— Вы что же, считаете, её подкинул Литвиненко?

Симонов молчит. Потом вздыхает:

— На гранате не было ни жировых отпечатков, ни пота. Что ж, её протирали каждый день тряпкой.

— 17 ноября 98-го года в «Интерфаксе» прошла наша пресс-конференция, на которой мы обвинили руководство ФСБ в беспределе. Честно говоря, я не хотел на эту пресс-конференцию идти. Но пошел. Сказались многие факторы. Во-первых, ФСБ продолжала нас «разрабатывать». Во-вторых, морально-психологическое состояние было ужасным. Я считаю, Литвиненко создавал его искусственно. Он не прекращал стращать нас арестами и убийствами.

— Березовский принимал участие в организации пресс-конференции?

— Самое непосредственное. Он вообще должен был на ней выступать, но потом, вероятно, посчитал, что это нецелесообразно, и уехал из России.

— Вы не задумывались, почему эту акцию назначили именно на ноябрь?

— У Бориса Абрамовича есть лозунг: «Мы выигрываем стратегически, мы проигрываем тактически». Это был его определенный ход, связанный с обострением ситуации внутри ФСБ. На мой взгляд, он хотел расставить своих людей на Лубянке.

— Правда ли, что за участие в пресс-конференции некоторые сотрудники получили от Березовского деньги?

— Я лично ничего не получал. А разговоры такие — да, слышал. За снятие Ковалева Литвиненко вроде бы дали миллион долларов, а за пресс-конференцию отдельные люди получили по 150 тысяч долларов. Понькин и Щеглов, например, открыто рассказывали, что Березовский им платил.

— За пресс-конференцию?

— За все. За многое… Странные люди: платит тебе Березовский — молчи, зачем показывать. Но им, особенно Понькину, нравилось бравировать своей близостью к БАБу. Кстати, признавались они и в том, что на Новый год всем им выделили «праздничные».

— Почему же вас обошли?

— После освобождения Литвиненко в январе 2000-го у нас вышел спор — при этом присутствовали и Понькин, и Щеглов. Я знал от людей, что Литвиненко все-таки получил деньги. Так по какому праву он взял их себе? Почему эту сумму не разделили? В итоге он был вынужден признаться: «Да, мне дали деньги. Ты что, тоже хочешь?»

…Литвиненко не убежал бы за рубеж «пустым». Он вообще обладает какой-то патологической жадностью. Знаете, в любом коллективе, если у кого-то день рождения, принято скидываться. Уломать Литвиненко стоило всегда огромных трудов.

— Насколько я помню, он и первой жене не платил алиментов. Врал, что уволился из ФСБ, нигде не работает, а сам в это время шиковал. Жена увидела его по телевизору и пошла на Лубянку.

— Об этом я узнал только из газет… Это уже потом он начал везде кричать, что он многодетный отец, что у него трое детей и их надо кормить.

— У вас, кстати, никогда не возникало сомнений в его психическом здоровье?

— Давайте так: суду нужен здоровый клиент. Поэтому он абсолютно нормален.

— И вас не удивляли разные идеи, с которыми носился Литвиненко? Например, создать службу внутри ФСБ, которая без суда и следствия уничтожала бы преступных авторитетов?

— Я не исключаю, что он мог преследовать свои личные интересы. Такая служба могла быть полезна, например, чтобы устранять конкурентов по заказу каких-то представителей финансово-политических кругов.

Литвиненко — по природе своей трус и провокатор. Он всегда унижал задержанных — и морально, и физически. Психология конвойника давала о себе знать — ни он, ни Понькин, ни Щеглов так и не стали чекистами. Они случайные люди… Вряд ли вы знаете, как-то раз вы столкнулись с Литвиненко в Исполкоме СНГ. Это было, кажется, в начале 99-го.

— Почему же, помню.

— Литвиненко и Понькин обсуждали после этого, как бы нанести вам физический урон. Но я убедил их, что ни к чему хорошему это не приведет: начнется новое обострение.

— Интересно, а со стороны Березовского таких предложений не звучало?

