу, — сдался я, поняв, что выхода нет. — Но ты должна не забывать, что это секрет. Хорошо?

— Я умею хранить секреты!

— Отлично! — Зоя сложила пальцы в замок и улыбнулась девочке. — Тогда слушай. История предстоит очень интересная...

— Эта история, — начал я, — случилась давным-давно. Мир еще не был таким, какой он есть сейчас. Не было поездов и машин, как не было небоскребов и компьютеров. Земля была другой и мы стали свидетелями событий, которые, возможно, переломили в корень ход самой эволюции. Это случилось в момент, который в истории назван Юрским периодом.

Мария снова нахмурилась.

— Это когда?

— О, ты не знаешь! Это тогда, когда по миру ходили динозавры.

Девочка удивленно открыла рот.

— Но вы тогда, получается, очень старые, а таких старых людей не бывает!

— А вот ты слушай, — теперь наклонился уже я. — И тогда узнаешь, что на свете бывает много того, чего быть не может, и ровно наоборот. Это началось на одной старой и высокой горе, обросшей густым, зеленым лесом: называлась она Одинокая гора, и жил на ней один такой же старый динозавр. Назывался этот динозавр Ти-Рексом...

***

К ночи дождь пошел еще сильнее. Громовые раскаты раздавались за окном совсем близко, и я радовался тому, что они все равно оставались глухими: стены в нашем доме были достаточно плотными, создавая отличную звукоизоляцию. Домой мы вернулись уже ближе к ночи. После того, как мы поговорили с Марией, отправились поболтать еще с несколькими детьми. Вместе нам было весело, даже не смотря на то, что поначалу с каждым ребенком общение давалось достаточно тяжело — тяжелее, чем оно началось с первой девочкой. За исключением Марии, мы познакомились с другой малышкой, Элеонорой, она была на два года младше и играла в игрушки. Кстати говоря, в динозавров. Мальчик Филипп воспринял нас в штыки, пока мы не рассказали ему, что на самом деле являемся спецагентами НРГ. Упоминать о том, что частично это являлось правдой, мы уже не стали. Тогда это было бы совсем другой историей.