По ней ехал конвой. Пять автомобилей. Хорнет вздохнул.

— Просто смотреть будем?

— А что нам ещё остаётся?

Хорнет вздохнул снова.

— Даже не думай.

— Да-да. Больно много...

— Ждём.

— Чего ждёте?

Несмотря на то, что некоторые из нас знали друг друга всего неделю, каждый понял, что голос, раздавшийся позади, принадлежал чужому. Обернулись молниеносно, но это ничем не помогло. Они уже успели подобраться к нам.

Их было много. Втрое больше нас. Одетые в экипировку норвежских солдат, они кинулись на нас в рукопашную, так быстро, что мы не успели сделать хоть что-то. Удары наносили прикладами автоматов и ногами. Я видел, как рядом упали братья, как справа опрокинулся Гонец, получивший в челюсть, и мгновенно потерявший сознание. Я успел отразить лишь два удара, пока сам не получил под дых. Упал лицом в грязь и чуть влажную, сырую землю. Услышал, как приземлился где-то слева Хорнет. Попытался поднять голову, но в который раз увидел ботинок, летящий мне в лицо. А затем вновь наступила тьма.

***

Было холодно, но чувства одиночества не было: мои ноги упирались во что-то твердое, рядом ворошился кто-то ещё, кто-то монотонно бурчал, а, может, говорил вполне ясно, но я этого пока не понимал. Слух возвращался постепенно. Затем вернулся окончательно. Я открыл глаза. Следующим пришедшим чувством было дежавю.

Рядом находились Диккер, Тартас и Хорнет. Гонца не было. Вокруг — тесная коморка с двумя двухэтажными кроватями, чей срок годности, очевидно, давным-давно вышел. На них имело место быть грязное бельё. Хорнет сидел рядом, братья сидели на кроватях напротив друг друга.

— Что за дерьмо? — спросил я.

— Окружили сзади, отрубили, вернули в тюрьму, — вяло ответил Хорнет. — Только в другую, видимо. Это не подземелье.

— Опять двадцать пять.

— Но это ещё не всё.

— О чём ты? — я поднялся с пола и облокотился спиной о стену.

— Нам песьец, — ответил Тартас.

— Полный, — подтвердил мрачно Диккер.

Я поднял брови.

— Они хотят прилюдно нас казнить.

— Что?!

Я встал.

— Что слышал. Этот Иокир соберёт все население Омессуна и будет играть в короля. Сегодня вроде.

— Откуда знаешь?

— Сами сказали, когда нас сюда бросили. Ты вроде в отключке был.

Я начал ходить взад-вперёд. Нужно было что-то делать. Коснулся руками холодных стен. Немного пощупал.

— Бесполезно, мы уже всё проверили. По-моему, это только в фильмах работает.

— Ну уж нет, должна быть лазейка...

— Да нету, говорю тебе.

— И что теперь, сидеть смерти ждать?

Дикер с Тартасом мрачно переглянулись. Хорнет вяло пожал плечами.

— Да что это с вами?

— Как высадились сюда, — Хорнет встал. — Так всё пошло по одному месту. Все эти военные лозунги, слава, слова генералов о победе — надоело. Куча пафоса и торжества на фоне бессмысленной резни. Я устал, приятель.

Я уставился на него.

— И?

— У меня нет желания рваться вперёд с флагом, но есть желание жить. Хватит. Если и драться — так на смерть.

— Что предлагаешь?

— Как придут за нами — попытаться вырваться.

— И сразу по пуле получим.

— Не получим, мы им для показательной казни нужны.

— Ладно, вырвемся. Потом?

— Остальных найдем. Всяко неподалеку где-то.

Я посмотрел на норвежцев.

— А вы что думаете?

Те снова мрачно переглянулись.

— Соглласны.

— Но делаем всё быстро, — Хорнет потянулся. — Нельзя чтоб они подняли тревогу.

Тут из коридора послышался какой-то шум, после которого к нашей камере начал кто-то приближаться. Хорнет сделал вид, словно он в один момент ослабел, после чего припал к стене. Остальные сделали тоже самое.

«Мда. Актерское мастерство на высшем уровне».

В замочную скважину вставили ключ. Через мгновение дверь отворилась. В неё вошли четверо. Пятый, открывший её, остался снаружи.

— Всем встать к стене, руки назад.