— Он говорил, что никогда не простит вам сравнения с собакой и ледоруб Троцкого — вы писали, что сбежать ему за рубеж не удастся. Очень зло говорил: не прощу никогда. Поэтому остерегайтесь, от этих людей можно ожидать всего…

Если смотреть на Волгу под определенным углом, вода кажется черной. Уже ноябрь. На берегу неподвижно сидят рыбаки. Наверное, это и есть счастье — так вот сидеть у Волги и тихо дремать, просыпаясь лишь затем, чтобы подсечь какую-нибудь красноперку.

Но мне не до красот. Я стою над рекой — примерно у того места, куда задержанный Бабкин якобы выкинул в воду взрывное устройство. Где-то здесь в июне 97-го его и нашли водолазы — сразу после признания Бабкина.

Только вот незадача: СВУ, поднятое со дна Волги, оказалось очень странным. На нем не было ни ракушек, ни тины, ни ила — никакой другой ерунды, покрывающей любой предмет, если он пролежал в воде больше недели. Бабкин же утверждал, что выбросил его ещё в апреле. Прямо с дебаркадера № 2. Новое дело! Второй дебаркадер установили только в мае. В апреле его просто физически здесь не было.

Самое интересное выяснилось позднее. Выяснилось, как всегда, случайно. Бабкинскую бомбу чекисты отправили в Москву на экспертизу — на этот раз без помощи Литвиненко. Попала она в тот самый НИИ-2 ФСБ, куда Литвиненко отдавал СВУ, изъятое костромичами в 96-м. Более того, к тому же самому специалисту, который исследовал то, старое устройство.

Он пришел в тихий ужас. Адская машина, лежавшая перед ним, была ему знакома. Ошибка исключалась: да, это было СВУ, уже прошедшее экспертизу. СВУ, которое костромичи дали Литвиненко с собой в дорогу зимой 97-го — в первый приезд.

Теперь все становилось на свои места. Вместо того чтобы уничтожить бомбу, Литвиненко состряпал фальшивый акт, а потом подкинул её в реку. Бабкин же, под его диктовку, это место указал. Все понятно.

Непонятно другое: зачем, для чего офицер ФСБ пошел на это? Ладно бы ему дали взятку или был бы у него какой-то иной шкурный интерес.

Мы долго обсуждали это с костромскими чекистами. Мы говорили, что Лубянка стала не той. Что случайные люди, типа Литвиненко, позорят систему. Что все это могло произойти лишь потому, что государству не нужны сильные спецслужбы. А по кабинету расползались тучи табачного дыма.

Сколько раз, в скольких кабинетах слышал я эти разговоры. И сколько раз, наверное, услышу еще.

А уголовное дело против Бабкина, Михальцова и Колчина было прекращено. Прекращено по инициативе самого же УФСБ. И это, кстати, лучшее доказательство тому, что Литвиненко и Лубянка — совсем не одно и то же. Тем более что сам Литвиненко вскоре оказался обвиняемым. ГВП предъявила ему сразу четыре статьи УК по костромскому делу. Правда, суда он так и не дождался…

…Я въезжал в Кострому затемно и уезжал, когда уже было темно. Огромное блочное здание «Интуриста» высилось над Волгой, портя все ощущение от города. В ночи оно выглядело ещё более уродливо и жутко. И мне отчего-то подумалось, что у Литвиненко и этого «Интуриста» есть много общего…

— Березовский давал вам какие-то поручения?

— Давал, но только после увольнения. В период службы работал на него один Литвиненко. Он мне лично рассказывал, что докладывал Борису Абрамычу обо всех намеченных мероприятиях ФСБ — все, что знал. Спрашивал у того: нет ли здесь ваших людей? Если есть — предупредите.

— Но это чистой воды предательство!

— Безусловно. К сожалению, я узнал об этом, только когда уволился… …Нашей группе Березовский давал разные поручения. Он, например, приказывал собирать компромат на Примакова, Лужкова, Гусинского, на НТВ — это было летом 99-го.

К тому моменту я уже окончательно понял: с помощью Литвиненко БАБ втянул нас всех в политику. Я говорил и Понькину, и Щеглову: «Мужики, не туда идем». Но они не слушали. Именно поэтому вскоре я откололся от них и превратился во врага — особенно для Литвиненко.