— Куда ей! Она ж тупая как курица и буквально боготворит мужа. Не знаю, с какой стати она считает, что её драгоценный Багратик — просто святой, а то, что этот святоша врёт ей напропалую даже не догадывается. Да она небось верит, что весь их достаток в семье благодаря зарплате, которую Акопян получает в конторе! — запальчиво воскликнула Роза Абрамовна.

— А это не так? Насчёт зарплаты…

Она отрицательно покачала головой.

— Не так, Григорий Олегович! Скажу вам откровенно: я сплю и вижу, когда к нам наконец приедет ревизия и вскроет все махинации Акопяна!

— Хотите сказать, что он — жулик?

— Жулик⁈ — фыркнула она. — Не то слово! Вы б только знали, сколько некачественного товара он закупил за государственный счёт! Там наверное счёт на миллионы! Да по нему тюрьма плачет!

— Предполагаю, что некондиционный товар он покупает не просто так…

— Конечно. Тут целая схема. Мы закупаем товары у частников, нэпманы продают государству втридорога всякую дрянь. Ну, а Баграт Самвелович получает за эти аферы свой процент. И куда спрашивается человеку столько денег⁈ — воскликнула она, как мне показалось, несколько фальшиво.

У меня сложилось впечатление, что эту информацию мне сливают неспроста. Между Розой Абрамовной и Акопяном что-то было, какая-то чёрная кошка, что пробежала промеж них.

Я прикинул: могла ли она выступить в качестве наводчицы и сразу же вычеркнул её из числа подозреваемых. Ей было интереснее сдать мне Акопяна, чем ограбить.

Я с довольным видом поблагодарил:

— Спасибо, что поделились со мной важными сведениями, Роза Абрамовна. Вы очень помогли следствию.

— Не за что, Григорий Олегович! У меня просто душа болит, при виде всех безобразий, что тут делаются. Может, вы наведёте у нас порядок?

— Всё может быть, Роза Абрамовна! Такое безобразие терпеть нельзя.

— Вот и я так думаю. Давно уже хотела сообщить куда надо про его делишки, но боялась… А сейчас даже от сердца отлегло.

— Роза Абрамовна, ещё раз хочу вас поблагодарить. У меня к вам больше не имеется вопросов. Я вас больше не задерживаю. Пригласите, пожалуйста, Соню.

— Конечно…

Роза Абрамовна поднялась и вышла, а в кабинет со смущённым видом впорхнула красавица Сонечка, обладательница роскошной фигуры, шёлкового платья и чулочек телесного цвета.

От неё и других женщин я в принципе услышал всё то же самое, разве что с некоторыми вариациями.

Акопяна в коллективе недолюбливали, курьершу Машу терпеть не могли, вдобавок всплыли интересные детали: оказывается, Роза Абрамовна метила на место финдиректора. Ясно, откуда взялся этот порыв откровенности и сеанс разоблачения, во время которого она с огромным удовольствием стала топить своего шефа.

Тёмными делишками «великого комбинатора» пусть занимаются другие люди, меня больше всего заинтересовала Маша. Особенно тот факт, что её уже двое суток нет на работе.

Я слабо верю в совпадения, и потому, взяв адрес, после заготконторы направился на её квартиру.

Проживала курьерша в обычной одесской коммунальной квартире. Стоило лишь преступить порог, как я окунулся в невообразимую смесь кухонных и бытовых ароматов, сопровождаемых детскими криками и плачем.

Вдоль коридора была протянута длинная верёвка, полная женщина в халате развешивала на неё постиранное бельё, а рядом крутился мальчонка лет трёх в длинной рубашке по щиколотки.

В зубах у женщины была зажжённая папироса, и было в этой фемине что-то от матроса пиратского корабля и Фаины Раневской.

— День добрый! — поздоровался я.

Женщина нехотя повернулась в мою сторону, отвечать на приветствие при этом не стала, лишь угукнув как филин.

— Я ищу вашу соседку — Марию Будько.

Женщина смерила меня неодобрительным взором, зачем-то произнесла громко вслух невидимому собеседнику.

— Опять к Машке какой-то кобель пожаловал!

Репутация курьерши оказалась безнадёжно подпорченной.

