Виктор дёрнул уголком губ. Мы вошли в коридор спален мужского крыла. По стенам опять разливались волны, только теперь быстро, будто преданное животное приветствующее своего хозяина и машущее хвостом.

— Своих, — весьма прозрачно ответил Вити-ичич-чичка.

Я даже не сомневалась, что он так ответит.

Мужчина коснулся ручки дери, отчего по ней прошла оранжевая волна радости. Стоило в проёме оказаться мне, как она вспыхнула красным, а затем почти сразу преобразовалась в белый, вызвав на моем лице ехидную улыбку.

— Я вам нравлюсь, лорд Кери. А мне нравится ваша спальня, — я прошла мимо него, гостиной со строгими, но мягкими бархатными креслами и направилась прямиком в кровать, забравшись на неё и упав головой в подушку.

Одну и плоскую. Приземление вышло твёрдым. Виктор облокотился на приоткрытую дверь плечом и остался стоять там, снисходительно оглядывая мои дальнейшие действия. А я попыталась взбить набитое тонким слоем пуха изделие текстильной промышленности. По виду она даже стала выпуклой, пусть это самое качество ей придавал воздух, а не мягкий наполнитель.

— Комнате же я, кажется, не нравлюсь, — сообщила всем враз, — точно! — я подскочила на ноги, — а где у тебя здесь гардеробная? — первая дверь показала мне ванную с… душем! — точно остаюсь здесь, — буркнула довольно, — никаких фурако, — открытие второй двери и туалет, — а здесь просторнее, — третья дверь и, наконец, искомое, — не подскажешь, какой из них, — палец махнул перед шкафчиками, — с нижним бельем.

Я уставилась на мужчину, прося помощи взглядом. Его бровь медленно двинулась вверх.

— Поняла, сама, — пришлось по очереди открывать ящички комода и рассматривать идеальные предметы одежды в ней, пока наконец… — м-мм. Серые, синие и черные. По цветам. Идеально расположенная палитра. Как я и предполагала, — я дошагала до охреневающего с безразличным лицом Витюсика (поняла я это по серым глазкам — ему не особо нравилось то, что я делаю, но он терпел), — приобрету тебе что-нибудь поцветастее, — чмок в губы и открытый рот, который мне заткнули.

И если бы страстным поцелуем — рукой, после чего развернули в сторону первой двери и слегка подтолкнули вперёд.

— Ванную ты изучила, нахальная, — вернулся в гостиную он.

Мне так легко намекнули, что нужно бы помыться⁈ Я даже дар речи потеряла! Да я в своей ванной заседала часа два назад, понимая, что сама потом направлюсь покорять вершин… у того, кто сейчас бессовестно отправил меня… Да я даже любимые духи вокруг себя распылила перед выходом!

— Возвращайся без причёски и грима, — спустился до пояснений лорд.

Я шагнула в комнату, закрыла за собой дверь и взмахнула рукой, призывая висталочью магию. Дуновения ветра в окно, пение поздних птичек, начавшие стрекотать цикады, как и остальные звуки ночи, вмиг испарились, оставив после себя тишину.

Время остановилось.

— И чем тебе не угодил мой внешний вид⁈ — зарычала на зеркало, к которому подошла, — «без причёски и грима»! — я вынула из пучка шипастую с двух сторон заколку, а после две шпильки с теми самыми бусинами на нитях, — увидь ты меня без того и другого, то и видеть не захочешь вовсе! — я хмыкнула и заправила за уши короткие и совсем не модные светлые локоны.

Рыжие корни слегка показались из-под основной копны.

— Вот не хотела я красить их, но ты же принципиальный! Проклятый сноб! — портал в столичную лавку с травами, из которого я сперва достала нужный мне порошок в стекляшке, а после отправила плату, чтобы никого не подставлять, хоть меня вряд ли кто-то увидел, — всё же должно быть по-твоему, Виктор Кери, — в склянку отправилась вода, а пальцы размешали жижу, начав наносить её на волосы, — и плевать, что из-за твоих кривляний страдать мне! Ты же сейчас сидишь на мягоньком диванчике и для тебя оно будет словно секундное действо. А мне: крась волосы, смывай макияж, натягивай иллюзии, чтобы ты не дай Цикл своим косым взглядом не заметил у меня ничего…

Я нагнулась над раковиной, похлюпалась в неприятной воде Рощи и выпрямила спину, уставившись на круглый кривой шрам по всему периметру лица — говорила же, что у Зигмунда руки из жопы растут. Швы у него ужасные. Ещё и прижились плохо, потому как кровоточили, иногда рвались и выглядели уродливо у правого уха, выбиваясь из общей картины приятного внешнего вида. Я даже прыщам на теле не позволяю появляться, а на лице… но у меня кроме этого был выбор остаться под крылом мамы и потерять мечту, заменив её маминой. Скрыться от неё и прошлой своей жизни оказалось проще и тяжелее одновременно.

