— Накопитель не на территории Арвантеса, владыка. Я доставлю его после свадьбы Нейтана, — наконец вытолкнула из себя. Эти слова тоже упали на пол, смешались с приговором Габриэлю. Превратились в липкую серую грязь, которая легко пристаёт к подошве ботинок и практически ничем не убирается.

— Умница. Не стоит плакать, это не достойно настоящей аристократки, — Райз аккуратно стёр мокрые дорожки на её лице тонкими пальцами. Иден не вздрогнула от неожиданности только благодаря хорошему контролю тела, что постепенно возвращался. Она не ощутила ничего кроме острого чувства опасности, исходящего от мужчины.

— До тех пор, пока свадьба не состоится, я присмотрю за тобой. Чтобы не попыталась обмануть.

— Я в вашей власти, — «как и каждый в этом дворце», — додумала Иден, мечтая, чтобы король скоропостижно скончался. Договориться с Еленой Розенкройц ей представлялось более простой задачей.

— Никогда не забывай об этом, и я буду к тебе добр, — пообещал Райз. Он не смог отказать себе в удовольствии помучить женщину. Нет силы, способной противостоять природе Розенкройцев, в чём Иден предстоит удостовериться очень скоро.

— Я буду помнить ваши слова до самой смерти, владыка, — «Да будет древний Разлом тебе домом, Серый король. Пусть безымянные его твари проникают в твои сны и тело, разрушая клетку за клеткой то, что ты из себя представляешь. Пока не останется ничего. Ты будешь страдать, биться в агонии, в одиночестве. Никто не протянет тебе стакан с ядом, не поможет закончить страдания». — Иден прикусила щёки, не позволяя губам дрогнуть и растянуться в гримасе, похожей на оскал.

— Я могу идти, Ваше Величество? — Иден не возражала покинуть дворец под конвоем, пусть даже охрана следит за дверями квартиры Габриэля. Придёт домой, свернётся на их постели и будет беззвучно выть в подушку, царапая ногтями покрывало, пока хватит сил, а боль не перестанет вызывать дрожь и тошноту.

— Нет, Иден. Я сказал, что стану лично за тобой присматривать. До того момента, как накопитель окажется в моих руках, ты останешься рядом.

— Как прикажете, владыка, — ей хватило самообладания произнести это ровно и сухо.

«Он сошёл с ума! Какого хрена придумал этот ублюдок?» — кричала мысленно Иден, не понимая, что за игру ведёт король. Вслух же своего недоумения ничем проявлять не рискнула. Конвой за дверью обнаружился сразу, как только они вышли. Райз счёл разумным лично проводить почётную заложницу туда, где сможет за ней «присматривать».

— Владыка, почему вы не пожелали запереть меня в камере? — отрезвляющая мысль, благодаря которой Иден резко поняла, что мотивы Розенкройца загадочны.

— Чтобы ты попыталась договориться любовником? Предпочитаю держать вас на расстоянии. Я не бессердечное чудовище, леди Маар, я позволю вам попрощаться.

Сложно оставаться хладнокровной, когда тебя раздирает эмоциями и коридор начинает давить на плечи ощутимым грузом. Скрип двери. Мимолётная мысль, что уж в королевских покоях могли петли смазывать тщательнее. Небольшой холл, гостиная. Типичные апартаменты высшей знати. У самой леди Маар похожие.

— Где я буду спать?

— Я распорядился поставить кровать в гостиной. Оттуда возможно попасть либо ко мне, либо в коридор к охране. Уборная оборудована настолько узкой вентиляционной шахтой, что и ребёнок не пролезет. Выскользнуть незамеченной не получится, Иден.

— Благодарю, владыка, — она поклонилась, зубы сводило от яростного желания впиться в горло короля. Полюбоваться, как он будет захлёбываться кровью. Когда наконец сдохнет, оставив их дышать полной грудью. — Вы поистине великодушны, — он не мог услышать сарказм, эмоций в голосе Иден осталось не больше, чем до «пробуждения». Райз ушёл к себе, оставив её осваиваться. К ужину Иден умылась и переоделась в свободное платье, висящее на ней бесформенным мешком. Волосы леди предпочла оставить распущенными. Отражение в зеркале подсказало, что так она похожа на пленницу. Для полноты образа не хватало истощения.

«Дело времени», — подумала Иден и устроилась в одном из гостевых кресел. Вошёл слуга, вкатил тележку, уставленную тарелками. Небольшой стол оказался быстро сервирован.

— Ваше Величество, ужин доставили!

— Прекрасно. Приятного аппетита, — король, так и не сменивший одежду, не стал тратить время на бессмысленные церемонии. Подвинул к себе тарелку с запечённым мясом.

— И вам, владыка, — Иден хотела перестать чувствовать. Уснуть, а проснувшись вернуться к тому периоду жизни, когда сердце оберегала броня равнодушия. Она бы не страдала так сейчас. Отдала накопитель или уничтожила его, по настроению.

