«Золотой полумесяц» изготовителей наркосредств, включающий в себя турецкую Анатолию, Иран, Афганистан, части пакистанского Белуджистана, Северо-Западной пограничной провинции и Кашмира, — это единая взаимосвязанная территориальная единица, где правят делами турко-иранская наркомафия, а также главари моджахедов и пакистанский военно-административный спрут. Последний вышел на первые роли в регионе с точки зрения заключения сделок и укрепления связей с международными наркоконцернами в Европе, США, на Дальнем Востоке. По некоторым подсчетам, 85 процентов героина, потребляемого в западноевропейских, и 70 процентов в американских городах произведены в Афганистане и Пакистане. «Пакистан таймс» сообщала, что из 50-миллиардного (в долларах) героинового оборота в США 20 миллиардов приходится на пакистанских «торговцев смертью».

«После апрельского переворота 1978 года в Афганистане, — писала та же газета, — США, которые присоединились к борьбе за свержение нового режима в Кабуле, решили, как считают, использовать для этой цели давно сложившиеся структуры наркомафии. В 1980 году практически все профессиональные работники Управления по борьбе с распространением наркотиков США в Пакистане были заменены на офицеров секретных служб, которые под видом борьбы с наркобизнесом начали закладывать инфраструктуру для тайной войны против кабульского режима.» Создавалась привычная сейчас модель тайных операций в районе «линии Дюранда». Используя традиционные караванные пути и тропы, контрабандисты забрасывали оружие в Афганистан, а оттуда вывозили наркотики. Вооруженная охрана караванов и мафиози рядились под моджахедов. Тогда же к этой обновленной структуре подключились и дельцы мирового наркобизнеса. Лагеря афганских беженцев на территории Пакистана стали рассадниками «героиновой культуры», а главари моджахедов в самых широких масштабах приступили к подключению своих вооруженных формирований к наркобизнесу как для личного обогащения, так и для финансирования на вырученные «грязные» деньги «борьбы за чистоту ислама» против неверных — сначала советских войск, а ныне «коммунистов» из Кабула.

Еженедельник «Индепендент он санди» (Лондон) писал: «В семи милях от Пешавара любой может купить десятки килограммов героина и тонны гашиша. Множество подобных рынков действует в Северо-Западной пограничной провинции. Местные «наркобароны» считают доходы от гашиша «карманными деньгами». Главный же бизнес делается на очищенном героине, цена которого в Европе и США в 20 раз выше, чем в Пакистане. Программу борьбы с наркотиками президента Буша здесь называют не иначе как фарс. США за годы войны в Пакистане предоставили мятежникам оружия более чем на 2 миллиарда долларов.

По данным Главного управления уголовного розыска МВД Афганистана, банды Хекмариара выращивают коноплю, Исламское общество Афганистана имеет плантации в семи провинциях, Исламский союз за освобождение Афганистана — в четырех провинциях, а Движение исламской революции Афганистана — в двух провинциях.

Семья С. Моджаддеди, главы Фронта национального спасения Афганистана, напрямую связана с пакистанскими производителями героина. Она имеет собственные лаборатории в районах Гилгит и Хадж вблизи пакистано-китайской границы. В целом, как свидетельствует доклад госдепартамента США о международной стратегии контроля над наркотиками, в 1987 году на территории Афганистана содержащие наркотические вещества культуры выращивались на 18,5 тысячи гектаров, в Пакистане — на 11,3 тысячи гектаров. Каждый акр площади дает несколько килограммов сырого опиума. Ныне эти площади значительно выросли, и будущее обещает самые отличные перспективы, поскольку возвращающиеся из Пакистана беженцы видят в чарсе (конопле) и опийном маке самый прочный мостик к спасительному благополучию.

Именно на этом и играют пешаварские лидеры, получающие от труда простого дехканина колоссальные прибыли. Они распоряжаются густой сетью производителей наркотиков, системой транспортирования в пункты вывоза из страны. Ахмад Гейлани, например, имеет широкие связи с Саудовской Аравией и Египтом, пользуется покровительством США и, как один из «умеренных» пешаварских лидеров, получает от них деньги и оружие. Интересно, что тот же Гейлани занимает пост верховного судьи при «исламском переходном правительстве».

