Вот только мне нельзя самому это провернуть, я в городе примелькался так, что наверняка узнают. Значит, надо поручить кому-то другому, кто сможет и не так известен в городе, вот только кому? Здесь встает вопрос, кто согласится и будет молчать, да еще и сумеет такое провернуть. Гостивит, Дален, Могута, начали мелькать имена в голове, и каждого я примеривал на роль убийцы и почти сразу отметал — не смогут, не потянут. Вот честный бой, когда грудь в грудь, — пожалуйста, а в таком деле и напортачить могут. Говша, да, пожалуй, сможет, но как-то его впутывать в это дело не хочется. Путята, точно, он сможет такое провернуть, хитрован тот еще. Надо будет с ним переговорить.

Зайдя в ворота своей усадьбы, я сразу нашел Филиппа, ведь он хотел переговорить насчет моей женщины.

— Филипп, так что насчет Божены-то?

Он сначала немного помялся, а после заговорил:

— Уйми ее, Яромир, она над холопами измывается, я по-другому сказать и не могу, за любой малейший проступок голодом морит, а тут один об камень косу погнул, так она его избить повелела, а после три дня на воде держать, он чуть и не помер.

Вот те раз, я аж опешил от подобного.

— К Фоме и Ефиму пристает и говорит, что делать, будто они холопы, даже Венетию приказывать пыталась, — с эмоциями произнес Филипп.

Вот тебе и два.

— А что Венетий? — с улыбкой спросил я.

— Назвал ее глупой курицей, что не понимает, что делает, в общем, поругался.

— К тебе она тоже подходила? — уточнил я.

На что Филипп просто кивнул.

— Понял, спасибо, друг, разберусь и угомоню, — хлопнул я его по плечу.

Вправду, выходит, глупая курица, сама же холопкой была недавно, а сейчас что, власть почувствовала, тоже мне, нашлась Салтычиха. Думал, справится, а вот оно как вышло, не только холопами решила командовать, но и всеми остальными.

Пару минут поисков по округе, и я нашел Божену, которая тетешкалась с Велемаром.

— Яромир, — бросилась она ко мне с объятьями. — А что сразу не зашел, как вернулся, убежал куда-то, или я тебе больше не мила? — начала ворковать Божена.

Я поглаживал ее по голове и даже чмокнул в щечку.

— Ты мне лучше скажи, как у тебя дела, справляешься ли со всем, — елейным голосом поинтересовался.

— Справлюсь, холопы только ленивые, совсем работать не хотят и ничего делать. Ефим да Фома с Филиппом и вовсе не слушают, что я им говорю. А этот старик Венетий так и вовсе оскорбил меня и ничего не делает, только ест и пьет в три горла, накажи его, Яромир, пусть знают, что я здесь хозяйка в твое отсутствие, — начала жаловаться мне Божена.

Я аж охренел от такой подачи, бедная она и несчастная, обижают ее все.

— Вот оно как, — протянул я. — А теперь слушай сюда, здесь хозяин один, и это я. С чего ты решила, что можешь кому-то, кроме холопов, приказывать? — повысил я тон.

— Так ты же сам сказал, что хозяйка я, — задрожавшим голосом произнесла она и вырвалась из объятий, с укором смотря на меня.

— Ой, не ври, не было такого, я тебя поставил смотреть за холопами, а ты что удумала, власть почувствовала, людей голодом моришь? Видимо, зря я это сделал, найди себе дело и не смей больше к холопам подходить, да, и чтобы приказывать не смела ни Фоме, ни Ефиму, ни тем более Филиппу, ты меня поняла? — и я схватил ее за локоть.

— Да как же так, я старалась, — и у Божены начали появляться слезы, — я все для тебя, а ты, — и Божена начала вырываться из моей хватки.

Только у нее ничего не вышло, спустя пару неудавшихся попыток вырваться она заревела, а я отпустил.

— Я все сказал, а ты услышала, — с угрозой произнес я, глядя на женские слезы. Вся эта ситуация изрядна меня напрягала, как будто других проблем нет.

Она подхватила Велемара и собралась уйти.

— Сына оставь и иди, — сказал я.

— Эт-то-о, мо-ой сы-ын, — взревела она белугой.

— Мой это сын, оставила, я сказал, и иди, — придавил я взглядом Божену.

А Велемар непонимающе крутил головой.

