— А что, Лилиане не удалось втереться к Ле-тельерам? — осторожно любопытствует Таунли (среди агентов не принято интересоваться заданиями друг друга — в ДИНА следят за этим строго).

— То есть даже на милю! — взрывается Фернандес. — Дурища этакая, хлебнешь с ней горя…

Фернандо Кручага ручается за кредитоспособность Ханса Петерсена в конторе «Авис», и вскоре Таунли гонит взятую напрокат машину в направлении Нью-Джерси. В Манхэттене он около получаса кружит по торговым рядам, прибегая к небезопасным маневрам, специально разработанным для обнаружения слежки. Убедившись, что «хвоста» за ним нет, Таунли тем не менее повторяет на всякий случай весь набор приемов и в Нью-Джерси.

Вирхилио Пас сердечно обнимает его у себя дома и переходит к делу.

— Что у тебя?

— Есть задание. Свяжи меня с Гильермо, и поскорее.

— Работать в Европе? — спрашивает Пас.

— Нет, — Таунли переводит дыхание. — В Вашингтоне.

Пас не отрываясь пристально смотрит в свой стакан, лишь чуть дрогнула бровь — единственное движение, которым он позволил себе выдать, что дерзость идеи произвела впечатление.

— Кто?

— Один из министров кабинета Альенде, — говорит Таунли. — Некто Летельер.

— А, слышал, — кивает Пас. — Ладно, с Гильермо я договорюсь.

Больше в этот вечер Пас о деле не упоминает… Они едут обедать в «Дно бочонка». За их. столик то и дело подсаживаются многочисленные приятели Паса. Многие подходят специально поприветствовать Андреса Уилсона.

Пока за шумными разговорами тянется вечер, Таунли раздумывает над планом прикрытия операции. Он предполагает задержаться в Нью-Йорке на два-три дня, уломать кубинцев взяться; за выполнение задания и сразу же махнуть в Сантьяго через Майами. Нет, не сразу, тут же решает он, надо будет по-быстрому навестить сестру — вот вам и предлог для приезда в Соединенные Штаты. Около одиннадцати часов вечера он идет к телефону в вестибюле бара, заказывает разговор с сестрой за ее счет.

Вирхилио Пас трогает Таунли за локоть. Тот извиняется перед сестрой и предупреждает, что перезвонит попозже. Когда он вешает трубку, Пас хлопает его по спине и представляет рослому кряжистому парню по имени Алвин Росс.

— А мы вроде уже как-то говорили по телефону, — вспоминает Таунли.

— Точно! — растроганно басит Росс. — Рад встрече!

Через полчаса Таунли снова звонит сестре и, как может, объясняет свое стремление непременно ее увидеть.

На следующий день Таунли и Пас сидят в ресторане, где к ним присоединяются кубинцы Гильермо Ново и Дионисио Суарес. Таунли живо вспоминает, как девятнадцать месяцев назад здесь же впервые встретился с лидером «Кубинского националистического движения». Как и тогда, Ново выслушивает предложение Таунли весьма скептически. А в конце сообщает, что не вправе принимать важные решения самостоятельно. Таунли придется изложить свое дело исполнительному комитету КНД в полном составе.

После того как они покидают ресторан, Таунли звонит жене в Сантьяго. Он просит ее передать «конторе»: вышел на связь с кубинцами и надеется, что сумеет с ними поладить.

В три часа дня Орландо Летельер и его жена Исабель прилетают в Нью-Йорк и снимают номер в отеле «Алгонкуин». Вскоре у них собираются друзья, они обсуждают предстоящий митинг, который будет проведен в связи с третьей годовщиной военного мятежа в Чили.

На митинге Летельер говорит: «Сегодня Пиночет подписал указ, где сказано, что я лишен гражданства. Это очень важный день в моей жизни: фашистские генералы заставили меня более чем когда бы то ни было почувствовать себя Чилийцем… Я рожден чилийцем, я чилиец и чилийцем умру. Они рождены предателями, живут предателями, и их навсегда запомнят как фашистских предателей.