Конвоиры говорили по-русски. Мы выполнили указание.

Ну, сейчас или никогда.

Мы с Хорнетом развернулись одновременно. Диккер с Тартасом не подвели. Но они были к этому готовы.

Возможно, для конвоиров все сложилось бы хорошо, если бы пятый, открывавший дверь и стоящий снаружи, забил бы тревогу. Но он бросился в драку. Это нас и спасло.

Наши удары с Диккером попали точно в цель — двое противников отлетели к противоположной стене и больше не поднимались. Хорнету с Тартасом повезло меньше. Их удары блокировали, затем сразу контратаковали. Но шансы все равно выровнялись в нашу пользу. Трое на четверых.

Один из конвоиров врезал Тартасу под дых. Норвежец скорчился, но больше урона не получил. Диккер пришел к брату на помощь и двумя мощными ударами отправил врага во тьму. Хорнету, получившему по лицу, удалось уложить другого. Третьего, открывшего дверь, добил я — пусть он и успел дать мне по виску. Голова протяжно загудела. Это уже начинало надоедать.

— Обыскали и на выход!

Обыск закончился очень хорошо. Каждый был вооружен. Хоть и всего лишь пистолетами, что странно, но это лучше, чем ничего. Мы вышли в коридор.

В нем было пусто. Окон не было. Мы отправились направо, откуда, вроде бы, пришли конвоиры. Я прижался ухом к первой двери. Абсолютная тишина.

— Готовы, парни?

Парни кивнули, взяв пистолеты удобнее. Я резко открыл дверь.

Светлый, небольшой холл. Внутрь из окон проникал холодный, серый свет, внутри горели несколько факелов. Людей не было.

— Странно, — буркнул Хорнет.

— Все на казнь, наверное, пошли.

— Все равно странно.

Я подошёл к окну и выглянул наружу.

На узкой улочке было пусто. Ни одной живой души.

— Никого нет.

— Тогда выходим и к центру. Если казнить кого-то и будут, то явно не своих.

Идти по пустым улицам к центру места, захваченного врагом, оказалось чем-то безумным. Оказалось чем-то безумным во второй раз — и снова мы по пути никого не встретили, до тех пор, пока не подобрались ближе к центру поселения. Сначала мы услышали голоса — их было немного, но по мере приближения они становились громче и их количество увеличивалось. Когда мы подобрались максимально близко к центру, я остановился.

— Стойте.

Хорнет посмотрел на меня.

— Предлагаю залезть в этот дом, — я кивнул на постройку, находящуюся слева. — И хотя бы осмотреться.

— Мы можем просто слиться с толпой.

— Можем. Но все же лучше осмотреться для начала.

Хорнет кивнул. Предосторожность лишней не бывает. Я толкнул дверь. Та оказалась открытой. Это тоже показалось странным. Не может же быть такого, что абсолютно все жители находятся на центральной площади?

С оружием наготове мы осмотрели помещение. Пусто. Ни одной души, ни звука, и вместе с этим рёв толпы буквально за стеной. Рёв, от которого чуть ли не дрожали люстры. Где, чёрт побери, вся охрана? Неужели норвежцы настолько уверены в своей несокрушимости, что даже часовых не выставили нигде? Или мы их просто пока не заметили, как и в прошлый раз?

Мы поднялись на второй этаж и вышли к балкону. Тартас отодвинул занавеску. Зрелище, представшее нашим глазам, впечатляло.

Количество людей, столпившихся на центральной площади Омессуна, сосчитать было тяжело. Сотни — это точно. Может быть даже тысяча. Может, две. Люди в нацисткой форме были всюду, всегда стоя небольшими кучками. Людей в гражданской одежде было в разы больше. В самом центре стоял крупный деревянный эшафот. Эшафот не пустовал.

— Проклятье, — выругался Хорнет.

На коленях стояли десятеро. Пятерых из них мы никогда не видели — или, по крайней мере, не видел я. Зато остальные пятеро...

Гонец, Кьерн, один из норвежцев-сопротивленцев, Геркулес, Палач и Ветрогон. Побитые, в грязи и оборванной одежде, с руками за спинами. Очевидно, в наручниках.

Толпа ревела. Казни требовали не только нацисты — среди гражданских в том числе находились и те, кто выступал за смерть «оккупантов».