Показал удостоверение, но на женщину оно не произвело особого впечатление.

— Вон её дверь, предпоследняя по коридору, — буркнула она и потеряла ко мне всяческий интерес.

Лишь мальчонка уставился на меня как на привидение, открыв беззубый рот.

Я подмигнул ему, он смутился и спрятался за полой халата.

Дверь, ведущая в «апартаменты» гражданки Будько, была тонкой до прозрачности, при желании я мог бы проткнуть её пальцем.

На стук никто не отозвался. Я постучал ещё раз. Результат прежний. Ну ладно, справимся сами. Я толкнул дверь. Она со скрипом отворилась.

Когда я вошёл в комнату, то сразу понял, почему курьерша Мария не ответила мне и больше никому никогда не ответит.

Кто-то задушил её тонкими чулками, оставив тело остывать на разобранной металлической кровати.

Первое, что бросалось в глаза — обстановка. Она была скудной, я б даже сказал — убогой. Абсолютно голые стены, словно в больничке: ни обоев, ни фотографий, ни украшений.

Мебель тоже не впечатляла. Два старых табурета с облупившейся краской, рассохшийся комод, над которым висело мутное зеркало.

Кровать, а вернее — металлическая койка, которая словно перекочевала в квартиру из армейской казармы, и колченогий шкаф с дверцами, висевшими на одном честном слове.

На этом меблировка в комнате и заканчивалась.

Маломальский уют создавали разве что весёленькие ситцевые занавески на давно немытом и засиженном мухами окне.

В остальном всё было очень грустно, да и наличие в комнате трупа не добавляло в этот «натюрморт» веселья.

Я не эксперт и потому мог определить время навскидку с точностью плюс-минус несколько часов. Могу сказать точно — покойная была мертва примерно сутки.

Её не били, над ней не надругались. Кто-то, кого она знала и потому спокойно подпустила к себе, воспользовался этим и задушил.

Это требовало определённого хладнокровия и, нехилого авантюризма — убивать человека, зная, что вокруг куча соседей, которые слышаткаждый твой шорох и вздох. А потом ещё долго лежать возле мёртвого тела, выжидая удобный момент, чтобы покинуть комнату.

Я проверил окно — оно было заперто изнутри. Убийца вышел точно так же, как и вошёл: через дверь. То есть его могли видеть и запомнить… Но он всё-таки рискнул и совершил убийство.

Почему? Не боялся, что его опознают? Или настолько бедовый, что ему море по колено и горы по плечу?

Интересное сочетание хладнокровия и рискованности. Хотя, я могу ошибиться и в действительности всё было продумано до мелочей.

Я вновь вернулся к трупу.

Когда-то женщина была весьма привлекательной, но смерть исказила черты её лица, а вывалившийся из рта опухший язык мог вызвать у неискушённого человека приступ тошноты.

За время службы в органах я успел наглядеться много всякого, однако даже у меня, опытного и искушённого в подобных вопросах человека, возникло острое чувство жалости: ведь она могла ещё жить и жить, быть может, нашла настоящую любовь, стала бы матерью…

И какая-то сволочь в один миг всё перечеркнула, затянув на шее тугой узел.

Если мне почему-то дали ещё один шанс, пусть в другом теле и другом времени, почему-то мне кажется, что Маше Будько повезло гораздо меньше.

Я с грустью посмотрел на неё.

— Прости, что опоздал. Всё, чем я могу тебе сейчас помочь — только найти того, кто это сделал. Я найду, Маша…

Я уже знал ответ на вопрос, почему её убили. Волей или неволей она навела бандитов на квартиру Акопяна, а после ограбления стала опасной. Машу задушили, зачищая хвосты.

Беглый обыск в комнате не принёс особых результатов. Несчастная жила скромно, ценных вещей я не обнаружил, да и были ли они — эти ценные вещи?

Лишь одна находка привлекла к себе моё внимание: почти измазанная палитра с театральным гримом. Вряд ли Мария использовала его как косметику…

Не желая раньше времени подымать панику, я снова вышел в коридор, тщательно притворив дверь за собой. Никто не должен увидеть мёртвое тело, пока я этого не решу.