«У нас дел невпроворот»

Сидя на кровати в своем номере мотеля «Шато Ренессанс», Таунли набирает полную грудь воздуха и приступает к сути дела: — Я прошу вас ликвидировать этого субъекта, представляющего угрозу для Чили. Мне приказано заручиться вашей помощью и выехать из страны сразу, как только вы дадите согласие взяться за это задание. Наша служба уже провела оперативную разведку. Нам известны его привычки. Мы знаем, где он живёт и каким маршрутом ездит на работу. Машину он ставит в темном переулке. Как раз там легче всего подстеречь его и бросить. Стал жертвой уличных грабителей — и взятки гладки. У вас, конечно, могут быть и другие соображения. Пожалуйста! Главное — убрать его как можно скорее.

— А чем он сейчас занимается? — спрашивает откуда-то из угла Алвин Росс.

— Насколько известно, — отвечает Таунли, — пытается сколотить правительство в эмиграции…

По команде Ново совещание заканчивается.

— Мы сообщим наше решение, — резюмирует он, пожимает Таунли руку и направляется к двери.

Спать Таунли не может. Рано утром ему звонит Пас:

— Сейчас заеду. У нас дел невпроворот.

Таунли поспешно натягивает одежду. Слова Паса он воспринимает как знак того, что кубинцы дали согласие. Но допытываться по дороге к автосалону, где работает Ново, и не пробует: сообщать такие новости — привилегия шефа. Но сегодня Пас на редкость словоохотлив и пробалтывается сам.

Ново переходит улицу и садится на заднее сиденье их автомобиля. Прикидываясь озабоченным бизнесменом, подозрительно озирается по сторонам.

— Ладно, мы беремся, — говорит он Таунли. — Но при одном условии.

— Что еще за условие? — недоумевает Таунли.

— Примешь участие, — заявляет Ново. — Тебе придется самому слетать в Вашингтон. Нам нужны доказательства равноправного сотрудничества. Работать с тобой будет Вирхилио. Приступить сможете через несколько дней, сейчас мы тут кое-чем заняты. Возникнут проблемы — дайте знать, — Ново прощается небрежным кивком головы, выскакивает из машины и спешит прочь.

На улице жарко, а у Таунли внутри, все леденеет. Когда машина трогается, он говорит Пасу;

— Если так, придется делать бомбу.

— Что вдруг? — вяло интересуется Пас.

— Я помогу вам его выследить, соберу устройство, но сам, когда вы его взорвете, на том месте, как и приказано, не появлюсь.

В ответ Пас безразлично пожимает плечами.

Несколько следующих дней Таунли в квартире Паса возится с радиодеталями. Время у них есть: КПД занимается другой операцией — диверсией на русском судне «Иван Шепетков», прибывшем в Порт-Элизабет. Таунли звонит в Сантьяго и сообщает о поставленном Ново условии майору Кристофу Вильеке, отвечающему в ДИНА за зарубежные операции. Затем звонит вторично, и Вильеке передает ему, что ДИНА не возражает против изменений в планах.

— Будь что будет! — бодро завершает разговор майор.

Так Таунли узнает, что задача ликвидации Летельера ставится выше всяких соображений безопасности — как его, агента, так и всей «конторы» в целом.

Теперь, прикидывает Таунли, придется лететь в Вашингтон, но долго там оставаться нельзя — надо исчезнуть при первой возможности. Прибыть в американскую столицу чилийцем, тем более чилийцем в официальном качестве, в его случае очень рискованно. Не хочет совершать он эту поездку и как Ханс Петерсон. Поэтому Таунли звонит жене и просит переслать ему с пилотом авиакомпании ЛАН документы на имя Кеннета Иньярта.

Во вторник 14 сентября Таунли получает у Кручаги бумаги Иньярта и оставляет ему на хранение комплект документов Петерсена. Сдает взятый напрокат автомобиль, арендует другой — на имя Иньярта — и переезжает из «Шато Ренессанс» в мотель «Либерти мотор инн».

В полночь 15 сентября (бомба на русском судне «Иван Шепетков» уже взорвалась, повредив корпус) Таунли и Пас отправляются на машине кубинца в долгое путешествие в Вашингтон. Компоненты своей бомбы они уложили в багажник. Пас усиленно выпячивает грудь, чтобы Таунли заметил спрятанный у негр под рубашкой пистолет. В начале поездки Пас держит радиоприемник включенным и, когда диктор объявляет о повреждениях, причиненных «Ивану Шепеткову», разражается торжествующими воплями. Таунли тоже выкрикивает что-то восторженно-нечленораздельное.