70-летний Юнус Халес, возглавляющий отколовшуюся в свое время часть ИПА, придерживается самых консервативных исламских концепций, что не мешает ему, однако, контролировать производство наркотиков в его родной провинции Нангархар и в ряде уездов Кандагара.

Но наиболее мрачной фигурой пешаварского «наркоклуба» был и остается главарь ИПА Хек-матиар. Его отличают полная политическая беспринципность, исключительная жестокость к политическим противникам, как, впрочем, и к временным попутчикам и союзникам, религиозный фанатизм и безграничное честолюбие. Урожаи опийного мака из 11 провинций Афганистана стекаются в принадлежащие ИПА 11 героиновых лабораторий на территории Пакистана. Они действуют под контролем его друга Хазрата. Брат жены Хекматиара, — Мухаммад Хашем, заправляет аналогичными предприятиями в Дэжадни, Чамкани и Тери-Мангале. Упомянутый М. Хашем выступает и как главный торговец очищенным героином, который направляется через Гонконг в США, а через порты Северной Африки в Европу, естественно, с помощью пакистанской наркомафии.

Главное управление уголовного розыска МВД РА любезно предоставило советским журналистам результаты изучения контрабандных путей, по которым героин, гашиш и опиум вывозятся за пределы страны. Характерно, что все маршруты ведут к Пакистану. Это и понятно: афганское сырье в основном перерабатывается в зоне так называемых «свободных племен» по ту сторону «линии Дюранда». Для вывоза задействованы все возможные средства: современные воздушные и морские лайнеры, караваны волов и верблюдов, «джипы» и грузовики.

Карачи используется как крупнейший исходный пункт для контрабанды наркотиков в страны Запада при помощи самолетов компании «Пакистан Интернешл эйрлайнз», получившей на Западе печальную известность как «Героин-эйр». «Пакистан шиппинг компани» на своих судах развозит наркотики по адресам в Индии, Гонконге, Дубай, откуда они попадают в Европу и США.

В Арканзасе Клинтонам доставались «легкие деньги». Со времени его возвращения на губернаторский пост и до начала борьбы за пост президента Клинтон получил от своих щедрых друзей свыше десяти миллионов долларов на предвыборные кампании. Кроме того, всегда находились жертвователи, если губернатору требовались деньги на пропагандистскую кампанию с целью поддержки каких-либо его шагов.

Нет сомнения, что из тех же источников появлялись деньги, которыми во время предвыборной борьбы подкупали, например, черных проповедников. Взамен благочестивые слуги Божьи порой гарантировали, что в негритянских избирательных округах число голосов, поданных за Клинтона, достигнет чуть ли не 90 процентов.

Следует упомянуть и о «карманных деньгах». Ежегодно тысячи долларов поступали нужным людям, в которых возникала потребность. Этими деньгами Клинтон, например, оплачивал деятельность партийных активистов. Или же давал их телохранителям, обеспечивавшим множество его подружек кружевным бельем и другими подобными мелочами.

Время от времени губернатор Арканзаса проводил громкие кампании против «тех, кто наверху», с которыми частным образом очень хорошо ладил. «Он знал, что нападки на них очень популярны, но и до и после своих выпадов висел на телефоне, чтобы объяснить этим людям: все делается лишь из тактических соображений», — рассказывает один из сотрудников той поры. Клинтон знал, что помогает выиграть выборы, а что — нет, сообщает другой сотрудник. «Политика на основе каких-то принципов могла бы ему только помешать.»

Умение справляться с кризисами становилось все более необходимым, прежде всего тогда, когда, как это часто случалось у Клинтона, проблемы близких к нему людей ставили под угрозу его карьеру, например успех на выборах в 1984 году. В разгар лета, незадолго до начала предвыборной борьбы, Клинтон узнал от шефа полиции, что прокуратура намерена предъявить его сводному брату Роджеру обвинения в торговле наркотиками.