— О чём задумалась? — нахмурилась, не поднимая глаз от уставленного едой стола. Аппетит отсутствовал, сбежав от неотступающей тошноты.

— Пыталась понять, почему суп невкусный. Но вы его не ели.

— Не люблю их, — Райз кинул на свою почётную заложницу короткий взгляд. Иден сосредоточено пила из высокого стакана.

— Понимаю, — она не проявила любопытства даже из вежливости, это вызвало чувство разочарования у Райза. Короткие предложения, лишённые интонаций, не позволяли выстроить диалог.

— На что ты готова пойти ради спасения изменника?

— На всё, что не противоречит клятве верности, — не задумываясь ответила Иден.

— Удивительная доброта. На твоём счету минимум семьдесят мертвецов.

— Я всегда была инструментом, владыка. В том нет моей вины, — она бы с радостью сочинила сказку о муках совести, повлияй это как-то на дело. Но разве Райз запросит настолько низкую цену? Ему не понять, что ей движет.

— Возможно, я дам тебе шанс доказать свои слова.

— Так в чём я просчитался? — спросил себя король, рассматривая портрет прародительницы. Айлин Динари ожидаемо молчала, предоставляя потомку возможность самостоятельно разбираться в хитросплетениях человеческих взаимоотношений. Материи тонкой, плохо знакомой молодому монарху. Проще допрашивать заговорщиков, чем понять, отчего ещё вчера неинтересная тебе женщина, сегодня вдруг становится притягательной до такой степени, что ты идёшь на не самые достойные поступки. Почему Иден Маар искренне смеялась, радовалась мелочам и вела себя легко и свободно с Габриэлем Фладдом? Чем он хуже фарианийского шпиона? Весь вечер Иден походила на сложную механическую куклу. Красивую и судя по тому, как встрепенулась, едва он подарил надежду на спасение любовника, готовую на что угодно. А затем её глаза погасли, эмоции покинули голос, и перед Райзом вновь оказалась кукла. Он видел девушку другой, в больничной палате, в компании рыжего фарианийца.

Гнев нарастал, и мужчина не выдержал, убрал портрет прародительницы, переоделся и направился к сопернику. Райз не задумывался о причинах агрессии к бывшему учёному. Он просто не нравился королю. До такой степени, что Розенкройц жаждал выжечь мозги любовнику Иден.

— Владыка! — надзиратель поклонился, едва рассмотрел, кто почтил тюрьму своим присутствием среди ночи.

— Заключённый Фладд не буйствует? — безразлично поинтересовался Райз, словно не специально появился здесь, а так, мимо проходил.

— Нет, владыка. Ведёт себя очень тихо. Еды не просит, от воды не отказывается.

— Планирует умереть с достоинством? — Райз прищурился, приближаясь к боксу. — Погаси свет.

Гулко щёлкнул рубильник, и пространство между камерами потемнело. Внутри же наоборот, продолжали работать осветительные шары. Смотритель удалился, не дело простым смертным вмешиваться в те области, из которых прямой путь вот в такие боксы.

«Я не виновен», — мог бы повторить Габриэль, только слушать его никто не пожелал. После непродолжительного сна, полного кошмаров, мужчина засомневался, стоит ли настаивать на невиновности. Не получится ли так, что сон окажется пророческим? Райз Розенкройц не похож на человека, готового простить высокопоставленную преступницу. А что мешает объявить таковой Иден Маар? Короля интересовал накопитель, местонахождение и предназначение. И они оба знали, кто может ответить на первый вопрос. В кошмаре, Габриэль собственноручно затягивал на горле девушки тонкий шнур, не позволяя сделать вдох, пока она не начинала ногтями раздирать кожу, в попытках подцепить удавку. Тот Габриэль ослаблял давление, когда Иден почти теряла сознание, а затем приводил её в чувство и спрашивал чужим, незнакомым голосом: «где накопитель, любовь моя?» Горечь и страх, оставшиеся после пробуждения, требовали выхода, но как получить облегчение, когда надеяться не на кого? До появления на политической арене Айлин Динари даже учёные верили в мудрых Творцов. Гейб не отказался бы сейчас от покровительства божества. Если бы оно существовало. Лёжа на неудобной койке, размышляя обо всём, что происходило в его жизни в настоящий момент, учёный пытался понять, в чём истинная причина ареста. Снаружи стало темно, Гейб обратил на это внимание, но особого значения не придал. Пока дверь его бокса не отворилась. За те несколько часов, что он пробыл в заточении, такого ещё не случалось. На пороге стоял владыка, собственной персоной. Он смотрел на Габриэля и фарианиец ощущал себя мерзким насекомым, на которого человек, не определившийся уничтожить быстро или медленно вредителя.