Подскочив, я вырвал его из рук Божены и, развернувшись, ушел, оставив рыдающую Божену. Я ведь надеялся, что она справится с поставленной задачей, а вот оно как вышло. Видимо, не все способны людьми руководить, Божена не способна. Поругались, да и хрен с ним, помиримся или другую найду.

Держа на руках Велемара, я нашел Ефима за оградой, в кузнице, которую ему построили на опушке леса.

Он вместе с ковалем и двумя молодыми парнями, которых я купил, ковырялся с очагом.

— Ефим, — позвал я его.

— Яромир, а ты уже вернулся, удалось найти инструмент, ведь кузница готова уже, — засыпал он меня вопросами.

— Да, я еще поутру вернулся, не знал, что ли?

— Мы с утра здесь, так что я и не ведал, — легонько он улыбнулся.

— Кое-что купил из инструментов, а также железо есть, что можно ковать, — поделился я с ним.

— Это хорошо, — загорелся парень.

— У меня для тебя задание есть, мне как раз одну вещицу сковать надо.

Ефим в ожидании на меня посмотрел.

— Мне надо сковать иглу, толстую, вот такой длины, — и я показал размер чуть больше своей ладони.

В это время Велемар, сидящий у меня на руках, начал привередничать и проситься его отпустить, и я его поставил на землю.

— Хм, если инструмент есть и железо доброе, за пару дней управлюсь, думаю, да и вон помощники в кузнечном деле разбираются, — кивнул на застывших холопов Ефим.

— Вот и договорились. Над предложением Венетия думал? — решил сразу узнать.

— Думал, наверно, соглашусь, если это не будет мешать мне в кузнице время проводить, — медленно проговорил Ефим.

— Думаю, у тебя будет время, — произнес я. — Насчет инструмента и железа я распоряжусь, чтобы его тебе принесли.

Взяв за ладонь Велемара, я двинулся в усадьбу.

Десяток минут поиска, и я нашел Путяту, который вместе со своими родичами лениво сидел возле ограды и что-то говорил.

Пристально на него посмотрел и, дождавшись, что он обратил на меня внимание, я махнул головой в сторону.

Путята степенно поднялся и, отряхнувшись, подошел ко мне.

— Как тебе? — я обвел рукой округу.

— Хорошо, расстраиваешься тут, да и Филипп все организовал неплохо.

— Это да, — протянул я. — Путята, просьба у меня к тебе есть, если откажешься, я пойму, — завел я разговор.

— Что же за просьба такая? — настороженно протянул он.

— На пиру у Владимира я с парнем одним схлестнулся и побил его. Отец его оказался одним из старших в Неревском конце и пакостит мне, собака.

— Кажется, припоминаю, так это он, что ли? — и Путята махнул в сторону берега, где были пепелища.

— Думаю, он, и не только это, в общем, пакостит и жить мешает. В общем, мне это надоело, убить его надо, — закончил я.

— Убить? — задумчиво протянул он.

— Да, сам я не могу это сделать, примелькался уже в Новгороде. А другие могут и не сладить.

— Придумал чего? — серьезно взглянул он на меня.

Я кивнул и поделился своим планом, как это можно осуществить.

— Толково придумано, ничего не скажешь. Хорошо, я возьмусь, — кивнул вихрастой головой Путята.

— Вот и хорошо. Какую награду ты за это хочешь? — взглянул я прямо в его глаза.

— Хм, ты выполнишь одну мою просьбу, какая бы она ни была, согласен? — серьезно взглянул он на меня.

Немного подумав, я кивнул и протянул ему руку, которую он пожал.

— Надо бы посмотреть на этого Людевита, и я своих родичей возьму в помощь.

— Конечно, ты к Филиппу подойди, он выделит тебе провожатого до Димитра, а тот уже покажет все и Людевита.

С утра Путята со своими родичами направился в город, а меня закружили бытовые дела. Под вечер ко мне пришла Божена, и мы почти всю ночь мирились.

Через три дня Ефим изготовил нужную мне иглу, а Бурак сделал ручку под нее, и вышло настоящее шило.

В назначенный день Путята с родичами выдвинулся в Новгород, а следом и я вместе с Гостивитом, Даленом, Могутой и Прокопом. Мы тоже будем на торге и страховать Путяту на всякий случай. С собой мы взяли броню на всякий случай и закинули её к Димитру на подворье и, немного посидев, ближе к полудню двинули на торг.