— Что же ты с собой сделала, Элли? — рассмеялась, ведя указательными пальцами по шраму с двух сторон, — где твои облезлые рыжие кудри и остроносая веснушчатая физиономия? М⁈ Как ты могла себя так изуродовать?

Смех из груди вырвался сам. Пришло время смывать краску с волос. Нет — слишком рано. Тон чуть темнее, но кто это заметит?

— Иллюзии, — пробурчала, пытаясь скрыть тот факт, что я их обожала, — мы же не должны напугать будущего выдрессированного папульку, — смешок, — смогла бы я отключить инстинкты, то осталась бы с тобой здесь, малышка, — слова животу, — только представлю, как тебе придется тяжело и… а Ковен не место для таких, как мы, солнышко. Принципы твоего отца не встанут ни в какое сравнение с тяжестью, которую взвалят на тебя висталки. Мы обе знаем, что силой ты пойдешь в меня, а значит и страдать от неё будешь так же, — я взглянула на ровное лицо без каких-либо признаков шрамов и добавила лёгкую россыпь морщинок у рта, — и я не оправдываюсь, если ты так подумала. Я просто не желаю тебе моей судьбы. Ко всему прочему Виктор убережёт тебя от таких, как… Варг. Меня мой отец, к сожалению, даже не желал уберегать. Тебе повезт, ласточка, — заверила нас двоих, — я сделаю для этого всё. Обещаю.

В зеркале сверкнули, прорываясь сквозь изредка сползающие цветные барьеры, синие глаза. Я сделала их карими в этом обличии. Мама, помнится, при нашем втором знакомство после операции с лицом, сообщила на весь зал, что цвет моих глаз соперничает с цветом говна в крестьянском туалете. Как все уже поняли — яблоко от яблони падает недалеко, хоть её внешность не передалась мне ни в чём.

— Она же лучшая из Хакгардов, а я запланированный, но тайный для всех бастард, — последние штрихи над образом — я сняла верхние платья, оставив только длинную ночную сорочку, о которой просил Виктор.

Час сегодня утром искала в своих вещах. Я таким не занималась уже лет девять, игнорируя этикетные особенности нарядов придворных леди.

— Надеюсь, что внешность тебе достанется от бабушки, — погладила живот и вернула привычный ход времени, чтобы прошептать, — иначе стать красоткой тебе не суждено.

По крайней мере для других — я, не видя её, уже знала, что никто со всего Цикла перерождений за всё времена не сравнится с ней.

Десять минут под теплым душем для виду, и я выплыла в спальню, где меня никто не ждал — Виктор и Том спорили о чем-то в гостиной, чем заставили меня высунуть туда только нос.

—…существуют правила, которые создал ты сам. И требуешь исполнения от всех, но она… — шептал Томлирих, — пап, её нужно запечатать, пока её сила не…

Я покашляла, призывая внимание на себя.

— Прошу прощения, но я сюда первая пришла, — намёк на то, что внимание мне должно быть приоритетным.

— Иди, Том, — послал его глава, — её печать в любом случае у меня. Тебе не о чем беспокоиться.

Парень оглядел мой едва видимый нос и скривился, а после кивнул отцу, выйдя из комнаты.

— Доброй ночи, — прикрыл он дверь за собой.

Я не стерпела:

— Кто та несчастная, кого вы тут обсуждали? — я поправила свое одеяние и довольно просеменила к нему, упав на колени и похлопав ресницами для антуража.

Виктор хмыкнул с лёгкой улыбкой, тюкнулся лбом в моё плечо и промолчал, не забывая поглаживать бедро забравшейся под подол рукой.

— Можешь не рассказывать, я потом всё равно у Терры спрошу — она менталист, а значит всё знает, — погладила его по светлой макушке.